Константин Ковалев-Случевский: «У настоящей литературы есть четвертое измерение»

Какой должна быть православная литература? Насколько она востребована у читателей и о чем стоит писать православному автору? Об этом рассуждает современный писатель, историк, профессор Института журналистики и литературного творчества Константин Ковалев-Случевский.

— Какие сегодня существуют проблемы с изданием православной литературы?
— Самые главные проблемы обозначились с момента появления православного книгоиздания — после 1990 года. На начальном этапе было важно насытить рынок литературой, которой когда-то не то что не хватало, а не было вообще. Я крестился в 1979 году — это было брежневское время, и тогда Библию купить было практически невозможно.

Где-то из-под полы за сумасшедшие деньги, равные месячной зарплате, можно было достать Библию бельгийского или лондонского изданий. Ветхий и Новый Заветы издания Московской патриархии были страшным дефицитом. А других книг совсем не было. Например, о православном богослужении можно было прочитать только у Гоголя в его „Размышлениях о Божественной литургии“.

После 1991 года издание православной литературы пошло большим потоком. Книги делались наспех, на дешевой бумаге, издатели забыли о понятии „искусство книги“… Сейчас стали исправляться — выпускают элегантные красочные издания, привлекают хороших художников. А 90‑е годы прошли под лозунгом: „Большие тиражи! — неважно, как они изданы“. И тогда же возникла тенденция, на мой взгляд, не совсем правильная, когда появились православные издательства, православные книжные лавки, православные магазины с соответствующими названиями „Православное слово“, „Православный мир“ и тому подобными. Люди начали путаться, считая, что православная литература — это литература сугубо церковная, а вся остальная — светская. Произошла беда — отделение православных изданий и магазинов от реальной жизни.

— В чем выражается это разделение?
— В „православных“ лавках никогда не продавали Пушкина, Шмелева, Лескова, Бунина, Гоголя, Достоевского. Эти писатели не позиционировали себя как православные, а ведь они были таковыми. Взять роман Достоевского „Братья Карамазовы“, который меня привел к Богу. Прочитав его, я понял, что я православный человек. Однако слишком часто употребляя слово „православный“, мы как бы отделяем себя от всего остального мира. Надо внимательнее относиться к словам и к определению „православный“.

Православный мир огромен: это не только сами верующие, но и сочувствующие, принимающие православие. Мы не можем заставить всех верить одинаково, но ищущих Бога очень много. Сейчас, когда люди слышат „православная книжная выставка“, думают, что там нечего делать, поскольку все книги только о церкви. Это неправильно.

Не зря Святейший Патриарх первым делом предложил издать полное собрание сочинений Гоголя с научными комментариями. Хорошая идея. Именно это и нужно — тогда мы не отрываемся от всего остального потока, от учебного процесса в школе, институте. Не нужно миру православному противопоставлять себя светскому миру.

— Что для вас означает понятие „православный автор“?
— Сейчас люди не делают различия между литературой и графоманией, не понимают, чем отличается писатель-текстовик от писателя-творца. У настоящей русской литературы, которая до 1917 года почти вся была православной, было четвертое измерение. Наш мир — трехмерен. А что делало нашу литературу великой? Связь с небом! В советские времена мы утратили эту связь. Ее нет даже в замечательных образцах прозы.

Например, мне всегда нравилась наша деревенская проза, но там были колхозная деревня, бытовые проблемы, а чего‑то — не хватало. Почему хорошие прозаики не могли шагнуть дальше? Почему не могли дать больше? Даже в замечательном произведении Валентина Распутина „Прощание с Матерой“ есть языческий символ, а реального неба — нет.

— Остались ли сегодня проблемы с распространением литературы в регионах?
— Мы потеряли глобальную систему распространения, которая существовала в Советском Союзе, а она была эффективной. Когда вышла моя первая книга из серии ЖЗЛ о композиторе Бортнянском, в течение 2–3 недель она уже была в трехстах городах России. Сейчас такие книги до регионов просто не доходят, оседают в Москве и Питере.

