Интернет сайт Нижегородской епархии www.nne.ru



Главная > Интервью > Александр Корнилов: «Воссоединение наших Церквей — это чудо XXI века»
«Ведомости Нижегородской митрополии» 12 (120) 12:00, 22 июня 2017

Александр Корнилов: «Воссоединение наших Церквей — это чудо XXI века»

17 мая 2007 года в Москве, в Храме Христа Спасителя, Предстоятель Русской Православной Церкви Патриарх Алексий II и Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Лавр подписали Акт о каноническом общении, что означало объединение Церквей. Как происходил этот процесс, какие противоречия существовали и как они преодолевались, каковы главные результаты воссоединения? Об этом в студии радио «Образ» рассказал Александр Корнилов — историк, профессор Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского.

— Александр Алексеевич, десять лет назад произошло воссоединение двух ветвей Русской Церкви. Давайте обозначим уровень, градус этого события. Каково его значение для всех россиян, для нашей страны в целом?

— Я думаю, что воссоединение является чудом XXI века. Это событие, которое произошло и благодаря процессу «собирания России и эмиграции российской», и в то же время вопреки процессам дезинтеграции, разрушения, которые мы тогда наблюдали и наблюдаем в современных международных отношениях. Нужно сказать, что Русская Православная Церковь Заграницей осталась в административном плане самостоятельной частью Русской Православной Церкви.

— 90 лет разделяют год 2007-й и 1917-й. В этот период были революция и Гражданская война, возникла Зарубежная Церковь. Противоречия между двумя ветвями Русской Церкви все усугублялись. До 1934 года, по историческим источникам это можно проследить, у эмигрантов была какая-то надежда, что все вернется. Но началась война. И еще один очень мощный духовный разрыв произошел…

— В православном богослужении есть ектения «О богохранимой стране нашей … властех и воинстве ея…», где мы вслед за диаконом поем: «Господу помолимся». О богохранимой стране — это какой? У нас понятно. А за рубежом? Представьте, наша эмиграция в Германии. Третий рейх… В русских храмах возносятся молитвы «о стране нашей», естественно, германской. И часть паствы, и духовенство или уже стали гражданами Германии, или родились и выросли там. А в Америке, в Нью-Йорке? В документах, скажем, архиерейских благодарственных грамотах Зарубежной Церкви читаем: «…в богоспасаемом граде Нью-Йорке…» Для некоторых из нас он таковым не является. Эта специфика жизни эмиграции, конечно, наложила отпечаток на отношения двух Церквей.

— Какие еще проблемы были накоп­лены к моменту начала процесса воссоединения?

— Одна из них — это почитание новомучеников и исповедников Российских и царской семьи. В начале 1930-х годов Сербская Церковь прославила царскую семью в лике святых, Зарубежная Церковь сделала это в 1981 году. Нужно сказать, в Зарубежной Церкви было очень много противников вообще какого-либо общения с Московским патриархатом… С обеих сторон были противники, но в Зарубежной Церкви, пожалуй, больше. Но были и другие настроения. Люди по-настоящему духовные понимали, что мы разобщены здесь, на земле, а на Небесах единство сохраняется. Святитель Иоанн (Максимович), архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский, святой, прославленный теперь уже обеими частями Церкви, на проскомидии всегда поминал Патриарха Алексия I. «Он — Патриарх, — писал владыка. — В силу обстоятельств мы отрезаны, но литургически мы едины. Русская Церковь, как и вся Православная Церковь, соединена евхаристически. И мы с ней и в ней. А административно нам приходится, ради нашей паствы и ради известных принципов, идти этим путем. Но это нисколько не нарушает таинственного единства всей Церкви».

Понимаете, какие настроения были внутри Зарубежной Церкви! И это не просто настроения. Их можно объяснить применительно к владыке Иоанну действием Духа Святого. В середине 1960-х годов тот же архиепископ Иоанн писал: «Русская Зарубежная Церковь духовно не отделяется от страждущей Матери. Она возносит за нее молитвы, хранит ее духовное и вещественное богатство и в свое время соединится с нею, когда исчезнут причины, разъединяющие их». Это некое пророчество. А Мать Церковь — это Русская Церковь Московского патриархата.

