Архиепископ Питирим

Архиепископ Питирим успешно управлял Нижегородской епархией около двадцати лет. Имя его прославлено в истории нижегородской иерархии как имя великого архипастыря, ревностного обличителя церковного раскола, обратившего к православию тысячи и тысячи раскольников и иноверцев; просветителя (Питирим является основателем Нижегородской духовной семинарии и многих духовных школ); преобразователя и миссионера эпохи Петра Великого (для управления Нижегородской епархией Питирим был приведен властью и настоянием самого царя, будучи уже известен Петру как поборник православия; и всё дальнейшее служение Питирима проходило при деятельном участии и внимании Петра Великого, который подвиги архиепископа, в итоге, называл «равноапостольскими»). Далее описание жизни и деяний архипастыря Питирима приведем в изложении архимандрита Макария (Миролюбова) (См.: Макарий, архимандрит. История нижегородской иерархии. СПб., 1857), с некоторыми изъятиями и одновременно дополнениями.

Питирим родился около 1665 года, в окрестностях города Переяславля-Залесского Владимирской епархии и в крещении наречен был Петром. Родом он был из людей посадских, занимавшихся торговлей, всего вероятнее, из переяславских купцов. (Сведения о рождении Питирима взяты из рукописного «Панегирикуса в честь Питириму», по рукоположении его в сан епископа составленного иеродиаконом Ливерием в 1719 году, в Костромском Белмашском монастыре).

Надо заметить, что воспитание Петр получил согласное с духом раскольников. С малых также лет открылась в нем ревность к чтению книг, какие только были в руках его единомысленников. При удовлетворении этой ревности Петр не имел у себя руководителя, который бы отличал ему истину от лжи, раскол от православия. А не имея верного руководителя, сам он постепенно уверялся во всех преданиях, которых держались его родители, особенно когда встречал это же в рукописных или печатных книгах.

Вместе с охотой к чтению книг у Петра явилось желание оставить торговые занятия и посвятить себя отшельнической жизни. Желание это согласно было с чаяниями раскольников, думавших найти в нем твердого защитника своей веры, которая, по их мнению, нуждалась в великих поборниках, будучи гонима последователями Никона. Они предлагали Петру, как будущему вождю своему, всё, чем можно было увлечь неопытного юношу. Следуя своему внутреннему убеждению, он согласился на предложение расколоучителей: для этого удалился на польскую границу в Стародубскую область, в местечко Ветка, сделавшееся притоном бежавших из России раскольников. Здесь (вероятно, в Покровском раскольническом монастыре) Петр пострижен был в монашество раскольниками (нисколько не подозревавшими в нем своего будущего обличителя и противника, чего он и сам не мог тогда даже предположить). При пострижении Петр наречен был Питиримом.

На Ветке новопостриженный Питирим оставался недолго, вскоре возвратился на родину. И здесь, в лесах ростовских и переяславских, а потом в керженских и чернораменских, Питирим поначалу явился наставником раскольников и защитником их суемудрия, явился вначале таким ревнителем отеческих преданий, каким они и хотели его видеть. Никто не мог и предвидеть того будущего подвига, к которому предназначал верного и строгого инока Божественный Промысл.

Не предвидел этой перемены над собой и сам Питирим, занятый расколоучением. Благая перемена невидимо совершалась в духе Питирима, при содействии готовившей его на дело спасительного служения Благодати. С пылкими дарованиями он и прежде соединял великую ревность к чтению и размышлению о предметах веры. А по пострижении в монашество он еще с большей ревностью начал изучать Святое Писание и особенно Новый Завет. Впрочем, одно изучение Святого Писания ему казалось недостаточным. Для полного духовного образования своего Питирим обратился к изучению соборных постановлений и творений отцов Церкви. Но чтобы эти познания употребить с пользой для расколоучения, он решил ближе ознакомиться с церковной археологией и письменностью, со всеми богослужебными книгами и историей Русской Церкви. Все это он думал со временем принести в жертву раскольническому суемудрию. Но Промысл судил иначе: образование и рвение инока направлено было для исполнения иных, мудрых и непреложных намерений.

Вместе с начитанностью и приобретением познаний Питирим незаметно очищал свой разум от суеверия и раскольнических предрассудков, среди которых был воспитан и возрос. По мере просвещения перед его очами всё более и более открывалась тщета раскольнического суемудрия. Однако проникнутый убеждением в истине православной веры, он еще долго таил внутри себя отвращение от раскола. Наконец, познавая всё яснее пустоту и ложность раскольнических мнений, он не захотел более держаться их и перестал доверять расколоучителям. С искренним убеждением в православии, он явно отказался от заблуждения раскольников и с чувством любви и преданности перешел в недра православной Церкви. После этого ни ласки, ни угрозы, ни убеждения близких к Питириму по родству и по вере, ничто не могло поколебать его твердости и преклонить опять на сторону раскольников, лишившихся в нем своей защиты и обманувшихся в своей надежде.

Можно было предвидеть заранее, как сильно будет действовать новообращенный сын православия, познавший по опыту все тайные основы, на которых держалось расколоучение, и видевший тщету его яснее других. С необыкновенным умом, с глубоким знанием Святого Писания Питирим соединял в себе святость жизни, безукоризненной и достойной уважения. Удалившись от раскольников, он со всей ревностью хотел действовать против их ложного учения и немедля начал приготовляться на спасительный свой подвиг.

Это было в первые годы XVIII столетия, когда между русскими иерархами процветал известный ревнитель православия и грозный обличитель раскольников святитель Димитрий, посвященный в 1701 году в сан Ростовского митрополита. Питирим (вероятно, не случайно) поселяется ближе к Димитрию Ростовскому, которому стремится подражать в своих действиях: он переходит на свою родину, в Переяславский Никольский монастырь на болоте (позднее монастырь именовался Переяславль-Залесским и принадлежал не Ростовской, а Владимирской епархии). И умом и жизнью в этой древней обители Питирим обратил на себя особенное внимание, и вскоре поставлен здесь строителем. В это самое время случилось видеть переяславского строителя и мудрому, дальновидному царю. Питирим успел обратить на себя его внимание своей строгой жизнью, опытностью и сведениями в делах веры.

