12 лет хождений по мукам

Трудно представить себя на месте святых древней Церкви, бесстрашно исповедовавших веру перед лицом гонителей-язычников. Еще труднее — примерить роль исповедника в застенках сталинского ЧК. Как бы мы повели себя на изощренных допросах, которым не видится ни конца ни края?.. Вот почему не все пострадавшие в России в XX веке за веру подлежат канонизации. Но, зная заключительные слова евангельских блаженств, нельзя сомневаться в том, что все они не забыты ныне у Бога — так или иначе награда изгнанных за правду и за Христа велика на Небесах. А значит помнить таких людей, особенно наших земляков, должны и мы. Продолжаем знакомить читателей с историями нижегородского духовенства, пострадавшего в годы советских репрессий.

«Скажи мне путь, воньже пойду»

История отца Александра начиналась как тысячи других историй представителей духовного сословия, строивших свой путь по стопам отцов-священнослужителей. Родившийся 20 декабря 1882 года в семье сельского батюшки — Мины Черноуцана — в солнечной Молдавии, в местечке Секуряны Хатинского уезда Бессарабской губернии, Александр, следуя семейным традициям, отправился за духовным образованием на север Российской империи. Санкт-Петербургскую духовную академию он окончил в 1907 году со степенью кандидата богословия. Через год Александр Минович женился на дочери священника Марии Петровне Ивановой, и, хотя путь в священство, казалось бы, был проложен, принимать сан он не торопился, а начал, как это часто бывало, педагогическую деятельность: 24 января 1908 года стал помощником смотрителя Кутаисского мужского духовного училища. Уже через полгода его перевели на аналогичную должность в Белоруссию, в уездный город Пинск, а спустя два года — смотрителем духовного училища в Минск.

На педагогическом поприще Александр Черноуцан смог отличиться — в 1913 году за усердную и честную службу был Высочайше награжден орденом святого Станислава III степени. А 12 июня 1916 года указом Святейшего Синода был назначен помощником смотрителя Нижегородского Сергиевского духовного училища. Так семья Александра Миновича оказалась в Нижегородской епархии (супруга подарила ему троих детей: Николая, Петра и Татьяну).

К революционным событиям 1917 года Александр Черноуцан подошел, хоть и не будучи в сане, активным представителем духовного сословия. 8–9 августа на епархиальном съезде духовенства и мирян от всех нижегородских благочиний он был выбран и делегирован представителем на Всероссийский поместный собор в Москву — тот самый, на котором состоялось избрание Святейшего Патриарха Тихона и в котором Александр Минович принял самое деятельное участие.

Осенью 1918 года, после разгона Поместного собора большевиками, Александр Черноуцан возвращается в Нижний Новгород и избирается членом Нижегородского епархиального совета. Стать наконец священником ему придется спустя три года. Рукоположенный во иереи 11 апреля 1921 года архиепископом Нижегородским и Арзамасским Евдокимом (Мещерским), он  был назначен настоятелем Воскресенской церкви Нижнего Новгорода.

Архиепископ Евдоким вскоре станет сторонником обновленческого раскола, а отец Александр, хоть и вынужденный первоначально по-прежнему участвовать в собраниях епархиального совета, — уверенным его противником. В эти годы он особенно сблизился с аскетом, богословом и духовным писателем епископом Печерским Варнавой (Беляевым) и вместе со своими прихожанами отказался поддерживать обновленцев. С этого момента его дальнейший путь был предопределен.

«Господь испытает праведнаго и нечестиваго»

Служение в Воскресенском храме продолжалось до 1925 года, когда 26 февраля по доносу сотрудника губернского ОГПУ Александр Черноуцан вместе с другими нижегородскими священнослужителями был арестован по обвинению в антисоветской деятельности, как участник нелегальной «поповской организации», ведущей агитацию против обновленческого движения. После допросов 13 марта отца Александра отпустили под подписку о невыезде из города. Доказательствами по этому делу послужили не только доносы, но и показания свидетелей, однако сами обвиняемые свои собрания рассматривали как религиозно-богословские беседы и виновными себя не признавали.

В дальнейшем следственное дело о нелегальном кружке нижегородского духовенства было передано на рассмотрение Особого совещания при Коллегии ОГПУ в Москву. Спустя год постановлением от 26 марта 1926 года священнику Александру Черноуцану на три года было запрещено право проживания в шести центральных регионах страны, в том числе в Нижегородской губернии. Местом его ссылки стал город Воткинск. Здесь, в Удмуртии, в Ижевской епархии, отец Александр служил в кафедральном Никольском соборе и также столкнулся с яростным противоборством обновленствующего Преосвященного Иоанна (Братолюбова).

