«Монастырь» в тайге

Местные называют это спрятанное в тайге место «градо­образующим». Шесть корпусов, 800 подопечных и 400 человек персонала — настоящий городок, в котором все его обитатели знают друг друга в лицо, по имени и непростой истории жизни: Варнавинский психоинтернат — ВПИ. Сюда ежедневно ходит из соседнего поселка Северный служебный автобус. С «большой земли» гости бывают крайне редко… Даже близкие привыкли держаться подальше от своих трудных родственников. А людям случайным сюда и вовсе нет дороги.

Секретная страна

О «секретной» стране я узнала от священника из Варнавина — отца Павла Кутумова, который окормляет ее жителей уже семь лет, с тех пор как приехал в эти края служить. Благодаря батюшке мне удалось увидеть это место и его обитателей своими глазами, чтобы рассказать, как здесь течет жизнь.

До Северного поселка, рядом с которым расположен интернат, мы добирались по дороге из Варнавина. Ехали около часа, все время лесом, углубляясь в объятия тайги. Дальше Северного только деревня Хмелевая, а за ней начинается сплошная тайга, до самой Костромы.

Места эти, как известно, каторжные. Глухие леса, болотные топи, студеные зимы привлекли большевиков, чтобы спрятать от всего мира тысячи людей.

Варнавинский психоневрологический интернат возник здесь в 60‑е годы на месте женского отдельного лагерного пункта (ОЛП), входившего в состав печально известного Унжлага, кстати, самого крупного лагеря в средней части России. Только на территории поселка Северного располагалось порядка 20 ОЛПов.

Есть сведения, что в женском лаготделении, где сейчас и расположен ВПИ, жили репрессированные женщины, среди которых было много монахинь.

— Здесь они умирали, здесь их расстреливали — место святое, — говорит отец Павел.

Пересекаем железнодорожный переезд.

— Вон, видите, дымок из деревянной будки идет, — показывает батюшка. — На этом месте стоял вокзал, наш будущий храм. Здесь ходила теплушка, еще со времен Унжлага, соединяя Северный со «столицей лагеря» — поселком Сухобезводное.

На одно время сообщение отменили, и здание вокзала пустовало. Отец Павел предложил переоборудовать помещение под храм и перевезти на территорию интерната, что в пяти километрах от поселка. Батюшку тогда поддержали и глава сельской администрации, и директор интерната.

Неслучайные люди

Варнавинский психоинтернат для его сотрудников – это и образ, и основное содержание жизни. Многие здесь работают по 40, а то и 50 лет, целые династии выросли в его стенах. Некоторые пришли сюда в 1990-е, когда закрылся Северный леспромхоз – самое крупное предприятие по лесозаготовке в Горьковской области. Владимир Штанов на должности директора одиннадцатый год. И, как все его подчиненные, человек здесь не случайный.

Родился, вырос в этих местах, в соседней деревне Хмелевая, знал об их богатой и трудной истории и, говорит, прикипел к этому месту, врос корнями.

— Мой тесть стоял здесь на вышках, охранял зоны, а теща по распределению попала медиком. Создалась семья. Мои родители тоже здесь познакомились. Маму прислали в Хмелевой поселок по распределению учителем в школу, — объясняет Владимир Юрьевич.

Жизнью интерната он интересовался еще когда был главой Северной сельской администрации.

— Мы всегда тесно контактировали с бывшим директором интерната. Меня волновала судьба медперсонала – чтобы не покинули стены, и подопечных – чтобы не лишились качественного обслуживания и заботы, — признается директор.

Когда он взял в управление это учреждение, понял что только медицинскими средствами жителям этого учреждения не помочь.

— Человек с повреждением психики оказывается вычеркнут из социума. Инвалиды вследствие ментальных расстройств лишаются возможности достигнуть тех результатов, каких, к примеру, достигли Василий Блаженный или Матрона Московская. Где бы она была в наше время? Спокойно могла бы здесь оказаться: слепая, без ног, инвалид, — рассуждает отец Павел.