Случай к призванию Питирима на борьбу с раскольниками вскоре открылся. В Нижегородской епархии, особенно в приписных к Патриаршему Дому, а после к синодальной области, уездах Юрьевецком и Балахнинском, раскол постепенно распространялся и усиливался. Особенно известны и многочисленны были следующие секты: софонтиевщина (по имени начальника скита Софонтия), онуфриевщина (получила начало свое от последователя Аввакума Онуфрия), арсениевщина, беспоповщина и поморцы. А с 1706 года присоединилась к ним новая секта под именем диаконовщина, получившая тут и самое начало от диакона Александра. В Павлове и Работках гнездилось «согласие христовщины», почитавшее простых крестьян за Христа и Богородицу. Все эти согласия, несогласные между собой, но одинаково враждебные православию, поддерживались частыми сношениями с Веткою, откуда брали раскольническое миро и причастие. Слух о таковых раскольниках доходил и до святого Димитрия Ростовского. Поэтому и он, около того времени, в своем «Розыске» указывал на самосожигателей или «демонских мучениковъ», которые в Княгинине, Мурашкине и других окрестных нижегородских селах и деревнях, по своим предрассудкам, часто решались сжигать себя со всем своим семейством (См.: Розыск святого Димитрия Ростовского о делах раскольнических. — Прим. Ред.).

Распространение нижегородских раскольников описано было и другими лицами. «Нижегородская область, — по словам одного из них, протоиерея Андрея Иоаннова («Сочинение о диаконовщине»), — перед появлением Питирима большей частью была заражена разными раскольническими согласиями; грады и уезды в раздорах сих погрязли; чернецы и монахини всякого звания и возраста целыми полками странствовали тамо. Попы беглые столь бесчеловечны, что своими руками заключенных в избах людей сжигали. Простые монахи, старицы и девки священная действуют и всем духовенством управляют. Толпы девиц и разорвавших супружество жен в вечном безбрачии постыдно скитаются. Помрачение, невежество и заблуждение человеческого ума, кажется, никогда до такого степени не восходило, до какого оно здесь достигло».

Таким образом, в конце XVII и в начале XVIII столетия жатва в нижегородских окрестностях была многая, а трудолюбивых делателей на ней еще не являлось. Но великое скопище расколоучителей, со дня на день умножавшихся, не могло укрыться от зорких очей преобразователя России. Узнав об этом снова, царь тотчас вспомнил о переяславском строителе Питириме и избрал его, как строгого блюстителя правды, на дело спасительного служения. Еще за год перед тем, как Исаия, митрополит Нижегородский и Алатырский, удален был от управления епархией за потворство раскольникам в Кирилло-Белозерский монастырь, 28 сентября 1707 года избран Питирим на подвиг против раскольников, «по указу Петра Великаго и по благословению Преосвященнейшаго Стефана, Митрополита Рязанскаго и Муромскаго». Тогда ему велено было «в Балахонском и Юрьевецком уездах всех раскольнических старцев и стариц, и бельцов и учителей их от раскола обращать» и «к соединению Святыя, Соборныя и Апостольския Восточныя и Великороссийския Церкве приводить».

Уполномоченный царским указом и благословением Местоблюстителя Патриаршего престола Питирим с самого начала старался оправдать своими подвигами те надежды, какие возлагали на него царь и духовное начальство. Никакие препятствия не останавливали деятельности опытного строителя. Он имел в виду одно православие и спасение приводимых к православию раскольников. И Бог, видя истинное его усердие ко благу Церкви, невидимо помогал ему и подкреплял во всех его трудах.

Исполняя возложенную на себя обязанность, строитель Питирим не раз проходил, для наставления раскольников, многие дебри и пустыни. А в 1709 году шел из населенных ими лесов к Ростову. И на этом пути он имел счастье встретиться с митрополитом Димитрием Ростовским в последний год его многотрудной жизни. Занятые одним святым, богоугодным делом, они вступили в продолжительную между собой беседу. Приятно было Питириму видеть святого поборника православия, о подвигах которого слава распространилась уже повсюду. Рассказывая о раскольниках, об их упорстве и противлении, строитель Питирим показал митрополиту тетради, писанные для их обличения. Святитель, видя пламенную ревность в Питириме, воздал ему от себя искреннюю благодарность и хвалу и «благословил» его на подвиг против раскольников — своею книгой, незадолго перед тем составленной (известной под именем «Розыск…»).

Надо сказать, что для борьбы с раскольниками Питирим повсюду отыскивал обличительные против них сочинения. Среди многих других рукописей довелось ему найти список с соборного деяния 1157 года, на еретика Мартина Мниха с его последователями. Этим списком он весьма дорожил и предлагал его всякий раз, когда препирался с непокорливыми раскольниками. По поручению Питирима найден был также и подлинник этого соборного деяния в Киеве, а также другие древние книги.

