«Не быть олухом Царя Небесного»

4 октября — знаменательная дата. В этот день в 1924 году родился приснопамятный митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов) (1924–2001), занимавший нижегородскую кафедру около четверти века. Он навсегда остался в памяти тех, кто соприкасался с Преосвященным. Не все, кто нес при нем послушание, пошли впоследствии по духовной стезе — некоторые оказались на гражданской работе. Например, Денис Сосульников, в середине 1990-х годов бывший старшим иподиаконом митрополита Николая, сейчас советник отдела маркетинговых коммуникаций и спецпроектов департамента коммуникаций госкорпорации «Росатом». Он поделился с нами своими воспоминаниями о владыке.

И парень с окраины

В середине 1990-х годов я ходил в воскресную школу при Спасском Староярмарочном соборе. Тогда там преподавали отцы, которые впоследствии встали у истоков возрождения Нижегородской духовной семинарии: иеромонах Кирилл (Покровский) (ныне митрополит Ставропольский и Невинномысский), диакон Александр Мякинин (ныне митрофорный протоиерей), протоиерей Василий Смагин и другие. Ключарь собора протоиерей Владимир Соловьев пригласил алтарничать нескольких ребят из воскресной школы, в том числе и меня.

Спасский Староярмарочный собор был кафедральным, и приснопамятный митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай часто бывал там на богослужении. Кого-то из алтарников владыка приметил за их расторопность — так они, в том числе и я, стали иподиаконами.

Я и сам этого очень хотел. Мне нравилось архиерейское богослужение,  и я стал его непосредственным участником. Мне, парню с окраины, удалось очутиться в гуще событий епархиальной жизни. Сначала я был на вторых ролях — подавал жезл и выполнял другие обязанности, а потом так случилось, что стал старшим иподиаконом владыки. Многие молодые иподиаконы того времени стали почтенными отцами Нижегородской митрополии, а тогда все мы были при владыке.

Воспитание дисциплины

К своим иподиаконам владыка Николай был довольно требователен, поскольку от них в богослужении многое зависело. Владыка очень любил богослужение, никогда на него не опаздывал и такого же отношения требовал от всех, находящихся в алтаре, от простого пономаря до служащих священников.

Служба с владыкой всегда проходила на одном дыхании. Это придавало богослужению высокий уровень ответственности, и все стремились соответствовать планке, заданной владыкой. Иногда приходилось все рассчитывать и следить за настроением Преосвященного буквально в мелочах. Нельзя было, например, подать архиерейский «Чиновник» на несколько секунд раньше положенного времени. За это владыка мог и наказать. Строгим взглядом или каким-либо действием. Самым страшным наказанием для нас было услышать от него в свой адрес: «Олух Царя Небесного!» Это было наивысшей негативной оценкой, которая могла прозвучать из уст Преосвященного.

Мы часто выезжали с владыкой в область на архиерейские богослужения на приходах и освящение престолов возрождаемых им храмов. Службы с освящением престола всегда начинались в семь утра. Само освящение было доведено до автоматизма, а мы, иподиаконы, должны были все подавать и делать в нужный момент. Для нас, молодых парней, это было своего рода приключением — знакомство с разными людьми и древними храмами. Мы ездили по всей области — от Шахуньи на севере до Выксы и Навашина на юге области. Отношение к нам, гостям из Нижнего, везде было очень разным — от холодности и подозрительности на севере до теплого и искреннего радушия в южных районах (Арзамас, Шатки и др.). Помню, первый мой выезд был в Семенов, но владыка тогда не смог приехать, и мы ни с чем вернулись обратно.

Особо запомнились выезды в возрождающуюся Дивеевскую обитель. Она была и остается местом, где была строгая дисциплина, которую мы хорошо чувствовали на себе. В дни летних торжеств всегда собиралось очень много паломников, поэтому многим хотелось торжественно встретить владыку на улице, уже на подходе к храму, но он всячески избегал этого, и все встречи проходили только непосредственно в церкви.

Хиротония диакона Дионисия Мигунова во пресвитера. 1999 год

В храме посреди поля

На всю жизнь запомнились выезды в дивеевские скиты, например Кутузовский. Нормальной дороги не было, поэтому попасть туда можно было не всегда. Зимой мы ехали по замерзшей дороге, а летом — только в сухую погоду. А однажды освящали Архангельский скит в Арзамасском районе, где на тот момент не было жилых построек, и мы стояли в храме фактически посреди голого поля.

В то время у нашей иподиаконской команды не было никакого транспорта, и мы ездили на приходы или на личном автомобиле одного из иподиаконов, или с архиерейским диаконом, или же на перекладных. Вещи в таком случае ехали в багажнике машины митрополита, а мы добирались как получится.

