Ксения Драгунская: «Детская литература — это тайна»

Пьесы Ксении Драгунской ставятся в академических театрах и андерграундных подвальчиках, в любительских студиях и учебных театрах, в облдрамтеатрах и на таких прогрессивных подмостках, как Центр драматургии и режиссуры. В основе ее произведений сюжеты, пронизанные искренностью, непошлой романтикой и замечательным юмором. А благодаря профессионализму режиссуры на сцене ее пьесы становятся уникальными постановками и пользуются огромным успехом у зрителей всех возрастов. Во время своего недавнего приезда в Нижний Новгород на театральный семинар молодых драматургов «Авторская сцена» Ксения Викторовна навестила Просветительский центр «Глагол» и любезно согласилась поговорить с нами о современной драматургии и детской литературе.

— Ксения Викторовна, вы периодически бываете в нашем городе. Что вас сюда так манит?

— Прежде всего, красота города. У вас очень красиво, просторно, несмотря на то что памятники архитектуры должны находиться в лучшем состоянии, да и просто старинные постройки. Здесь мои друзья — это театр «Вера», который в начале 90-х годов ставил мои пьесы, когда я была еще начинающим молодым автором. Мы приезжали в Нижний Новгород с проектом издательства «Арт Хаус медиа», представляли свои новые книги для детей и взрослых, встречались с детьми. Сейчас в вашем городе проходит Всероссийский театральный семинар молодых драматургов «Авторская сцена». Я в нем участвую как член оргкомитета Союза театральных деятелей.

— Вы объясняете молодым драматургам, что значит сегодня быть детским писателем?

— Сейчас, к сожалению, очень немногие молодые театральные авторы пишут для детей. Почти не пишут. Очень мало в театрах детских постановок, которые могут что-то дать детям. Осенью я была на фестивале в одном из крупных областных центров и видела, что детям скучно смотреть на сцену. Когда актриса лет под 50 в штопаных колготках на располневших ногах делает вид, что она фея или Дюймовочка, ребенок воспринимает сценическое действо как фальшь, скукоту и никогда в театр не вернется. И это творится повсеместно, потому что изменились сами дети. Сегодня уже не должно быть спектаклей на полторы тысячи мест. Должен быть доверительный диалог глаза в глаза, на один-два класса в маленьком зале, где актеры взаимодействуют со зрителем, затрагивая определенные струны его души.

— Может быть, пропал необходимый посредник между пьесой и зрителем?

— Нужно, чтобы режиссеры, не обязательно худруки, убеленные сединами и всяческими званиями, проявляли больше инициативы, чтобы спектакли ставились на живую нитку, буквально на двух гвоздиках, трех тряпочках. Дело не в пышности декораций, сиянии кислотных красок, а в искренности, настоящих эмоциях.

— Как вы относитесь к тому, чтобы отдавать свои пьесы на учебные площадки?

— Самое интересное у меня было поставлено на альтернативных подмостках, а не в академических театрах. Существует определенный разрыв между инструментарием, которым владеет академический театр с буфетом, антрактом, колоннами и завлитом, и теми текстами, которые пишут драматурги, особенно молодые. Им требуются совершенно иные площадки для воплощения своего замысла. В Москве есть такие открытые для творчества площадки — это Центр драматургии и режиссуры, театральный центр «На Страстном». В Нижнем Новгороде такой площадкой может стать Детский театр «Вера», который открыт для всего нового, талантливого, всего, что способствует моральному прогрессу нации.

— Складывается впечатление, что вашу пьесу может поставить любой самодеятельный школьный театр…

— Меня очень радует, что мои пьесы ставят многие самодеятельные, студийные, школьные театры. Именно это убеждает меня в их жизненной силе.

— Вы себя считаете детским писателем или взрослым?

— Я считаю себя скорее сказочником, Андерсеном. Сказки могут быть страшные, грустные и, наоборот, очень смешные и веселые.

— О чем ваша новая книга «Честные истории»? Как родилась идея ее создания?