Не более двух с половиной лет Питирим действовал против раскольников при жизни Димитрия Ростовского, скончавшегося 28 октября 1709 года, когда преданный ему всей душой Питирим по своим нуждам был в Москве. Впрочем, и по смерти святого ревнителя православия он постоянно имел его образцом в своих действиях и сделался достойным преемником в обращении раскольников к православию. Подражая в этом святом деле святителю Димитрию и другим ревнителям православия, Питирим мужественно преодолевал все, что препятствовало ему на трудном пути. Ни угрозы, ни насмешки, ни оскорбления со стороны раскольников — ничто не могло отклонить Питирима от предпринятого им подвига и возложенной на него обязанности. Несмотря на препятствия, окружавшие его со всех сторон, этот истинный ревнитель православия с чувством глубокого самоотвержения ходил по селам и деревням уездов (Семеновского, Балахнинского, Макарьевского, Юрьевецкого и других) для проповедания истины и обличения раскольнических толков. Этого еще мало. Он ходил с некоторыми верными спутниками в самые скиты, устроенные в лесах керженских и чернораменских, беседовал с раскольниками повсюду, в самых тайных местах, где только они укрывались. Но, находясь в опасности от расколоучителей, он нисколько не охладевал в своей ревности. И наедине, и перед целым сонмом раскольников Питирим не страшился проповедовать истину и открывать ложь.

Действуя словом, он еще и повсюду раздавал написанные им увещательные и обличительные тетради против суеверных раскольнических толков. Труды такого неустрашимого поборника православия не остались без успеха. Убежденные силой его доводов, основанных на точном знании суеверных толков, раскольники обращались к Православной Церкви.

Все меры были употребляемы расколоучителями, чтобы унизить Питирима в глазах своих единоземцев. Они внушали смотреть на Питирима, как на домогавшегося одной лишь чести, как на проповедника и предтечу антихриста. А некоторые из раскольников покушались и на саму жизнь Питирима. Но его спасал сам Господь своею невидимой силой. Вознося пламенные молитвы, Питирим не ослабевал в трудах, а продолжал совершать подвиги с немалым успехом. К счастью трудолюбивого Питирима, правительство обращало особенное внимание на его деятельность. Для лучшего надзора и обращения раскольников ему предоставлена была судебная власть по некоторым их делам. Через год после такого распоряжения правительства власть Питирима была еще более уполномочена. Сочли нужным вверить его управлению не только уезды Юрьевецкий и Балахнинский, но и Нижегородский. Во всех этих уездах 19 сентября 1712 года велено Питириму «на луговой стороне Волги-реки попов и церковных причетников и мирскаго чина людей всякими духовными делами и церковным благочинием ведать; а где в приходех обрящутся раскольщики, и их поучать от Божественнаго писания, дабы обратилися к православной вере».

В 1712 году Питирим из строителей Переяславского Никольского монастыря был поставлен в игумена той же обители. Власть его, утвержденная именными указами, к тому времени была уже достаточно обширна. Именно он заведовал волостями Нижегородского, Юрьевецкого и Балахнинского уездов по всем духовным и раскольническим делам. К нему, как уполномоченному распорядителю, должны были относиться с прошениями и жалобой во многих нуждах не только монашествующие и духовные, но и миряне. И он производил верный беспристрастный суд и расправу согласно с данными ему указами. А в важных случаях писал он и к самому царю непосредственно. Усердно занимаясь обращением раскольников, Питирим наблюдал за их действиями, мыслями и чувствами. Малейшее препятствие к утверждению православия немедленно старался он устранять. С этой-то целью он счел нужным мужской Спасский Раевский монастырь, окруженный раскольниками, заменить женским и составить его из новообращенных от раскола инокинь.

Получая согласие на свои деяния от правительства, игумен Питирим продолжал действовать с неутомимой ревностью и с очевидным успехом. В первые семь лет трудами его обращено к православию более 2000 раскольников. Но в то же время Питирим неожиданно встретил врагов своей деятельности с той стороны, с которой менее всего ожидал. А именно, городские начальники, волостные приказчики и старосты, с надеждой на подкупленных губернских управителей, начали преследовать Питирима и посылаемых от него правоверных священников. Не слушая царского повеления и патриарших указов, они дошли до такой дерзости, что запретили Питириму самый вход в дома раскольников, а его священникам возбраняли учить правоверию. Это ободряло раскольников, которые начали издеваться над игуменом с еще большей дерзостью, почитая правой свою веру, которую защищает и само начальство. Однако Питирим оставался непоколебимым, надеясь на милость единого Бога и царя. Обращаясь с молитвой к Богу, он не хотел огорчать царя неприятной вестью, но не желал и оставить благополучно начатого им дела. Долго рассуждал он и придумывал средства выйти из затруднительного положения. Наконец, с внутренним прискорбием, 8 марта 1715 года решился писать к самому государю «доношение Царскому Пресветлому Величеству». Получив от Питирима столь неприятное для себя известие, Петр Великий, нисколько не медля, 13 марта в утешение ему из С.-Петербурга отвечал собственноручно, на том же просительном доношении игумена. Вот краткий и решительный ответ благоверного царя на донесение Питирима, просившего себе помощи: «По сему прошению отца игумена Питирима запрещается всем ему возбранять в сем его равноапостольском деле, но повелевается паче ему вспомогать. Ежели же кто в сем святом деле ему препятствовать будет, тот без всякаго милосердия казнен будет смертию, яко враг святыя Церкви; а буде кто из начальствующих не будет помогать, тот лишен будет имения своегоraquo;. Утешенный таким царским ответом в свою защиту, Питирим объявлял его всем своим недоброжелателям, заграждая им уста; забыл все оскорбления, причиненные ему с разных сторон, и продолжал неустрашимо действовать с прежней силой и ревностью.

И труды его сопровождались большим успехом. Из убежденных им раскольников переходили к православию не только миряне всякого состояния, но и духовные и даже монашествующие обоих полов. Чтобы отделить от мирян и соединить вместе обращенных из иноческого сана раскольников и раскольниц, Питирим основал в Юрьевецком уезде мужской Кержебельмашский Успенский монастырь и два женских: Троицкий Белмашский в 1708 году и Рождественский на реке Санахте (в полном виде устроен Питиримом в 1722 году). И основанные до него монастыри, для удобного в них помещения обращающихся от раскола, также заботился устроить: например, монастырь Спасораевский на реке Кезе, с 1713 года сделавшийся из мужского женским, Покровский и другие. Все эти монастыри находились под покровительством самого Питирима, а содержались или на получаемые из казны деньги, или на жалованные поместья.