— В какое время стал возможен диалог? Кто выступил его инициатором и как этот процесс развивался? Ведь продолжался он очень долго — почти двадцать лет.

— Московская патриархия сделала первый конструктивный шаг. Когда началась перестройка, открылись двери для свободной церковной деятельности. Русская Церковь стала говорить зарубежной части о том, что она становится все свободнее, и надо начинать процесс объединения. Патриарх Алексий II (Ридигер) был, конечно, подвижником, одна из его важнейших заслуг — начало этого процесса. Когда Русская Церковь уже могла сказать, что она независима от власти, начался диалог. Следующий важный этап — Архиерейский cобор 2000 года. Здесь, на мой взгляд, два очень значимых момента. Первый — прославление сонма новомучеников и исповедников Российских. В том числе или прежде всего — царской семьи.

Второй момент — принятие Основ социальной концепции Русской Православной Церкви, где ясно сказано, что если государство будет настаивать, чтобы граждане России нарушали Божии заповеди, то Церковь может призвать народ к гражданскому неповиновению. Но это в исключительном, конечно, случае. Был еще момент, который сдерживал процесс воссоединения — членство России во Всемирном совете Церквей. Вот здесь Московская патриархия отвечала следующим образом. В ВСЦ мы участвуем не для того, чтобы кому-то угодить или прославиться. Мы проповедуем там православие.

— К процессу воссоединения подключилось и государство, светская власть на самом высоком уровне. Я говорю о визите президента Путина в Нью-Йорк.

— Да, это произошло в сентябре 2003-го. Визит в США, насыщенная программа — но он нашел время встретиться с Первоиерархом Зарубежной Церкви митрополитом Лавром. Таким образом Путин выразил заинтересованность государственной власти в содействии процессу воссоединения.

И тут еще такой момент. Может, я ошибаюсь, но есть факт, что именно президент пригласил митрополита Лавра посетить Россию. Пусть и в связи с приглашением Патриарха Алексия. Это говорит о многом. Нужно сказать, что президент до этого встречался с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным) в Псково-Печерском монастыре. И недавно он снова беседовал с первоиерархами Зарубежной Церкви. Ведь многие моменты до сих пор не урегулированы. Это и отношение к некоторым событиям Второй мировой войны, к роли эмиграции. Но это не мешает вести диалог.

17 мая 2007 года после подписания Акта была отслужена первая совместная Божественная литургия. Это тоже историческое и духовное событие. Состоялось таинство объединения. Думаю, нужно назвать людей, которые на Западе способствовали воссоединению Церквей. Это архиепископ Берлинский и Германский Марк (Арндт), секретарь Германской епархии Зарубежной Церкви протоиерей Николай Артемов, ключарь кафедрального собора в Сан-Франциско (где находятся мощи святителя Иоанна (Максимовича) протоиерей Петр Перекрестов и целый ряд других.

— Прошло десятилетие с момента воссоединения Церквей. О каких итогах, результатах этого события можно говорить?

— Главное, мы теперь можем вместе молиться, исповедоваться, причащаться. Скажем, на семинаре Зарубежной Церкви в Мюнхене в 2009 году я видел наших священников, которые были назначены в зарубежные епархии. Потому что не хватает священнослужителей. И поколение эмигрантов вымирает, и процессы ассимиляции необратимы. Митрополит Лавр, как стратег, в объединении видел и решение этой проблемы.

Еще один результат. Курская-Коренная икона Пресвятой Богородицы, Одигитрия русской эмиграции, связанная с именем преподобного Серафима Саровского, регулярно прибывает в русские пределы, и люди могут к ней приложиться и помолиться. Подобные примеры можно продолжать.

— Вы непосредственный участник очень важных мероприятий в ходе подготовки к подписанию документа, участник исторической переписки. Немного личных воспоминаний: как вы восприняли вот такой итог долгого пути?

— У меня было ощущение, что Россия посмотрела на себя через призму покаяния, и воссоединение отразило стремление народа и в России, и за ее пределами вернуться к своим истокам. Это было некое возвращение России к самой себе. А вот к какой самой себе? По-моему, этот вопрос до сих пор стоит на повестке дня.

Беседовала Валентина Глинина

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.