«Мы здесь в гостях, веди себя прилично»

Отец мечтал видеть ее студенткой технического вуза. А она настояла на своем и стала известным скульптором, заслуженным художником России. Ее творчество хорошо знакомо нижегородцам. Татьяна Георгиевна Холуёва — автор памятника святому Георгию Победоносцу в кремле, Пушкину у оперного театра, конструктору Ростиславу Алексееву, множества мемориальных досок и других работ, украшающих Нижегородчину.

В школу — через КПП

— Мамочка! Не качай меня, я и так усну, — маленькая девочка устала от тряски. Которая длится день и ночь, день и ночь… Она закрыла глаза. И поплыли, уводя в сон, знакомые картинки: маленькие домики, узкие улочки старинного города, в палисадниках — цветущий жасмин… Потом газета. На фотографии сбитый самолет. Голоса взрослых: «Гад, захватчик…» Девочка засыпает. Платформу, на которой стоит их «полуторка», качает, качает, качает…

Военный завод эвакуировали из Торжка в Казань. Танечка ехала с папой и мамой (бабушку и дедушку взять не разрешили). Папа — инженер-конструктор, мама — химик. А Таня всего лишь маленький ребенок. Ей пять лет.

Состав бомбили. Это так страшно, когда за тобой летит фашистский самолет! Низко-низко, над самыми головами, платформы же были открытые. Те, что в конце состава, немцы уничтожили, а Танина «полуторка» стояла в середине. Выжили, прибыли в Казань. Здесь, за колючей проволокой, которой был огорожен секретный завод, она пережила войну.

— Мы, дети, жили в «интернате» — приспособленном помещении на территории завода, — вспоминает Татьяна Георгиевна. — Родителей почти не видели. Это счастье было, когда кто-то скажет: «Смотри, вон твоя мама пошла». Нельзя было подбежать, обнять, поцеловать. Все было строго, и мы тоже понимали, что надо мобилизоваться. Это был инстинкт самосохранения. Голод, холод, больные, вшивые… Но если бы мы тогда еще и сникли, упали духом, просто бы не выжили. Помню, летом поехали на дачу, и мы увидели зеленую траву. С какой жадностью стали ее есть! На коленочки даже вставали, как козлики. В школу пошла в Казани. До сих пор 1 сентября иногда слезу пускаю: деточки нарядные, с бантиками. А мы… Нас же раньше за колючую проволоку не выпускали, а тут город… «Вы уже не дети, вы школьники. Родители работают на Победу, и вы должны это делать. Ваша работа — хорошо учиться, — так нам сказали. — Вот школа, вот КПП». Учиться ходили по счету: сколько вышло, столько и должно войти.

Военная тема не раз проявится в ее творчестве. Много лет спустя повзрослевшая Таня сделает памятник, который установят на могиле Тани Савичевой в Шатках, и там же мемориал, посвященный детям войны, она станет автором мемориалов солдатам Великой Оте­чественной в Выксе, памятников им в селах и поселках Нижегородской области.

Гармония пространства

Послевоенный Торжок. Девочка-подросток идет в школу. Она еще не знает, что красивый дом, где она на уроках изучает математику и  литературу, а на переменках бегает по коридорам, принадлежал когда-то Александру Николаевичу Оленину, президенту Петербургской академии художеств. Сюда, в Торжок, семья приезжала на лето, здесь бывал Пушкин.

В Торжке многое связано с именем великого поэта. Первый Танин изокружок был в клубе имени Парижской Коммуны, где до революции находилась гостиница Пожарского, и Александр Сергеевич здесь останавливался. Детям показывали его комнату, из ее окна в XIX веке можно было увидеть вывеску: «Портновских и булочных дел мастер Евгений Онегин».

— Мой дедушка похоронен рядом с Николаем Евгеньевичем Онегиным. Это сын того Онегина, которого, видимо, Пушкин подглядел, — улыбается Татьяна Георгиевна.

После седьмого класса она хотела уехать в Москву, в художественное училище. Но отец девочки-отличницы ей этого не позволил. Он мечтал, чтобы дочь пошла в радиолокацию, которая тогда-только начинала развиваться. Татьяна покорилась, но скатилась чуть ли не до двоек. Еле убедили взяться за ум. Зато в выборе профессии больше не препятствовали. Поступила она в Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной — Штиглиц, так его называли на дореволюционый манер, по фамилии основателя — барона Штиглица (сейчас, кстати, оно зовется Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академией имени А. Л. Штиглица).