С православной литературой ситуация была удачной. В 90-е годы практиковался обмен книгами: люди привозили свою литературу из регионов и в Москве или Питере меняли ее на другую. Именно эта система обмена помогала распространению, но сейчас этот процесс угасает. Книжный православный рынок перенасытился. То, чего людям не хватало, они получили.

Но есть литература, которая требуется постоянно: например, молитвословы. Они будут регулярно переиздаваться. А биографической литературы, мемуаров, духовных бесед очень много, практически все издано и переиздано.

— А как вы относитесь к идее создания православного телевидения?
— Есть исследования Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), согласно которым на вопрос „Нужны ли религиозные передачи, книги?“ положительный ответ давали от 1,5 до 2 процентов населения. Это ничтожно мало. Мы говорим с трибун, что следует выпускать больше православных изданий, а тут оказалось, что людям это не надо. Зато многие опрошенные высказались в пользу сериалов и информационных программ.

Скорее всего, мы идем не по тому пути. Мы пытаемся заставить людей уйти от реальных жизненных проблем в глубинную философию, которая отвлекает от реалий. Может, нам стоит назвать обычную реальность православной жизнью? Те же информационные программы и сериалы могут придерживаться христианского взгляда на жизнь, даже если при этом в их названии не будет употребляться слово „православный“. Тогда это будет интересно. А сейчас в православных программах, да и в православной литературе много скучного и нудного морализаторства.

— У вас есть какие-то положительные примеры вышесказанного?
— Чтобы это стало возможным, должна преобразиться наша страна. Возьмем, к примеру, Америку. Это очень религиозное государство. Со времен Кеннеди, который публично объявил себя на выборах католиком, у американских президентов появилась религиозность в политике.

Через двадцать лет Джимми Картер стал использовать слово „Бог“ в своих речах, и это осталось нормой и для сегодняшних президентов. Там на телевидении говорят все напрямую. Наши политические лидеры бывают на богослужениях, крестятся, но никто из них никогда не говорит о Боге, хотя Россия исторически считается православной страной. И пока будет продолжаться отделение одного от другого, телевидение не будет православным.

Что важно человеку, который находится в церкви? Какие самые главные события происходят в его жизни? Взросление, создание семьи, рождение детей. Если об этом говорить на нормальном, привычном языке, не отклоняясь в ереси, в экстрасенсорику, мистику, получатся хорошие православные передачи. Они будут добрыми и умными. А если каждый раз делать акцент на „сугубой православности“, желающих смотреть такие передачи останутся те самые 1,5–2 процента зрителей, остальные переключатся на другой канал.

— Как сложилось, что вы стали путешествующим журналистом?
— Я был абсолютно невыездной человек. Меня изгнали из „Литературной газеты“ после того, как я крестился и крестил своих близких в 1979 году. А это была передовая советская пресса. Началась перестройка, я стал работать в Институте мировой литературы Академии наук, и меня отправили учиться в Оксфорд.

Впервые попал за рубеж, и это было удивительно. Сразу же пошел в православную церковь, познакомился с удивительными людьми, затем в Лондоне — с владыкой Антонием Сурожским. Это было очень интересно. Стал принимать участие в православных зарубежных съездах. А потом, после 1991 года, занимался темой туризма, создавал журналы „Вояж“ и „Вояж и отдых“, вел передачи о туризме. Это мне позволило как журналисту объехать полсвета.

Сейчас мы живем в уникальное время — границы открыты. Ни в царское, ни в советское время такого не было. Нужно этим воспользоваться, пока есть возможность. Сейчас нужно поездить по миру. Увидев другие страны, человек станет по-другому смотреть на многое, оставаясь при этом православным. Есть вещи, которых мы просто не знаем. Например, уникальные православные святыни находятся в католической Италии. Мир нужно открывать — и быть открытыми миру.

Беседовала Александра Андронова

Версия для печати:
Татьяна Фалина,
Алексей Киселев,
Ксения Бутенко

«Нижегородские епархиальные ведомости», №13(202), 2011 г.

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.