Куда уводят мысли о бескорыстии

Год, объявленный в нашей стране Годом волонтера, только в начале, но ситуации, заставляющие задуматься о сути этого явления, уже на каждом шагу. А посему неплохо бы каждому разобраться для себя раз и навсегда с этим явлением и его мотивацией.

В общих чертах понимая, что такое волонтерство, я не поленился открыть справочники, которые сухим энциклопедическим языком передают основные понятия о волонтерах. Все позиционируют это явление как добровольную помощь нуждающимся людям: больным, старикам, бездомным и т. п. При этом акцентируют внимание на бескорыстии, которое должно лежать в основе. Статистика сообщает о том, как это явление активно представлено в странах Европы, Америки, Японии, и только в России это движение, по мнению интернет-источников, находится в стадии зародыша. Поразмыслив, я пришел к выводу, что, возможно, то волонтерство, которое имеют в виду справочники, действительно как-то не приживается у нас. Уверен, не все согласятся с моими рассуждениями, и тем не менее.

Поймал себя на мысли, что мне не нравится сам термин «волонтер». Чужеродное слово. С другой стороны, хоть горшком назови — только в печку не ставь. Можно же привыкнуть, как привыкли ко многим иностранным словам. Производное от латинского voluntarius (добровольный), вроде бы, не должно вызывать отторжения — говорю только о своих субъективных ощущениях и пытаюсь разобраться в смущении, отыскать корень неприязни. И нахожу: добровольно? Да. Понимаю. Бескорыстно? Стоп! А как бескорыстно? До какой степени? Что включает в себя это понятие — бескорыстие? Ответ прост — ничего для себя. Вот так! Это ж какими нравственными качествами должны обладать волонтеры всего мира? У меня дух захватило. Но рано умиляться. В поисках мотивации к волонтерству я наткнулся на обстоятельства, которые поначалу обескуражили меня, а потом понял, что все встало на свои места.

Волонтерство возникло в обстоятельствах, связанных с отсутствием денежных средств на оплату Вооруженных сил. И призываемым на службу добровольцам сулили воинскую славу, пусть даже и посмертно. А в случае удачи обещали добровольцу трофейный вариант преференций за службу, вплоть до грабежа завоеванных городов — «по обычаю». Можно это только представить. И о каких морально-нравственных качествах завоевателя-волонтера можно говорить? Как говорится, история-то «с душком». Ну, ладно, скажут, века прошли, многое изменилось, и волонтер сегодня пошел другой. Может быть… Не хочу подвергать сомнению искренность намерений в доброхотстве участников волонтерских движений, но все-таки… Пытаюсь разобраться. И вот что меня смущает. Бескорыстие. Снова это бескорыстие! Где оно начинается, и где заканчивается?

В одной из российских газет, восторженно сообщающей, что в мире насчитывается более 100 миллионов (!) человек, участвующих в волонтерском движении, и также настаивающей, что кроме добровольческой составляющей должна быть бескорыстная, безвозмездная, как-то неожиданно задается вопрос молодому волонтеру: «А что это дает тебе?»

Приведу (без указания источника, из понятных соображений, и с целью не опорочить или высмеять эти мотивации, а понять суть явления) параметры мотивации для вступления в ряды волонтеров некоего фундаментального проекта, предлагаемые в газете:

«1. Ты повышаешь свою самооценку.
2. Растешь.
3. Путешествуешь.
4. Совершенствуешь английский.
5. Строишь фундамент своей будущей карьеры.
6. Повышаешь свои шансы на получение грантов.
7. Находишь новых друзей.
8. Делаешь что-то значимое.
9. Раскрываешь свои таланты.
10. И наконец ты просто становишься Человеком».

У меня в сознании как-то не связывается все это с бескорыстием. Кто-то спросит: а к чему весь этот разговор? А к тому, что возникает проблема того, что, начав волонтерскую деятельность, многие сталкиваются с проблемой выгорания, или остывания. Не имею в виду светские проекты, а уже обращаю внимание на внутрицерковную работу в этом богоугодном делании — бескорыстном, добровольном стремлении помогать нуждающимся.

Если, при всех присущих добровольным и бескорыстным мотивациям положительных моментах, в глубине души православного волонтера таятся всякого рода чаяния, кроме одного: сделать свое дело как можно лучше во славу Божию, — то неизбежно последует разочарование, прикрытое самооправданием в нерадении, и в дальнейшем отхождение от этого поприща.

Так в чем можно найти поддержку своим духовным силам современному православному добровольцу? Да все просто. Жить жизнью Церкви, жить под сенью молитвенной помощи тех, кто своим житием дает нам яркие примеры для подражания: бессребреников, странноприимцев, в жизнеописании коих найдем немало ответов на вопрос, как не остыть, как не утратить дух любви, без которого немыслимо никакое богоугодное дело.

Всякий, отдающий себя на служение ближнему, как горящая свеча, умаляется. В силах, в здоровье, в нереализованных возможностях достижения того или иного для себя. Кто и где восполнит растраченное на поприще служения? Ответ прост: благодать Святаго Духа, преподаваемая в таинствах Церкви, которая «немощствующая врачует и оскудевающая восполняет» поможет и с избытком возвратит израсходованные без остатка силы. И если тот, кто называет себя православным добровольцем, лишает себя литургической жизни, то, по меньшей мере, наивно надеяться на долгосрочность стояния на поприще служения нуждающимся в помощи.

Не сомневаюсь в полезности добровольной, бескорыстной помощи в рамках задач, которые общество ставит перед молодыми гражданами нашей страны в форме волонтерства, но хочу сказать, что добровольное и бескорыстное служение для русского человека имеет гораздо более глубокие исторические корни, нежели сегодня представлено в идеологии этого движения.

Я бы поставил вопрос иначе. Не «что это дает тебе?» а «чего ради ты встал на этот путь?» На Руси ответ был всегда один — Христа ради.

Невольно в памяти всплыл мною любимый фильм «Добровольцы» (1958 г.) с актерами Ульяновым, Щербаковым и Быковым. Представил афишу этого фильма под таким названием — «Волонтеры». Тот, кто видел фильм, почувствует разницу.

Протоиерей Сергий Муратов

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.