Однажды после литургии в Дзержинске на въезде в Нижний нас остановил автоинспектор — он с удивлением наблюдал нагромождение в багажнике и в салоне небольшой машины многочисленных архиерейских вещей и выглядывающих из-за них иподиаконов. Нас попросили проехать за машиной автоинспекторов, и мы оказались в Автозаводском РОВД. Там нас долго и с пристрастием допрашивали, выясняя назначение всех предметов, которые мы везли в нашей машине. Только благодаря тому, что с нами ехал один из священников, все прояснилось, и мы благополучно добрались до архиерейского дома.

Диковинный сад

Архиерейский сад и огород при доме владыки на улице Пискунова — особое воспоминание. Сестра митрополита Николая Римма Васильевна рассказывала, что из всех своих поездок владыка привозил какой-нибудь саженец. Что-то он выискивал и просто срывал, а что-то приобретал целенаправленно в магазинах, особенно бывая в Москве. Все это сажалось и с любовью выращивалось, и после каждой поездки все гадали, что на этот  раз привезет владыка. Иногда результат оказывался совершенно неожиданным, но всегда вызывал неизменную радость у Преосвященного.

Водились в этом саду белки и самые разные птицы. Особенно мне запомнились снегири. На территории сада гуляли куры, которые несли яйца, холеный фазан жил в отдельном вольере. Проходящие мимо архиерейского дома люди часто останавливались и любовались этой экзотической птицей. Яйца, которые несли архиерейские куры, владыка, помимо ежедневного их употребления, на Пасху сам красил и раздавал священнослужителям и иподиаконам в алтаре кафедрального собора. Они были не очень большие, но насколько дорого было получить от него это домашнее яйцо! Воспоминание об этом до сих пор греет душу.

В 1990-е годы владыка был одной из самых влиятельных фигур в нижегородской политической элите. Он регулярно встречался в руководителями города и области и таким образом решал много важных вопросов. В дни больших церковных праздников периодически устраивал у себя на Пискунова торжественные приемы. Они разделялись на две части: в первый день он принимал нижегородских политиков, а во второй — епархиальное духовенство. Говорил на отвлеченные темы, наставлял, шутил, рассказывал о своей жизни. Мне было интересно находиться в этой среде, но в то же время это сыграло со мной злую шутку. Сегодня я понимаю, что тогда неверно оценивал свою роль и свое место при владыке. Он не поощрял этого и всячески старался наставить нас, молодых иподиаконов, показать, как нужно правильно относиться к своему служению. Но мы это, к сожалению, не всегда понимали. Об этом я сегодня искренне сожалею.

Уроки человечности

По воспоминаниям Дениса Сосульникова, митрополит Николай был очень скромным человеком. Именно это было причиной многих удивлявшего в нем понимания нужд простых людей, которое так привлекало к нему всеобщую любовь.

— В середине 1990-х годов он ездил на простецкой «Волге», и вот в один из праздничных дней нижегородская администрация решила подарить Преосвященному новую машину — «Соболь». Мне запомнилась его реакция: он очень обрадовался этому подарку — радовался, как мне казалось, как ребенок. По моим наблюдениям за годы иподиаконства, сам он мало чем себя радовал, а такое внимание со стороны нижегородской власти было для него очень важно.

Одной из немногих радостей, которые он себе позволял, было хождение по магазинам и еженедельное посещение Канавинского рынка. Там его все знали, он с удовольствием общался с торговцами и, как мне рассказывали, у него был даже свой круг знакомых. Там он покупал червячков для своих аквариумных рыбок и чувствовал себя самым простым человеком.

Иногда ему давали деньги и просили поставить в храме свечку. Потом, когда мы встречали его в кафедральном соборе у машины, я видел, что он отдавал эти деньги работникам храма и настоятельно просил выполнить просьбу торговцев с рынка. Это навсегда отложилось в моей памяти, и сегодня я часто вспоминаю его простоту и человечность.

Еще одна история тоже многому меня научила. Когда Спасский Староярмарочный собор возрождался трудами владыки, справа от центрального алтаря поставили большую икону Спаса Нерукотворного. Но лампады около нее повесили очень неудобно — так низко, что они мешали верующим прикладываться к образу. Владыка, преодолевая неудобство, приложился к иконе и ничего не сказал, а когда уезжал после службы, подозвал старосту собора и говорит: «А ты сама пробовала приложиться к иконе?» Она ответила, что еще нет, и он отправил ее сделать это. Так он указал на необходимость перевесить лампады, что было незамедлительно сделано. Иногда о допущенной ошибке он говорил прямо в лицо, а иногда вот так — намекая.

Алексей Дьяконов

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.