Основанный Питиримом Кержебельмашский Успенский монастырь был главным местом его пребывания. Сюда Питирим из игуменов Переяславского Никольского монастыря в 1717 году поставлен был в архимандрита. Из братии, собранной им в этот монастырь, многие являлись, по примеру настоятеля, ревностными защитниками православия. Сделавшись архимандритом монастыря, вокруг которого гнездились раскольники, Питирим начал действовать против них с еще большей неустрашимостью и благоразумием. Именно по его представлению Петр Великий 14 февраля 1718 года издал жалованную грамоту раскольникам, которые обратились к православию, чтобы с честью и уважением принимали их повсюду.

Гораздо большее препятствие видел для себя Питирим как со стороны духовенства, не совсем внимательного к своим обязанностям, так и со стороны тех раскольников, которые занимали почетные места и управляли другими. Для пользы Церкви Питирим почел за необходимое донести царю о том, что священники утаивают в росписях неисповедающихся раскольников, а из числа самих раскольников есть много сельских волостных начальников, защищающих своих единомысленников ко вреду православия.

После такого доношения 2 марта 1718 года последовал царский указ. По этому указу, присланному от Петра Великого к Питириму из Преображенского, требовалось взять сказки со священников за 1716 и 1717 годы о том, не написан ли ими кто из неисповедавшихся исповедавшимися и из раскольников не раскольниками. Виновных должно было подвергать до трех раз увеличивавшимся штрафам, а потом уже и духовному наказанию. У тех, которые подали ложные росписи, с намерением прикрыть державшихся раскола, надлежало отбирать имение в казну, а самих потворщиков лишать священного сана и после наказания ссылать в каторжную работу, если они до того времени не принесут чистого раскаяния в своем преступлении. Что касается до самих раскольников, то их, по царскому указу, не велено выбирать ни в старосты, ни в бурмистры, чтобы не было от них притеснения правоверным.

Для точного исполнения велений царских Питирим хотел не только словом, но и в писании своем, и открыто, перед целым собранием, показать нелепость мнений раскольнических. 1 января 1716 года Питирим отослал 130 своих вопросов к раскольникам диаконова согласия, распространявшимся в чернораменских лесах Балахнинского уезда, требуя на каждый вопрос отдельного ответа. Раскольникам предписывалось публично отвечать: что заставило их отделиться от Церкви? как понимают они себя и православных? в чем состоит их учение, что оно значит и на чем основывается?

Хотя и с огромным нежеланием, расколоучители вынуждены были принять от Питирима присланные к ним вопросы. Иеродиакон Александр, старцы Варсонофий и Герасим сначала обещались написать ответы и прислать их к переяславскому игумену. Но позже придумали хитрый повод к замедлению дела. С притворным уничижением послали они к Питириму в апреле 1716 года письмо, спрашивая его о вопросах, «что изволил задать к нашему убожеству, по указу ли Его Великаго Государя и по благословению ли Преосвященных Архиереев; понеже в предисловии тех вопросов Его Царскаго Величества указ не обыменован, такожде и Святительскаго благословения не явлено», таким образом настойчиво вопрошая, засвидетельствованы ли вопросы Питирима и его требования высшим начальством, имеются ли у игумена на это полномочия? Питирим отвечал: «…во имя Отца и Сына и Св. Духа ответствую сице: прешедших в 1707 году, и 1711 году, и 1712 году из Москвы из Патриаршаго духовнаго Приказа присланы ко мне нижеприписавшемуся указ да две грамоты… по таковому Государеву указу, и по грамотам, и по благословению Архиерейскому, аз возъимех намерение и многое желание о обращении раскольщиков ко святей Церкви в соединение… Понеже вышеписанным Государевым указом и грамотами о обращении раскольщиков ко святей Церкви в соединение повелено мне иметь тщание и радение всемощное; и таковому обращению раскольщиков ко святей Церкви прешедшаго 1715 года именным Царскаго Величества указом препятство отречено под смертною казнию, паче же и помогать начальствующим повелено…»

Не дождавшись ответа на свое письмо, Питирим 29 июня писал опять к расколоучителям, напоминая им о своем требовании и их обещании. И снова они в ответном послании униженно просили: «Пожалуй Господа ради еще потерпи, понеже еще у нас неуправлены за некие недостатки наши по нынешнее число. И аще которые в готовности есть, и за тем ныне к милости вашей не отсылаем того ради, что еще не заручены; а вем, что без подписания рук не изволиши принять».

Эта пространная и бессмысленная переписка, выгодная расколоучителям, тянулась еще долго. Наконец вместо ответов на вопросы Питиримовы раскольники составили свои 240 вопросов о вере, преданиях и православной Церкви со многими возражениями и опровержениями православного учения. Требуя от Питирима ответа, они послали письмо «Пресветлейшему во иеромонасех господину игумену Питириму убози и униженнии Чернораменских лесов скитожительствующия иноцы — иеродиакон Александр, старец Варсонофий, старец Герасим и прочии иноцы и бельцы…»

Питирим же, хотя ему и не следовало бы принимать от расколоучителей присланные вопросы, не получив еще ответов на свои, принял их предложение снисходительно и обещался в скором времени отвечать. Исполнив данное обещание, архимандрит Питирим уведомлял два раза, в 1717 и 1718 годах, расколоучителей о том, что у него ответы на их вопросы уже готовы. А уверенный в истине своих ответов, он вместе с уведомлением требовал, чтобы и они поспешили изготовить свои ответы, назначив скорее место и время для торжественного совещания и взаимной размены.

