Регент Патриаршего хора Свято-Данилова монастыря Георгий Сафонов: «Именно искусство, красота и культура всегда спасали Россию и спасут сейчас».

13—14 апреля в Нижегородской академической филармонии имени Мстислава Ростроповича состоялось выступление Праздничного мужского хора Синодальной резиденции Патриарха Московского и всея Руси Алексия II – хора Свято-Данилова монастыря. Хор под руководством регента Георгия Сафонова исполнил русские церковные распевы, а также гимны Российской империи, русские романсы и народные песни. В ноябре 2005 года хор уже давал в зале филармонии Нижнего Новгорода два концерта совместно с певицей Евгенией Смольяниновой.

— Георгий Леонидович, в Нижний Новгород вы приехали с сольным концертом в дни Великого поста. Однако, концерт – это все-таки развлечение, а Великий пост – время сугубой молитвы, покаяния. Как они сочетаются?

— Сочетаются, как показала практика, замечательно. В начале XX века такими представительными деятелями синодального хора и синодального училища, как Смоленский, Кастальский, были инициированы так называемые великопостные концерты. Они проводились в храмах Москвы и Санкт-Петербурга для дополнительной катехизации публики. Дело в том, что на этих концертах исполнялись произведения, которые не могли быть исполнены в храме. Например, многие любят «Покаяние» Ведаля, однако священнослужители не всегда приветствуют исполнение этого произведения во время Великого поста. Но это произведение с успехом можно спеть на концерте.

На великопостных концертах исполнялись произведения Бартнянского, не исполняемые в храме творения Чеснокова, Рахманинова, Гречанинова и др. Это делается для того, чтобы дать возможность тому же прихожанину понять, что существует не только обиход, которым обеспечиваются богослужения, но еще много хорошей, красивой и глубокой по своему содержанию музыки, которая не звучит в храме.

Пожалуй, мы, следуя этой традиции, во время Великого поста вносим в концертное исполнение не развлекательную струю, а как раз более пропагандистскую. В Нижнем Новгороде мы исполнили произведения, которые не всегда поются в храме. Это духовная музыка от XVI и до XX века — действительно, самая разная музыка, например, троестрочные стихиры, которые исполнялись в храмах очень давно. Сейчас они не поются, потому что воспринимать их очень сложно, или даже невозможно современному слушателю. Мы пели «Да исправится молитва моя» Чеснокова, потому что, во-первых, была заявка на это произведение на нашем прошлом концерте в Нижнем Новгороде, во-вторых, песня не исполняется в храмах. И таких произведений в нашей программе было много. Второе отделение – это гимны, романсы, народные песни, несущие в себе духовность. Предположим, «Эй, ухнем» — песня бурлаков – связана с духом русского народа, или, скажем, военно-патриотические песни, например, «Донцы – молодцы», «Песнь о вещем Олеге». Гимны также говорят сами за себя: «Боже, царя храни!» и т. д., все они построены как духовные тексты. Это так называемая паралитургическая музыка – музыка, которая не исполняется в храме, но основана на текстах, близких к богослужебным.

Если бы мы начали исполнять «Барыню», или, скажем, «Ах вы, сени, мои сени», этот репертуар был бы более близок к пасхальному периоду. Ничего криминального в этом нет, это шуточные песни, но все же это образец веселости, беззаботности, конечно, в них уже не ощущается покаяния. Мы подобрали достойный репертуар для концерта. Здесь не было заунывностей, но по своему внутреннему, духовному содержанию произведения соответствовали состоянию души в дни Великого поста.

— Таким образом, ваш репертуар во время Великого поста меняется. Но меняется ли настрой певчих, звучание, эмоциональность исполнения? Может ли одно и то же произведение в дни Великого поста и на Пасхальной неделе исполняться по-разному?

— Да, конечно, это обязательно присутствует. В Пасху все на порядок выше, и по настрою, и по эмоциям, иногда меняется даже тональность.

Однако впереди еще Страстная седмица, каждый день которой по нагрузке равен одной седмице Великого поста, по крайней мере, для меня это так. Великий пост вроде бы пролетел быстро, вот уже и Вербное воскресенье, но Страстная седмица тянется очень долго. Особенно начиная с четверга. Весь процесс постепенно замедляется. Все приходит к моменту: «Да молчит всяка плоть человече!» И в конце «Да воскресни Боже, суди Земли!», когда весь мир застывает в ожидании. Греки разговляются уже в субботу утром, а мы еще сутки существуем в безвременье, и пытаемся понять, что же произошло. Христа распяли, погребли, и все, и тишина. И лишь когда пришли жены-мироносицы и не обнаружили тела Христова, наступает великая радость.