— «Честные истории» — это рассказы о моем детстве, о детстве тех, кто ходил в школу в 70-х — начале 80-х годов. Никакой «идеи создания» у меня и в помине не было, я как-то все больше опираюсь на вдохновение и пишу для «личного творческого счастья», а не ради идеи. Просто стали сочиняться новые рассказы — вдруг, после большого перерыва (последний раз что-то детское я писала в прошлом веке, когда сын был маленьким). И мне показалось, что эти рассказы должны быть напечатаны, они могут быть интересны и детям, и их родителям, приблизительно моим ровесникам или помладше.

— Это действительно реалистичные рассказы? И как сделать сюжеты, основанные на реальных историях, интересными для детей?

— Да, все — чистая правда. И про то, как брат для острастки грозился отдать меня в Суворовское училище, и про письмо в Америку, и про череп… Во-первых, нужно, чтобы эти истории были изначально сами по себе интересными. И рассказывать их надо с естественной интонацией, искренне, не пытаясь как-то себя самого выставить в лучшем виде. Впрочем, не знаю, я ведь не литературовед по детской литературе, рецептов у меня нет. Да их тут и быть не может. Детская литература рецептам не подчиняется, там все на интуиции, на мироощущении автора. На самом-то деле это тайна. Так что, начав с «во-первых», что «во-вторых», я и сама не знаю.

— Каково ваше понимание того, какой должна быть современная детская литература?

— Если говорить об отечественной детской литературе, то ее сейчас надо поддерживать и развивать. И не фэнтези эти навороченные, а книги про настоящее время, про сегодняшний день, о реальных взаимоотношениях людей. Это должны быть красиво и стильно изданные, написанные талантливыми порядочными людьми, интересные, увлекательные тексты, ориентирующие детей на межнациональную терпимость, братство народов России, бережное отношение к природе, здоровый образ жизни, овладение знаниями и честный труд на благо общества. Я имею в виду не фальшивое бодрячество и натужный оптимизм. Это должны быть честные и умные книжки, утверждающие, что «зло будет наказано», «хороших людей на свете больше, чем плохих», «в жизни бывает трудно, но с помощью умных и добрых взрослых можно преодолеть любые преграды». Словом, нужны современные детские книги, способствующие национальной самоидентификации российских детей, моральному прогрессу нации, консолидации общества.

У нас сейчас общество разорвано — и сословно, и географически. В одной довольно приличной подмосковной школе вполне вменяемые шестиклассники на полном серьезе перепутали Чувашию с Черногорией. Где-то там, далеко, на букву «Ч»… У нас такая большая страна, так много народов, каждый из которых — сокровище, что мы не знаем друг друга. И это тоже тема. Словом, есть чем заняться.

— Можно ли смешивать детскую и взрослую читательские аудитории? Если да, то для чего?

— Конечно! Чтобы они могли это читать вместе. Совместные переживания — это же очень важно. Вместе похохотать или погрустить, посочувствовать персонажу, с которым происходят какие-то злоключения. Чтобы интересно было и ребенку, и взрослому.

— У вас есть секрет того, как научить детей искусству и радости общения, умению слышать, понимать друг друга? Ведь ваши пьесы об этом…

— Я все черпаю из своего детства.

— А каким оно было?

— У меня было очень скучное детство, потому что я поздний ребенок. Когда я родилась, маме было 42 года, а папе — 50 лет. Когда мне было 6 лет, отец умер. Веселого в моем детстве было мало. Но мы все дружили, занимались в литературном объединении, издавали альманах при Доме детской книги. Мы все время что-то хотели, потому что ничего было нельзя. По телевизору передавали трансляции с заседаний съездов партии. Из детских передач: «В мире животных» и «Приходи, Сказка» — вот и все. Конечно, хотелось почитать книжку, потому что там было намного больше интересного. А сейчас, когда есть Интернет, многоканальное телевидение, развитая киноиндустрия, театр, книги должны предлагать нечто совершенно иное, непривычное и неожиданное.

Марина Дружкова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.