Такое предложение Питирима раскольникам весьма не понравилось. Сознавая свое бессилие в неправом деле, они всячески уклонялись от исполнения данного ими слова. Из страха и стыда расколоучители то обещали, наконец, исполнить требования состязающегося с ними архимандрита, то лукавили, оттягивая время. К составлению ответов поначалу избрали они из своего круга старца Варсонофия, как более опытного и сведущего в делах исповедуемого ими толка. Избранный старец также медлил исполнять данное ему поручение, то соглашаясь, то отказываясь: в итоге он просил Питирима оставить его в покое и не принуждать более к выдаче ответов. Снисходительный архимандрит принужден был согласиться на прошение Варсонофия, только послал письмо к начальнику раскола диакону Александру, извещая об этом, и продолжал требовать от расколоучителей встречи для открытых прений.

Так и длилась эта бесконечная тяжба, причиной которой было бессилие, нежелание и даже прямой обман со стороны раскольников, обличаемых Питиримом. Расколоучители упрашивали Питирима, чтобы он дозволил им вовсе не подавать ответов. Питирим не соглашался, а приказывал данной ему властью непременно составить для размена ответы. Расколоучители, продолжая отказываться, стояли на своём: Питирим был вынужден удерживать у себя диакона Александра с двумя его товарищами, не переставая настаивать на своих требованиях. (Лишь перемена, происшедшая в управлении Нижегородской епархией, остановила намерение Питирима и прекратила ход его действий на три месяца).

Около трех лет продолжалось дело у Питирима с раскольниками о размене вопросов и ответов. В это время он был архимандритом Кержебельмашского Успенского монастыря. Но 22 марта 1719 года управлявший Нижегородской епархией митрополит Сильвестр переведен был в Смоленск. Он заключил своим правлением ряд пяти нижегородских митрополитов, возглавлявших новоучрежденную епархию около 47 лет. С переведением Сильвестра Нижегородская митрополия была сделана епископией.

И первым епископом на праздную Нижегородскую кафедру был избран и рукоположен в С.-Петербурге 23 марта 1719 года архимандрит Питирим, с той целью, чтобы ему действовать свободнее и успешнее в деле обращения раскольников. Рукоположение совершал над ним, в присутствии самого царя, знавший его заслуги Блюститель Патриаршего престола Стефан (Яворский) с нарвским епископом Феофаном (Прокоповичем) и с другими, бывшими в столице, духовными сановниками. Воздавши благодарность царю и участвовавшим в рукоположении, новопосвященный Питирим на другой же день, 24 марта, отправился из С.-Петербурга в Нижний Новгород через Москву, Сергиеву Лавру и Переяславль-Залесский, в котором был он строителем Никольского монастыря.

Много уже трудился Питирим, но еще больший предстоял ему труд, когда вступал он на епископскую кафедру. Нижегородская епархия для своего устройства и просвещения требовала усердной, продолжительной его деятельности. Из инородцев в ней было немало. Целые селения были наполнены мордвой, татарами, чувашами и черемисами. А раскольников, несмотря на успешные подвиги Питирима, считалось еще 86000 душ (число это показано Питиримом в его доношении Святейшему Синоду). Главной причиной такого умножения в расколе было, вероятно, отсутствие личного надзора архиереев до 1672 года (год учреждения Нижегородской епархии — по случаю усилившегося в ней раскола). Немалая причина заключалась и в том, что на раскольников не было обращено особенного внимания со стороны епархиального начальства. Кроме того, в ученых священниках ощущался громадный недостаток. А от необразованности в духовенстве часто происходили грубые предрассудки и пороки. Во всей Нижегородской епархии не было ни одного духовного училища. Много встречалось и иных препятствий, которые Преосвященнейший Питирим старался преодолеть в продолжение своего более чем 19-летнего правления. За все это время он являл в себе такую силу ума и воли, какая необходима была для устройства неустроенной епархии и какой недоставало у его предшественников. Постепенно очищая епархию от раскола и невежества, он заслужил в ней незабвенное имя ревнителя и поборника православной веры.

При вступлении на епископскую кафедру Питирим с еще большей прежнего силой и властью продолжил труды свои в обращении раскольников. Это произошло вскоре после общей народной переписи, учиненной Петром Великим. Число раскольников было уже известно. Печатных паспортов им не давали (по Указу от 19 февраля 1721 года, подтвержденному 21 июля 1723 года. См. «Собрание законов Российской империи», т. YIII). Укрываться от начальства они более не могли. А с укрывающимися от платежа окладных денег поступали как с беглыми и непокорными царской власти.

Теперь-то расколоучители увидели в лице Питирима своего неутомимого обличителя. Данной ему властью он наконец заставил их предъявить давно уже требованные им ответы на свои вопросы. По его настоянию диакон Александр с товарищами в мае 1719 года явился в Нижний Новгород. Ответы, весьма неохотно, были Питириму представлены, хотя и написанные не самими керженскими раскольниками, а тайно подкупленным ими расколоучителем Андреем Денисовым (это известно из рукописного жития Андрея Денисова). В этих ответах они, от своего будто имени, всячески старались опровергнуть состязавшегося с ними Питирима.

Питирим, несмотря ни на что, с удовольствием принял от них ответы; а свои обещался отдать при торжественном собрании и при взаимных переговорах. Преосвященный призвал к себе остававшихся еще в Нижнем Новгороде диакона Александра с товарищами, чтобы сообщить им: «Надлежит мне таковую вашу неправду, приехав на Керженец, при собрании народа обличить; и когда из Нижняго на Керженец приеду, тогда и вам свои ответы при собрании народа отдам». После этого спокойно отпустил их до будущих с ними переговоров о предметах веры.

