Иерей Евгений Панюшкин: «Тюремное служение требует полной самоотдачи»

Тюремное служение — одно из важнейших направлений деятельности Православной Церкви. О том, как поставлена эта работа в Нижегородской епархии, ее особенностях, проблемах и перспективах рассказывает помощник руководителя отдела Нижегородской епархии по взаимодействию с исправительными учреждениями священник Евгений Панюшкин.

 — Отец Евгений, как начиналось служение священников в исправительных учреждениях?

 — Православная церковь начала регулярную работу в колониях в начале 90-х годов. Тогда это было сопряжено с множеством трудностей: пенитенциарная система была предельно закрытой и любые попытки проникнуть в нее вызывали недоверие, а зачастую и сопротивление. Руководство опасалось, что священники могут передать осужденным наркотики или еще что-то запрещенное, осужденные не доверяли, предполагая, что священник — это переодетый оперативник или человек, работающий на органы.

В связи с этим многие не выдерживали долго на такой работе. Не каждый был готов нести этот крест. Но те, кто тогда остались, были настоящими подвижниками, которые, несмотря на все трудности, продолжали приходить. Именно усилиями небольшого числа людей дело сдвинулось с мертвой точки — руководство колоний убедилось, что приобщение заключенных к вере никому не приносит вреда.

— Многие считают, что тюремное служение труд не только тяжелый, но еще и неблагодарный. Поэтому каждый, кто выбирает эту стезю рано или поздно испытывает сомнения…

— У меня сомнений не было. Я начал свое служение чтецом в Ардатовской воспитательной колонии. Заключенные там — подростки, иногда совсем дети. В большинстве своем детдомовцы и ребята из неблагополучных семей. Сначала все они виделись мне славными мальчиками, оказавшимися здесь по воле злого случая. Было жаль их, хотелось помочь, сомнений не возникало. Со временем пришел опыт, я научился разбираться в людях, понимать, что представляет собой тот или иной человек. Но мое отношение к мальчишкам уже не изменилось. Потому что я увидел случаи, когда ребята, освободившись, начинали жить заново хорошими людьми, их было очень не много, но они были. Некоторых я по сей день вижу в своем храме — это взрослые солидные люди, старше тридцати, имеющие семью и работу — и это очень греет душу.

Работа с осужденными требует полной самоотдачи. Но Господь не оставляет идущих по этому пути, дает силы, подсказывает нужные слова. Мне вспоминается один случай, который произошел в Ардатовской ВК. Ко мне в молельную комнату приходил подросток, который всегда доказывал, что осужден несправедливо, говорил о судебной ошибке. Я долгое время не знал, что ему ответить, а потом однажды неожиданно для самого себя спросил: «А ты совершал преступление, которое удалось скрыть ото всех?» А когда он ответил утвердительно, я снова спросил: «И ты по — прежнему считаешь, что оказался здесь случайно. Это испытание Господь послал тебе, чтобы очистить твой грех». Мальчик глубоко задумался и ничего мне не ответил. Но с тех пор я постоянно видел его в молельной комнате, что-то в нем изменилось.

— Со взрослыми осужденными работать легче, чем с подростками?

— Во многом легче. Но не зависимо от возраста осужденных, работа с ними не терпит фальши. Один раз сфальшивишь, и вернуть доверие будет уже невозможно. Тюрьма — серьезное испытание, и вероятно поэтому, у людей оказавшихся здесь чутье становиться острее.

А если сравнивать работу в различных колониях, то многое зависит от человеческого фактора. Интересный пример ИК-16 в поселке Просек Лысковского района. Окормляет колонию настоящий подвижник, иерей Владимир Антипин. Благодаря ему, члены православной общины этой колонии не ограничиваются посещением молельной комнаты, а проповедуют в своих отрядах, то есть формируют миссионерское движение внутри колонии.

Еще один интересный пример — ИК-1 в поселке Сухобезводное. Там, старостой православной общины был человек, который до того как попал на зону, подвизался трудником в Дивеевском монастыре. Он наладил связь с сестрами обители, которые помогали и поддерживали не только его, но и всю общину. Этот человек сам горел верой и от него многие загорелись. Сейчас он уже освободился, стал послушником во Флорищевой пустыни и продолжает связь с общиной колонии.