То есть, сначала замедление, а потом резкий взрыв и ускорение. Все ускоряется, ускоряется, и замедляется лишь на первой седмице после пятидесятницы. Пасхальный ураган (конечно, в хорошем смысле ураган), несется до конца пятидесятницы. И вот где-то к неделе Всех Святых снова тишь да гладь.

Концерты, песнопения в храме в пасхальное время отличаются открытостью души и певца, и слушателя на концерте, и прихожанина, которому порой хочется танцевать. Пасху празднуем «веселыми ногами», так поется в каноне. И иногда это, если так можно выразиться, изображают священники. Наверное, это идет изнутри. Я неоднократно видел: во время богослужений они быстро ходят, двигаются иначе. Все это делается «веселыми ногами», быстро, с другой энергетикой.

То есть, главное отличие – это открытая душа. В пост ваша душа закрывается, чтобы понять, что происходило с ней, что происходит, и что возможно будет происходить, для того, чтобы найти пути покаяния, для того, чтобы осознать себя и дать себе направление, и потом в Пасху не растерять это все, но с открытой душой радоваться тому, что смерти нет.

— Георгий Леонидович, почему монастырскому хору недостаточно существовать в рамках храма, почему вы выходите на концертные площадки, на эстраду? Почему вы считаете это необходимым и важным?

— Недавно на богослужении, где пел наш хор, присутствовал бывший его руководитель, монашествующий человек. Когда я подошел к нему и спросил: «Как?», он сказал, что хор начал звучать «ярче» и «тембристее». И тут же задал вопрос: «Много выступаете?» И для меня это почему-то это стало откровением, потому что я всем пытаюсь доказать, что лучшее воспитание хора – это пение не только на клиросе, не только на богослужениях. Конечно, и здесь можно расти. Но опять-таки, если мы посмотрим на круг богослужения, то увидим, что он меняется, но не сильно. То есть, каждый круг богослужения мы пропеваем разные стихиры, но гласы остаются те же, порядок тот же, и богослужения каждый год те же. И с каждым годом ты понимаешь, что все это надо начинать заново. Это всегда очень трудно: начинать заново то, что уже было.

Таким образом, вырасти можно, но не настолько, насколько это возможно при дополнительном общении с другой публикой, которая, может быть, будет подходить предвзято, начнет разбирать по косточкам, критиковать. Прихожане же любят свой монастырь, храм, любят свой хор.

— Как вы считаете, может ли концертная деятельность способствовать воцерковлению людей?

— Да, конечно. Скажем, человек пришел на концерт, услышал что-то красивое и сказал: «Неужели вы это в храме поете?» Приходит в церковь — действительно, поем. А в храме это звучит еще красивее и как-то глубже. В итоге человек остался. Он получил какую-то дозу душевного равновесия, и начал задумываться, почему так происходит. Потом пришел в храм еще раз, и через некоторое время понял, что пение, молитва, присутствие в храме вместе соединенные и дают ему это душевное равновесие.

Хор как главный ингредиент богослужения притягивает прихожан. Если в храме нет хорошего хора, то прихожан будет немного. Это уже закономерность, выявленная веками. А если прихожане слушают хор и на концертной эстраде, и приводят с собой других на концерты, то это уже 100% успеха, именно в плане катехизации, воцерковления.

— К сожалению, далеко не все могут прийти на ваш концерт. Есть ли аудиокассеты, диски с вашими записями? И развито ли сейчас направление звукозаписи духовной музыки, церковных хоров?

— Развито. Сейчас всякий хор, так сказать, имеет моду делать записи, неважно, хорошие или плохие. Естественно, мы как профессиональный коллектив имеем много записей. Есть диски, которые пока не вышли в свет, хотя записывали их уже достаточно давно. Некоторые из них мы привезли с собой в Нижний Новгород. Это музыка первой седмицы Великого поста, Страстной седмицы, богородичные песнопения – очень интересный диск, с исполнением канона «За болящего». Читается канон, хор подпевает — это очень актуально, диск можно ставить, когда человек сильно болеет.

Однако существует проблема распространения. Распространяют все, что угодно, но только не диски с духовной музыкой. Есть организации, которые пытаются это делать, но в очень сжатых количествах. Тем не менее, я слышал, что наши диски слушают в Петропавловске-Камчатском, во Владивостоке, в Благовещенске, на Сахалине, хотя мы там не были. Поэтому у меня такое ощущение, что все не так плохо.

— Развитие направления звукозаписи духовной музыки, безусловно, положительное явление. Скажем, человек не может сам прийти в Церковь. Интересно также иметь дома записи духовной музыки, которая не исполняется в храме. Но не станут ли диски с канонами заменой посещения церкви? Поставил диск – и вот ты уже почти на богослужении. Может быть, Нижнему Новгороду и особенно области до этого еще далеко, но как обстоят дела в этом плане в Москве?