— Когда на территории интерната появился свой уголок православия, жизнь получила новый вектор, — считает Владимир Юрьевич. — Ведь храм радует глаз и врачует душу. Поэтому великое дело, что в интернате он теперь есть.

Истоки дружбы

Свой храм в ВПИ появился в 2015 году. Епископ Городецкий и Ветлужский Августин приезжал его освящать — в честь равноапостольного князя Владимира. Правда, забота о подопечных интерната началась задолго до появления храма. Отец Павел привозил на Рождество и Пасху подарки, теплые вещи, сладости, приходил причащать больных. Одно из посещений этого места запомнилось батюшке на всю жизнь.

— Никогда не забуду, как освящал здание интерната семь лет назад, — рассказывает отец Павел. — Я его освящал целый рабочий день, с восьми утра до пяти вечера! Каждое помещение, каждую комнатку, даже там, где содержатся люди с тяжелыми формами инвалидности.

Первые два года отец Павел был здесь настоятелем. Совмещал с храмом в Варнавине и обязанностями благочинного. Владыка Августин благословил батюшку их исповедовать и причащать.

— Я сначала исповедовал их общей исповедью. Называл им грех, и они говорили хором: «Каемся!» А потом попробовал исповедовать по отдельности. Знаете, какие у них исповеди глубокие… Лучше, чем у обычных прихожан. У них обостренное чувство греха, — удивляется отец Павел.

— Жители ВПИ, — говорит батюшка, — очень любят крестные ходы. С хоругвями, фонарями идут вокруг интерната, поют. В такой радости — как дети! Кто может читать, всегда просят привести им книги, календари, крестики, иконки. Очень любят встречать ребятишек из Варнавинской воскресной школы. Дети навещают больных по большим праздникам, показывают спектакли, выступают с песнями, колядками.

Унывать некогда

Подопечные Варнавинского психоинтерната — это инвалиды I и II группы и пожилые граждане. Здесь находится четыре отделения: психо-неврологическое, специальное, отделение реабилитации, а с 1 января открылось еще одно — отделение милосердия — для немобильных людей, требующих постоянного ухода.

Многие оказались здесь в силу тяжелого заболевания психики, и таких большинство — 605 человек. Другие попали тоже не из-за хорошей жизни. Не нашли свою дорогу и потерялись, получив клеймо бомжа или сидельца. Все они живут на одной территории, видят из окна примерно одну картинку, пользуются медицинскими услугами и вспоминают о другой жизни лишь по редким гостям, которые иногда навещают кого-нибудь из обитателей этого мира.

— В основном они люди одинокие. Родственники есть далеко не у всех, а если и живут где-то, то забывают о своих неудобных братьях и сестрах, — с сожалением замечает директор Владимир Штанов. — А медперсонал: врачи, сестры и нянечки — им вместо матери и отца. Вот почему они ко всем с объятиями. Это место — единственное для них пристанище, а окружающие люди — единственная жилетка, плечо и опора.

Однако тяжелого впечатления это место не оставляет. Прав отец Павел: здесь практически монастырь. Один дом и одна территория. У каждого — свое послушание, на языке медиков — «трудовая и культурная реабилитация». Кто-то несет дежурство в столовой, кто-то следит за территорией, а теперь еще и за храмом. Они посещают кружки, занимаются спортом, огородом и теплицами. Сами растят и собирают урожай, делают на зиму заготовки. Жители ВПИ любят ходить в походы, ездить на экскурсии и в паломничества. Унывать некогда.

— Под шефством наших ребят памятник в деревне Темариха, что в 15 километрах от поселка, — рассказывает директор. — Каждую весну они ездят туда, красят, приводят в порядок территорию. К сожалению, не все могут активно включаться в общественную жизнь. В силу заболевания некоторые совсем не ориентируются в пространстве и находятся на постоянном контроле врачей.