Спустя четыре месяца он решил исполнить свое намерение, назначив общее собрание в селе Пафнутове Балахонского уезда. Торжественным переговорам в этом месте положено было быть 1 октября. К этому дню приглашал он сюда, кроме почетных православных лиц, также крестьян разных волостей и расколоучителей от каждого согласия. Объявление об этом разослано было заранее; в нем приказано было собраться «для слышания разглагольствия Епископа с раскольщики диаконова согласия и с самим диаконом Александром». 29 сентября, за день до назначенного срока, Преосвященный прибыл в село Пафнутово. Перед открытием торжественных переговоров Питирим обратился с молитвой к Небесному Защитнику и Покровителю в правом деле: в день Покрова Божией Матери он в Пафнутовской церкви совершил Божественную литургию. По окончании ее вышел из храма в полном облачении, с крестом и Евангелием, на приготовленное для прения возвышенное место. Окружавшее его собрание было многочисленно. Оно состояло из православных и раскольников обоего пола, из мирян, духовных и монашествующих. По совершении усердной молитвы и земных поклонов перед святым крестом и Евангелием, лежавшими на аналое, Преосвященный Питирим взял в руки крест. Потом, осенив им весь предстоящий народ, начал беседу свою следующей речью: «Отцы и матери и вси православнии христиане! Извольте смотреть; аз к вам пришел, никоего оружия не изнес ко устрашению вас; но точию изнес общее наше христианское оружие, хранящее нас, — святое Евангелие и Животворящий крест, а сего ради никто мене не бойтеся и никоего страха не имейте».

После такого искреннего приветствия всё собрание, перекрестившись, с чувством радости и умиления поклонилось сначала Святому кресту и Евангелию, а потом и Преосвященному. Питирим взял свои ответы, заключенные в довольно большой книге. В этой книге находилось и приветственное послание к расколоучителям. По прочтении послания, исполненного любви, Питирим, отдавая свои ответы диакону Александру, сказал: «Сии мои ответы вручаю вам за приписанием собственно моея руки по листом, извольте пользоваться». Потом, обращаясь к предстоявшим старцам согласия Софонтиева, Онуфриева, беспоповщины и других, спрашивал всех их поочередно о том, согласны ли они с диаконом Александром? И от всех слышал один ответ, что «не согласуют и не приемлют ответов диакона». Тогда Питирим захотел узнать о причине, что именно заставило диакона Александра с товарищами составить несправедливые ответы на предложенные им вопросы. Для этого он требовал от них ответа на собственные их мнения о Святой Троице и Сыне Божием, как основных догматах веры, но неправильно ими понятых. Диакон не мог дать никакого ответа.

Видя его безответность и желая скорее прекратить дело, старец Варсонофий подал епископу давно уже приготовленное доношение от лица расколоучителей, за собственными их подписями. В этом доношении расколоучители признавали полное торжество епископа над собой. Когда прочтено было вслух такое доношение от раскольников, Преосвященный Питирим еще не хотел прямо отпустить их от себя, подозревая раскольников в притворстве. Однако те поклонились до земли Преосвященному с покорным прошением о прощении. «Прости нас, — говорили все в один голос, — мы не можем ничего инаго отвещати, точию, что в доношении нашем написано, о сем просим». Долго Питирим принуждал их для большего перед всеми посрамления. Но сколько ни требовал Преосвященный ответа от расколоучителей, те все время оставались безмолвными и продолжали только просить с земными поклонами о прощении… Таким образом, не оказалось среди расколоучителей такого, кто мог бы остановить торжество православия. Этим и закончилась спасительная беседа Питирима с пристыженными и раскаявшимися расколоучителями, которых отпустил он с миром и благословением.

Обо всех переговорах своих с расколоучителями Преосвященный Питирим составил и отослал описание Петру Великому, постоянно заботившемуся об искоренении суеверия и предрассудков. Видя всю важность совершенного Питиримом дела, царь в ответе к нему изъявлял свою благодарность и признательность к его архипастырским трудам. Он также призвал Питирима приехать в столицу (Санкт-Петербург) с некоторыми из расколоучителей, чтобы те объявили свое отречение от раскольнических согласий публично, перед духовной комиссией, что было важно для полного торжества православия над раскольничеством. Далеко не все из убеждаемых Питиримом отреклись от прежних взглядов, раскаявшись. Но многие все же искренне приняли православие, засвидетельствовав раскаяние исповедью духовнику, причащением Святых Тайн и присягой. 24 января 1720 года епископ с обратившимися от раскола старцами прибыл в столицу, исполняя желание царя. Всё действие против расколоучителей, описанное самим Питиримом, по повелению Петра было напечатано в С.-Петербурге 24 июля 1720 года, в Александро-Невском монастыре, вместе с манифестом, где воздана была честь трудившемуся епископу. А в следующем году опубликованы были и Питиримовы ответы на 240 раскольнических вопросов (им было дано наименование «Пращица противу вопросов раскольнических»). Все эти книги, по напечатании, разосланы были по всем епархиям.

Что касается «Духовного регламента» Петра Великого, под которым подписался и Питирим вместе с другими духовными и светскими сановниками, то он служил Преосвященному неизменным правилом всей его дальнейшей архипастырской деятельности. В силу этого законодательного регламента Преосвященный Питирим, первым из иерархов, возымел намерение открыть духовное училище в своей епархии, нуждавшейся, по его мнению, в духовном просвещении. Немедленно донес он об этом царю, и, по указу 1721 года, при своем Архиерейском кремлевском доме «завел две грамматическия школы, еллиногреческую и славянороссийскую» (так были названы заведенные Питиримом школы в бумагах семинарского архива). При этих двух школах устроена была и школа певческая. За собранными учениками (от 7 до 18 лет) с постоянной отеческой заботливостью смотрел сам Питирим: поощрял их к занятиям строгостью и снисходительностью, выписывал для них все нужные книги. Одни из учеников жили в квартирах, другие, по дальнему расстоянию от родителей и по бедности, проживали в архиерейском доме на казенном содержании. На их пропитание Питирим деятельно собирал с монастырей 20-ю, а с церквей 30-ю долю каждого приплодного хлеба, согласно постановлению «Духовного регламента». Первыми учителями в новооткрытом училище были нижегородские священноцерковнослужители, известные епископу умом и благонравием. Он хотел видеть в учениках будущих своих помощников в деле обращения раскольников к православию. И надежды Питирима оправдались в его дальнейших подвигах для благоустройства Нижегородской епархии.