— Конечно, уже существует такая система, когда пытаются утренние и вечерние молитвы, какие-то псалмы почитывать с носителей. Так что человек не идет в храм, а поставит диск в машине, и таким образом готовится к причастию. Я считаю, что это неправильно. Потому что прежде чем человек сам не вникнет, не прочитает текст, он ничего в нем не поймет, и это будет пустая трата времени. Даже если он стоит в пробке, этот текст идет мимо, не воспринимается. Человек должен прочитать молитву хотя бы несколько раз, и потом, если у него уже совсем нет времени, он может поставить диск.

— Как вы оцениваете состояние современной певческой культуры в нашей стране? Ведь раньше, в дореволюционной России, при воскресных школах, классических гимназиях, других учебных заведениях существовало огромное количество хоров. Ни один мальчик или девочка с хорошим голосом не проходили мимо хора, обучения пению. Возрождаются ли эта культура, эти традиции сейчас?

— В прошлом певческая культура была, конечно, намного выше. Нас считали самой певческой нацией. Сейчас, когда приезжаешь в Прибалтику, видишь, что поют все. Там существуют так называемые певческие поля. Приезжаешь в другие западные страны, также очень большое количество любительских хоров, и каждый поет дома. Они любят петь. На мессах поют и протестанты, и католики. Поют все. У нас же почему-то очень немногие.

А раньше, как правило, дома пел каждый. В домашней молитве участвовала вся семья. Еще находясь в люльке, ребенок слушал колыбельные. Однако пение держалось на церковной культуре. Когда эту культуру подрубили под корень, естественно, все исчезло. И церковное пение не смогли заменить любительские хоры, которые создавались всюду, на заводах и т. д.

Но сейчас восстанавливаются храмы, их становится все больше и больше, при них создаются воскресные школы, туда приводят детей. Другое дело, что материальные вопросы не дают покоя родителям. Они считают, что лучше отдать ребенка в бизнес, нежели научить его петь. И самое страшное, что руководство иногда не понимает того, что именно искусство, красота и культура всегда спасали Россию и спасут сейчас. И чем больше забывать культуру, чем меньше выделять на нее денег, тем меньший прогресс мы будем иметь в международной политике, экономике и т. д.

Раньше русский царь, когда решались важные политические дела, вез с собою хор. Вечером был банкет с выступлением хора, а на утро подписывались все необходимые документы. Именно под впечатлением того, что им показали. После выступлений хора иностранцы понимали, что русские – не медведи и не варвары, а что это веселый певческий народ, а еще может и слезу «прошибить» своим голосом, своим пением. Тот, кто сейчас это понимает, имеет больший успех, чем тот, кто не связан с культурой. Это доказанный историей факт.

Раньше лучшие представители общества всегда имели хорошие голоса и хороший слух. Все вставали и пели гимн «Боже, царя храни!» так, как не поет сейчас хороший хор. А в настоящее время в храмах прихожане порой не могут нормально спеть «Отче наш». Люди без голоса и слуха просто говорят молитву. Но что поделать, их никто не научил. Все это начинается с детства.

И сейчас приходится убеждать родителей отдать ребенка петь. Даже хотя бы просто для его развития. Пусть он играет на инструменте двумя пальцами, но он будет знать, что у его страны — богатая музыкальная культура. Пусть в своей жизни он споет хотя бы пять нот, но он споет их чисто и красиво.

Сейчас певческую культуру пытаются восстановить. Но, к сожалению, у нас существуют только воскресные школы, очень мало православных гимназий, семинарий. Практически нет средних учебных заведений для юношей и девушек 14–17 лет. Человек заканчивает девятый класс и оказывается никому не нужным. Вот бы подхватить эти росточки и направить, и все было бы хорошо. А их бросают и говорят, что, скажем, на регентские курсы принимают только с 16 или с 18 лет. Их отправляют в профтехучилище, но подобные учебные заведения не дают никакого развития. Ребенок, попадающий туда, становится взрослым буквально в одночасье. Дети, занимающиеся музыкой, очень сильно отличаются от своих сверстников. Этот ребенок остается ребенком до 16 лет. А здесь в 16 лет мы видим уже очень развитых людей.

— Таким образом, возрождение певческой культуры, хоровой культуры возложено на Церковь, на церковные структуры?

— А у нас больше нет очагов культуры, осталась Церковь. Однако Церковь решает многие вопросы не единообразно. При разных храмах разные настоятели, в силу появившейся в начале XX века проблемы вкуса, все делают каждый по-своему. У нас нет цензорного комитета, который существовал раньше. Нет единой системы воспитания. Какие-то институты и училища производят литературу, но опять же каждый в силу своего вкуса. Если бы это было на государственном уровне, наверное, все было бы иначе. Пока же эти вопросы решаются только на уровне отдельных институтов общества и прежде всего Церкви. Однако, хорошо, что есть хотя бы это.