Опека, забота здесь на каждом шагу. Все это вмещается в одно высокое слово — любовь. Да, именно она живет в этом пристанище лишенных свободы, но обретших самое главное, чтобы быть и чувствовать себя людьми.

Любовь авансом

В интернате нас уже давно ждали. У его ворот стояла группа людей. Завидев нашу машину, они словно вспорхнули и громко, с гиками, устремились к нам…

Встреча с обитателями этого мира напомнила мне далекое детство и родительский день в пионерском лагере. Тогда при долгожданной встрече мы набрасывались на своих родных, словно не видели их целую вечность. Вот и сейчас, не успели мы с батюшкой выйти из машины, а у дверей уже стояли, приготовив объятия и детские улыбки, одинокие и забытые «своими» люди, взволнованные, краснощекие и немного смущенные.

С каждым мы по их обычаю поздоровались и направились к храму. Мне открылось новое удивительное чувство, когда тебе дарят любовь авансом, просто так. Все время, что мы провели на территории интерната, меня будто носили на руках любви. Чужую и незнакомую.

В храме тоже уже собрался народ. Пока батюшки готовились к молебну, у нас случилась спонтанная фотосессия. Каждый выглядывал из-за спины своего товарища, позировал на камеру и представлялся: «Николай, Дима, Евгений, Юра, Толя… И меня, пожалуйста. И меня-а-а». Каждому хотелось на празднике встречи и молитвы урвать свой кусочек внимания, порцию любви.

Это был день Трех святителей, 12 февраля. Отец Павел рассказал, как святые учители Церкви потрудились, чтобы собрать и оформить православное веро­учение, пожелав каждому почитать труды и проповеди святителей.

— Постарайтесь найти их книги, почитать, и получите огромную пользу для себя, а отец Илья вам поможет уразуметь их слова, — напутствовал отец Павел.

Иерей Илия Родин — новый настоятель Владимирской церкви. Всего две недели назад как приехал в Северный.

— Мы провели здесь две Божественные литургии, — делится батюшка. — Больше половины храма причащалось. Они как дети: обнимаются, конфет просят.

На этом слове к нам подходит глухонемой Николай и объясняет знаками, мол, дайте конфеточку. Мычит и плечами пожимает.

— В следующий раз захвачу обязательно. Вот, на хлеба, — протягивает отец Илия.

Батюшка приезжает сюда раз в неделю, а еще служит настоятелем храма в честь святого Иоанна Богослова в Северном. К трудностям батюшка привык. Два года назад он приехал в Городецкую епархию из Краснодара. Жил в Шахунье, окормлял зоны в Буреполоме, Шерстках и Южном.

— Там были люди с тяжелым прошлым, а здесь — с тяжелой психикой. Нужен, наверное, особый подход, чтобы их понимать? — интересуюсь.

— Ничего, Господь восполняет и физические, и духовные потери. Была бы в сердце любовь.

— Видишь, там у нас — столовая, — показывает при выходе из храма Елена.

— А вот здесь — наш клуб, — говорит Алексей Голиков, местная звездочка, украшение всех концертов, конкурсов и праздников. Он деловито направляется с толстой папкой под мышкой к клубу. — На репетицию тороплюсь, — объясняет, — Масленица на носу.

В интернате Алексей живет более 20 лет. Говорит, что здесь ему хорошо, спокойно.

— Санитарки и медсестры с нами очень добры и приветливы, — делится он. — Можно и работать, и делом любимым заниматься. Тружусь в столовой начальником зала, смотрю, чтобы чисто было и накрыто. Летом у меня свой огород, сажаю помидоры и огурцы, перец. Люблю готовить интересные салаты. В свободное время хожу в кружок по вышивке, участвую в художественной самодеятельности.

Когда нас провожали, кареглазый мужчина бросил на прощание:

— Вы помните, как меня зовут?

— Николай, как Николая Угодника, — отвечаю.

Лицо Николая просияло. Его назвали по имени. Чужой, случайный человек с «большой земли»…

Марина Дружкова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.