Слава о подвигах Питирима разносилась повсюду. Преосвященный обращал из раскола к православию не одни семейства, а целые селения. Для новообращенных устраивал он церкви, особенно в Балахнинском и Семеновском уездах. К нему для обращения присылали раскольников из других мест, или же самого его посылали в ближайшие епархии, где появлялись расколоучители. Присланные к Питириму раскольники содержались под строгим надзором и приводились к правоверию. Обязанность смотреть за приходскими раскольниками лежала на священниках: они, испытываемые в вере при самом принятии священства и обязываемые клятвой к искоренению раскола, непременно должны были представлять каждый год духовные книги, где записывались «от старика до сущаго младенца» все, бывшие и небывшие у исповеди и Святого причастия. Кроме того, священники должны были наблюдать, чтобы «прихожане ходили в церковь по праздничным дням», чтобы не являлись в приходах распространители раскола; раскольников же, тайно проникавших в дома, должны были отслеживать и отсылать к самому Питириму. При крещении раскольнических детей восприемниками могли становиться только православные, а родители обязывались подписками не учить детей расколу. Совершение брака позволялось от Питирима только тогда, когда сочетающиеся отрекались от раскола; с тех же, кто вступал в брак «вне церкви без венечных паметей», собирался особенный денежный оклад. Что касается самого духовенства, то по одному подозрению в незаконности записей священников переводили с одного места на другое, налагали штраф и совсем лишали места; а за подозрение в расколе лишались они и самого священства.

Из духовных росписей того времени видно, что от раскола весьма многие начали обращаться со времени вступления Питирима на епископскую кафедру. Упорные же, боясь убеждений и справедливых взысканий, удалялись из Нижегородской в другие епархии и, между прочим, в Казанскую, на так называемый Сосновый остров. Здесь, в свияжской провинции, в раменных лесах поселялись по рекам Урень и Уста и «производили на устроенных заводах вокруг себя противозаконные поступки».

Великие труды Питирима сопровождались великим, неимоверным успехом. В первые четыре года управления Нижегородской епархией он успел обратить от раскола к православной церкви около 26000 человек. Из доношения Питирима Святейшему Синоду видно, что при вступлении его на епископскую кафедру (1719 год) раскольников во всей Нижегородской епархии было 86000; но в 1722 году оставалось уже 56000 человек, из которых беглых и умерших насчитывалось 1230 раскольников.

Довелось Преосвященному Питириму в Нижнем Новгороде встречать самого Петра Великого и говорить с ним обо всех своих успехах и нуждах. Во время известного похода против персов Петр I, с императрицей Екатериной и боярами, 15 мая 1722 года выехал из Москвы на галерах и стругах. По рекам Москве и Оке плыл он до Нижнего Новгорода 11 дней. В субботу, 26 мая, великий царь, спустя 27 лет после первого своего посещения (по преданию, в 1695 году), приближался к Нижнему Новгороду. Навстречу к нему выехали в шлюпке, вверх по течению Оки, епископ Питирим с вице-губернатором, интендантом и другими чиновниками. Петр I был весьма доволен встречей любимого и уважаемого им Преосвященного и явил ему тотчас, по словам современника, «в галере всерадостную и превысокую милость». По прибытии в город царь остановился в доме Строгановых, близ Рождественской церкви. На другой день, в воскресенье 27 мая, он был в соборной церкви Преображения Господня у литургии, которую совершал соборный протоиерей Алексей Васильев. По окончании литургии Петр Великий посетил Преосвященного Питирима, «кушал хлеба у него с боярами, князьями и христолюбивым воинством», долго беседовал с ним о пастве и его действиях против раскольников. После того, в продолжение двух с половиной дней, царь занимался делами гражданскими, был у вице-губернатора Ржевского, осматривал устройство города и судоходство.

К вечеру 29 мая Петр I, встречая наступающий день своего рождения, был у всенощного бдения в Строгановской церкви Рождества Богородицы и приказал во всех нижегородских церквах совершать службу 30-го мая по храмовой главе Исаакию Далматскому. В самый день своего рождения 50-летний государь с императрицей был у литургии в Спасо-Преображенском соборе. Во время литургии сам пел со своими певчими на правом клиросе и сам читал «Апостол». Литургию совершал Преосвященный Питирим с Филаретом, архимандритом Желтоводской обители, ключарем Иоанном и с царским путевым протодиаконом. Из собора, где осматривал он памятники и воздал честь думному дворянину Козьме Минину, «истинному спасителю отечества», государь вместе с супругой и боярами был опять у Преосвященного Питирима, пригласил его к обеденному столу, за которым праздновал пятидесятилетие своей жизни, на 500-м году существования Нижнего Новгорода. После обеда, в день своего рождения, Петр Великий был в ратуше и в доме бургомистра Якова Пушникова, а в два часа ночи простился с Питиримом и гражданскими чиновниками.

Из Нижнего Новгорода отправился он к Астрахани, вниз по реке Волге, на прежних москворецких судах. Утешительно было Питириму встречать и провожать императора, своего покровителя и защитника. Но тяжко было в том же 1722 году (17 сентября) видеть пожар, от которого сгорел Нижегородский Благовещенский монастырь со всеми зданиями, церквами и находившимися близ него нижнепосадскими приходами. Заботясь об устройстве монастыря и возобновлении церквей, Преосвященный помогал сам и ходатайствовал о вспомоществовании перед Святейшим Синодом. И во всякое другое время, когда замечал недостаток в содержании служителей алтаря, он отыскивал средства к пособию им: обращался за помощью к царю, а на некоторые владения имел право давать указы от своего имени и жертвовал в случае нужды из доходов своего Архиерейского дома.