— Если говорить о воспитании нового поколения певчих, регентов, есть ли в вашем монастыре детский хор? Принимаете ли вы в этом непосредственное участие?

— Да, у нас есть детский хор. Я участвовал в этом семь лет, но потом передал бразды правления одному из певчих. Он возглавляет хор мальчиков при Патриаршем центре духовного развития молодежи в нашем монастыре. Этот коллектив сейчас растет, крепнет. Я же преподаю на регентских курсах при нашем монастыре. Мы воспитываем поколение молодых руководителей церковных хоров уже восемь лет. Вообще, очень хорошо, что в храмах, в Церкви стало больше молодежи.

— Да, наверное. Однако у меня возникает ощущение, что большинство активной, думающей молодежи в большей степени сейчас нацелено на получение образования, карьеру, успех.

— К сожалению, каждому молодому человеку это не внушишь, хорошо, если он это поймет лет в 50, если вообще поймет: прежде чем ты не отдал Богу, тебе не воздастся, сначала надо отдать. Русские пословицы гениальны в этом отношении: отдай, и получишь сторицей. Каждый человек должен отдать определенную дань Богу – частицу своей души, частицу своего сердца. В чем это заключается? Посещай храм, приобщайся к этой культуре. От тебя не требуется много: пришел в храм, помолился, бросил где-то копейку. Приди на исповедь, найди себе священника — сейчас это можно делать — поговори с ним о волнующем тебя, в конце концов, приди к причастию. Постепенно ты поймешь, что мир становится другим, а потом увидишь, что и в карьере появилось что-то новое, что ранее было закрыто, очень плотно закрыто, и ты не знал, как это преодолеть, как обойти какую-то трудность или как явить что-то на свет. А тут смотришь, и человек обошел препятствие, появилась какая-то звездочка впереди, и он тянется к ней.

Самое главное, чтобы в этот момент человек не отрывался от храма, а то он может подумать, что теперь все хорошо, и убежать. Потом снова станет все плохо, и он вернется. Так не должно быть. Человек должен понимать, что он, пришедши в храм и отдав Богу частичку своей души, получил намного больше, нежели тот человек, который прошел мимо церковной культуры, мимо храма. Все-таки это самая древняя культура, которая нас воспитывала и продолжает воспитывать.

— В прошлый раз в Нижнем Новгороде вы выступали совместно с Евгенией Смольяниновой. Но это классический исполнитель. А как вы относитесь к сотрудничеству, скажем, с поп-звездами, музыкантами, исполняющими рок, рок-н-рол, к межстилевому сотрудничеству в целом?

— В предстоящую Пасхальную седмицу нам предложили выступить в Санкт-Петербурге вместе с Юрием Шевчуком. Он хотел совместно исполнить произведения кантовой культуры Петровской эпохи. Ничего криминального в этом нет, надо только разборчиво относиться к репертуару и выбирать то, что подобает петь монастырскому хору. Светский хор, поющий в храме, все равно остается светским. Монастырский хор вроде бы и светский в то же время, но определенная печать на нем остается. Он должен быть очень разборчивым.

Кроме того, у нас в монастыре в Центре духовного развития молодежи окормляется Константин Кинчев. В этом центре есть свой эстрадный ансамбль, там играют молодые ребята. Я не вижу ничего криминального в развитии подобного сотрудничества. Единственное, нужно быть разборчивым и уметь вовремя остановится. Поп-звезда хочет спеть что-то из церковного репертуара, что-то из духовных стихов или из кантов — пожалуйста, это выступление можно сопроводить пением хора. Например, ансамбль «Любе» приглашал ребят из подворья Троице-Сергиевой Лавры.

— Лично вам как регенту, руководителю хора было бы интересно сотрудничество с каким-то конкретным исполнителем? Хотелось бы вам с кем-то спеть?

— В общем, да. Почему бы и нет. Но трудно сказать, с кем именно. Если поступят какие-то предложения, я думаю, не будет проблем, тем более, что нас благословили на подобные мероприятия. И в целом это воспринимается очень неплохо. Когда-то была возможность спеть с Олегом Газмановым, но, к сожалению, не срослось. Он исполняет и патриотические песни, поэтому, может быть, наше сотрудничество стало интересным.
Во всяком случае, пока больше чем со Смольяниновой, Кобзоном и Петровым мы не пели.

— В нашем городе вы уже не впервые. Как вам нижегородская публика?

— Не впервые, однако сольный концерт первый, поэтому публику мы будем определять уже после него. Но я могу сказать, что в регионах публика более открытая, более душевная, более восприимчивая. На первый взгляд, не такая критикующая, хотя люди также имеют свое мнение и могут высказать его, причем всегда очень точно. Но есть некая природная открытость, восприимчивость. Во всех регионах, где мы побывали, публика открытая и теплая.

Беседовала Яна Цыганова.

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.