Кроме того, очень важно взаимопонимание с администрацией колонии. Если оно есть, то сделать там священнику удается немало.

— Тюремное служение распространяется на сотрудников исправительной системы или оно затрагивает только осужденных?

— Окормление сотрудников исправительной системы –значимая часть нашей работы. Им порой требуется еще большая помощь, чем заключенным, поскольку работа в колонии оказывает сильное негативное влияние на психику человека. Но вот что удивительно, мне встречалось очень мало озлобившихся и сломленных системой людей. Многие сохраняют способность к состраданию, и  даже незначительная духовная поддержка оказывается существенной. А если в колонии работают верующие люди, то и атмосфера там иная.

В конце 2006 года в поселке Пруды был освящен храм, построенный специально для сотрудников исправительной системы. Но к сожалению, мы пока не можем похвастаться большим количеством прихожан, хотя и продолжаем работать над этим.

— А что изменилось в колониях Нижегородской области за 2007 год

— Первый и самый важный момент — закладка храмов в шести колониях Нижегородской области в ИК 1, ИК-9, ИК-11, ИК-14, ИК-17 и в Ардатовской воспитательной колонии. Строительство трех храмов, в ИК-9, ИК-11 и Ардатовской ВК будет закончено уже к весне — мы рассчитываем, это улучшит атмосферу в колониях и создаст условия для развития православных общин.

— На 2008 год запланированы какие-то мероприятия способствующие такому развитию?

— В этом году мы планируем реализовать несколько важных миссионерских проектов. В 2007 году мы провезли икону с частицей мощей преподобного Серафима Саровского по всем колониям Нижегородской области, что имело огромный эффект.

Теперь, учитывая прежний опыт, мы планируем организовать аналогичный проект с двумя иконами с частицами мощей преподобных жен Дивеевских и Дивеевских блаженных. В этом году также хотим провести поэтический конкурс и конкурс живописи среди заключенных колоний.

Будет продолжаться миссионерская работа студентов Нижегородской духовной семинарии, много усилий мы приложим к развитию и совершенствованию системы православного образования осужденных. Кроме того, у нас есть одна интересная задумка, которую нам подсказали коллеги из Чувашии: ввести на зонах чтение неусыпаемой Псалтыри. Как показывает опыт, общее дело сплачивает православную общину и дает людям возможность молиться, в том числе и за тех, кому когда-то причинили зло.

— А нормативная база позволяет проводить все эти мероприятия?

— В ближайшее время Нижегородская епархия подпишет новый договор с ГУФСИН, в котором будут учтены все моменты, накопившиеся в ходе работы. А сейчас, совместно с Научно исследовательским институтом ФСИН России, мы разрабатываем совместный проект создания организационной формулы религиозных общин в колониях.

— В связи со всем сказанным, какими вам видятся перспективы тюремного служения в Нижегородской епархии?

— Сегодня для тюремного служения открываются новые горизонты. Если раньше речь шла только о том, чтобы просто приходить в колонию и совершать там требы, то сейчас, благодаря пониманию и помощи со стороны ГУФСИН, мы уже говорим о различных мероприятиях. Так что перспектив много, но и сложностей хватает, главная из которых заключается в нехватке кадров. На сегодняшний день 20 колоний Нижегородской области окормляют 37 священников — конечно, этого недостаточно. Помогло бы участие мирян, но желающих ходить на зоны, впрочем, как и в больницы, детские дома и дома престарелых немного. Господь дает простор для социального служения, для помощи ближним, но мало кто откликается на его зов.

И все же, несмотря на все трудности, в тюремное служение приходят новые священники, которые воспринимают его всем сердцем, и посещают тюрьмы не по послушанию, а по велению своей души и много делают для осужденных. И пока есть люди, которым близки евангельские слова «В темнице был и вы пришли ко мне…», у тюремного служения есть будущее.

Беседовал Артемий Арацкий («Православное слово в Нижнем Новгороде»).