По благополучном возвращении из Астрахани Петр Великий, желая почтить достойной честью Нижегородского епископа Питирима, в 1724 году нарочно вызывал его из Нижнего Новгорода в С.-Петербург. Здесь, 24 мая, за благочестие и неутомимые труды в приведении раскольников к православию пожаловал ему сан архиепископа. Это была уже последняя милость Питириму от царя, вскоре после того скончавшегося (28 января 1725 года). Вместе с Феофаном (Прокоповичем) и другими духовными сановниками Питирим 1 февраля вызван был в С.-Петербург на торжественное погребение милостивого к нему царя «с ризницею и с неизлишним числом служителей и Епархии своея одним Архимандритом». В середине февраля он отправился из Нижнего Новгорода и к 1 марта прибыл в С.-Петербург. Таким образом, Нижегородскому архиепископу пришлось быть 1 марта 1725 года на погребении того, при крещении которого в 1672 году был первый Нижегородский митрополит Филарет. На обратном пути из С.-Петербурга архиепископ Питирим в Москве утвердил форму приведения к присяге раскольников по образцу, введенному им в Нижегородской епархии.

Помимо этого важного случая Питирим бывал нередко в С.-Петербурге, куда вызывали его «для поправления священнослужения в годовой чреде». И по смерти Петра Великого его вызывали на чреду Екатерина I в 1726 году, а в следующем году Петр II. Не раз бывал он на чреде и при императрице Анне Иоанновне. Наконец, чтобы вознаградить долговременные труды, подъятые Питиримом для блага Церкви, императрица определила его 6 июля 1737 года членом Святейшего Синода вместе с Варсонофием, архимандритом Соловецкого монастыря. Сделавшись членом Святейшего Синода, Питирим имел гораздо большую возможность действовать в пользу православия. С одной стороны, он предлагал в Св. Синоде введение новых благих постановлений, а с другой, отклонял распоряжения местных начальников в пользу раскола.

В последние годы многотрудной жизни своей Питирим, приобретший себе довольное число сотрудников, обращал к православной вере бесчисленное множество раскольников и устраивал для них новые церкви. Такое обращение при содействии благодати Божией совершалось с удивительно быстрым успехом. Целыми толпами приходили к убеждавшему их архиепископу и обращались от раскола. Православная Церковь заметно возрастала от приобретения новых своих чад. Уединенные скиты укрывавшихся раскольников время от времени пустели; из числа 94 раскольнических скитов Питирим не успел уничтожить только два — в Оленеве и Шарпане. За год до смерти Преосвященного, в 1737 году, духовной консисторией был составлен отчет, где показывалось, что в настоящей Нижегородской епархии из 367790 жителей оставалось раскольников только 608 душ обоего пола; в приписной епархии, где и был преимущественно раскольнический притон, из 357863 жителей насчитывалось раскольников обоего пола 7269 человек.

Из различных доношений Питирима Святейшему Синоду и показаний других лиц видно, чsто в продолжение 19-летнего его управления Нижегородской епархией обращено им от раскола к православию около 80000 человек, не считая тех; кто обращен им прежде.

Вместе с успешным приведением к православию раскольников Питирим обращал к христианской вере и обитавших в своей епархии иноверцев. С 1727 года попечением архипастыря учреждено несколько общежительных монастырей для проповедывавших христианскую веру магометанам и язычникам. Его труды и здесь, как при обращении раскольников, не остались без успеха. В Нижегородской с окрестными ей епархиями во время его управления «несколько тысяч иноверцев магеметанскаго закона и идолопоклонников, по увещанию Св. Писания, обращено и в содержании христианскаго закона были наставлены».

Обращая раскольников и инородцев, Преосвященный заботился о распространении духовного просвещения, справедливо считая это верным средством к насаждению и утверждению православной веры. В 1730 году он устроил в Юрьевце-Поволжском школу славянороссийскую. А в 1738 году произвел преобразование в устроенных с 1721 года двух нижегородских школах, присоединив к ним третью новую, высшую школу, под именем славянолатинской. Все три школы вместе с этого времени в Нижнем Новгороде стали известны под именем семинарии (число обучавшихся в ней доходило до двухсот человек). Но обширность Нижегородской епархии требовала учреждения в ней новых школ, приготовляющих к семинарскому образованию. Эту нужду яснее других видел сам Питирим и в последний год своей жизни начал устраивать приготовительные школы во всех «пятинах» епархии; а из приписных к Синодальной области мест заводил школы «в городах Балахне, Юрьевце-Поволжском, Арзамасе, Вязниковской слободе и в Галицком уезде». Учреждением этих 13-ти приготовительных школ Преосвященный Питирим хотел просветить нижегородское духовенство, а через него и саму паству, желая окончательно изгнать раскол из пределов управляемой им епархии. Однако кончина этого незабвенного для Нижегородской епархии мужа не позволила ему увидеть школы в их становлении: они появились и принесли свои полезные плоды уже после смерти Преосвященного.

Несмотря на великие труды для блага Церкви, строгий по жизни и управлению Питирим дожил до глубокой старости. 8 мая 1738 года, на 20-м году управления епархией, около 73 лет от роду, архиепископ Питирим окончил многотрудную жизнь свою. В присутствии многочисленного стечения нижегородцев и всего нижегородского духовенства, со слезами воздавшего ему последнее целование, Преосвященный был торжественно погребен в Спасо-Преображенском кафедральном соборе.

Из книги «Святители земли Нижегородской». Авторы-составители: архимандрит Тихон (Затекин) и О. В. Дегтева. Нижний Новгород, 2003 год.