На обыске 30 декабря 1927 года сотрудники ОГПУ изъяли у священника Александра Бирюкова принадлежавшие отцу Александру Черноуцану несколько номеров журнала «Вера и жизнь», где содержались статьи с критикой в адрес богоборческой политики советской власти. Трое священнослужителей, включая протоиерея Михаила (Пылаева), будущего епископа Краснобаковского Онисима, 28 января 1928 года были арестованы за хранение и распространение антисоветской литературы и помещены в Сарапульскую тюрьму. 22 июня 1928 года Особым совещанием при Коллегии ОГПУ отец Александр, как и другие участники данного дела, вновь был осужден на три года ссылки, теперь уже в Соловецкий исправительно-трудовой лагерь. А после отбытия трехлетнего срока, 3 января 1931 года, все трое осужденных вновь были приговорены Особым совещанием ОГПУ к трем годам ссылки в Северный край.

«От лица Твоего судьба моя изыдет»

Между тем матушка Мария с тремя детьми оставались жить в Нижнем Новгороде. После первого ареста отца Александра в 1926 году ее вместе с тремя детьми выгнали из их нижегородской квартиры. С большим трудом им удалось найти пристанище у одной верующей женщины. Марии Петровне приходилось много работать, чтобы не только содержать семью, но и поддерживать мужа в ссылке деньгами и посылками. На Соловках, судя по письмам к жене и детям, отец Александр сильно голодал и нуждался в постоянной помощи. Измученная душой и телом, матушка терпеливо переносила гонения, зарабатывая швеей и няней, пока ей не удалось устроиться в городской роддом делопроизводителем.

Новым местом заключения отца Александра стал один из концлагерей в Олонецком крае, с более тяжелыми и суровыми условиями существования. Здесь батюшка узнал о смерти своей супруги — она умерла в 1931 году в возрасте 45 лет после тяжелой и продолжительной болезни. На следующий год он получил из Нижнего Новгорода еще одно горестное известие: скончались от тифа его сыновья Николай и Петр. Дочь Татьяна по милости Божией осталась жива и стала единственным утешением для раздавленного горем отца Александра, который был лишен возможности проститься со своими родными и помолиться у могилы жены и детей.

Лишь в сентябре 1933 года он получил долгожданное освобождение и смог вернуться к дочери. Однако жить в Нижнем Новгороде ему по-прежнему не разрешили, и местом его нового пастырского служения, по благословению митрополита Сергия (Страгородского), стал город Арзамас, малая родина местоблюстителя Патриаршего престола.

В Арзамасе отец Александр первоначально служил в Воскресенском соборе, и первые полгода вынужден был жить в церковной сторожке, а затем нашел для себя за доступную оплату скромное жилье в городе. Сюда, на улицу Пушкина, 21, к нему приезжала дочь Татьяна с родившимся в 1934 году внуком Николаем.

После захвата собора группой обновленцев во главе со лжесвященником Михаилом Рубинским отец Александр служил в Тихвинской (Серафимовской) кладбищенской церкви, будучи одновременно благочинным по первому округу Арзамасского уезда, куда входили приходы не только города Арзамаса, но и соседних сел.

В 1937 году, 6 сентября, в самый разгар массовых репрессий нижегородского духовенства, отец Александр был арестован как активный участник  церковно-фашистской организации во главе с епископом Феофаном (Туляковым). Находясь в застенках Арзамасской следственной тюрьмы, он не выдержал пыток и условий содержания, признал себя виновным в предъявленных ему обвинениях… 1 ноября 1937 года по приговору тройки НКВД его расстреляли, и место погребения неизвестно.

Много лет Татьяна Богушева (Черноуцан), как и другие родственники репрессированных, ничего не знала о гибели своего отца. В НКВД ей заявили, что он сослан на 10 лет без права переписки. В 1956 году на запрос о судьбе отца Александра ей была прислана фальшивая справка из Арзамасского ЗАГСа о том, что он якобы «умер 15 ноября 1944 года. Причина смерти — воспаление легких». Только на следующий год, после пересмотра группового следственного дела трибуналом Московского военного округа, когда всех участников этого дела реабилитировали, она узнала о его расстреле.

По материалам Нижегородской епархиальной комиссии по канонизации

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.