Татьяна училась на факультете монументальной скульптуры. Студентов сюда набирали мало. В Ленинграде на курсе их училось всего пять, когда потом Татьяна перевелась в Москву, оказалась на таком же курсе шестой. Оте­чественная школа пластики тогда была сильнейшей в мире, поэтому и педагоги были замечательные.

— Нас учили работать с полной отдачей. Только отлично, до тех пор пока можешь, — говорит Татьяна Георгиевна. — И мне хотелось быть именно скульптором. Памятники, работа с улицей, с пространством, создание некой его гармонии — меня это интересовало больше, чем живопись, например.

Еще студенткой она вышла замуж. Их было четверо, братьев Холуёвых. Они тоже учились в Ленинграде в Репинской академии. Три живописца и архитектор. Последний и стал супругом Татьяны. За ним по окончании учебы она отправилась в Горький.

Егорий Храбрый

В закрытом городе монументальное искусство было востребовано меньше, чем, допустим, в Москве. Татьяна Георгиевна в основном работала на выставки. Когда же Горький открыли, она стала участвовать практически во всех конкурсах, проводимых среди скульпторов. В результате город украсило множество ее работ. Одна из них — памятник Георгию Победоносцу в Нижегородском кремле.

Официальное его название — памятник защитникам Отечества. Удивительно, но Татьяна Георгиевна не ставила целью сделать памятник конкретно святому великомученику Георгию. Она, человек, у которого много лет Бог был «в душе», искала образ русского воина, защитника России и выбрала именно христианский сюжет — Георгий Победоносец, чудо о змие.

— В нереальные сроки мы с сыном Александром сделали, — рассказывает мастер. — В октябре был объявлен конкурс, а через шесть месяцев уже открыли монумент. Работали по 17 часов в сутки. Такие испытания были, Господи! С маленькой модели, с конкурсной делали. Обычно после эскиза идет рабочая модель, которую увеличивают в размерах. У нас не было ни ее, ни времени, надо было делать сразу начисто. Как сложно и физически, и эмоционально!.. Это только Божия помощь, ангел-хранитель. Я, помню, ездила тогда в Дивеево, просила. И мы вовремя закончили скульптуру — символ Победы — Георгия, в народе его называют Егорий Храбрый.

Ответ держать самой

Торжок — старинный город, больше тысячи лет. Татьяну с детства почему-то тянуло рисовать его храмы. Это красота. Это история. Но это было и еще что-то, о чем Таня тогда никому не рассказывала.

— Когда спрашивают, была ли я верующей в советское время, отвечаю, что у меня не было безверия, — рассказывает Татьяна Георгиевна. — Бабушка и дедушка, с которыми мы жили после эвакуации, верили очень глубоко. И у меня не стоял вопрос о вере — так должно быть, и все. Родители в храм не ходили. Но и они верили в Бога, хотя внутренний свой настрой не выставляли на обозрение.

В доме всегда были иконы, горела лампадка. Пасха, Троица, другие праздники отмечались, но и это не афишировалось. Бабушка Марья Гавриловна потихоньку водила внучку к храм. Причем шла на хитрость: «Танечка, я старая, мне трудно, проводи меня». Шли не по улице, а задами, прячась от комсомольцев. Службы девочка сразу полюбила. Вначале за эстетику. Так красиво поют. Особенно когда Троица: зелень, красота, цветы и трава на полу.

А однажды, когда дети бегали по чердакам в поисках разных тайн, наша героиня подобрала маленькую иконку Николая Чудотворца. Бронзовая, затертая… Она вспомнила слова бабушки: «Николай Угодник — скорый помощник. Молись ему, когда трудно будет». С тех пор она и молилась. И сегодня этот образок хранится в доме.

— Бабушка говорила много полезного, — вспоминает повзрослевшая Таня. — Вот например: «Господь дает испытание и смот­рит, как ты его пройдешь. Если достойно, идешь дальше. Если нет, Он тебе добавит. Как в школе остаться на второй год. А когда предстанешь за то, что натворила, ответ будешь держать сама. Как бы мы с дедушкой, папа с мамой тебя ни любили, мы тебя не защитим. Отвечать будешь ты». Это у меня очень четко отложилось. И еще одно я приняла от бабушки. Помню, похороны. Музыка, оркестр (так в советское время было принято). Бабушка перекрестится: «Ну, домой понесли». — «Бабушка, как? Куда домой?» — «Танечка, милая, запомни на всю жизнь: здесь мы в гостях. А в гостях, девочка, надо вести себя прилично». Вот я всю жизнь и  стараюсь.

Текст: Надежда Муравьева
Фото: Александр Чурбанов

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.