Этот горький «горьковский Нижний»

Мало найдется православных экскурсоводов, рискнувших пригласить своих подопечных на прогулку по горьковским местам в Нижнем Новгороде — городе, много лет носившем имя «буревестника революции». И все же такая экскурсия, особенно в год 150-летия со дня рождения писателя, нас привлекает. «Горький — эпоха, Бунин  — конец эпохи», — писала Марина Цветаева, сравнивая двух корифеев литературы начала ХХ века. Да, с этим можно согласиться. Своими глазами увидеть (и собственными стопами обойти) места земного возрастания человека-эпохи — дорогого стоит.

Кто он для нас? Для большинства — идеолог безбожной власти, убежденный, иногда воинствующий атеист. Если с этой властью Горький и конфликтовал, то уж точно не на почве религии. Не станем повторять богоборческие высказывания писателя и приводить цитаты из статей, явно оскорбительных по отношению к вере, коснемся лишь одной биографической подробности.

«Усталость души, едкая плесень в сердце» в 1887 году привела молодого Пешкова к попытке само­убийства (за ней последовала епитимия — отлучение от Церкви на семь лет), а вскоре кризис мировоззрения погнал юношу в странствие по Руси. Это было очень похоже на богоискательство: странник посещал монастыри, беседовал с подвижниками. Но сам он признается, что действовал отчасти «из любопытства — из злого любопытства».

Летом 1891 года в Куряжском монастыре Харьковской губернии Алексей встретился со святым праведным Иоанном Кронштадтским. Вразумление от всероссийского пастыря последовало простое: «Церковь говорит тебе: зло — от дьявола, и ты или веришь этому — благо тебе, или не веришь — тогда погиб». Удивительно, что прозорливец и всеобщий молитвенник на этот раз посетителя только что палкой не погнал. На традиционный вопрос неверов «Если Бог всемогущ, зачем же допускает козни дьявола?» последовало: «Не твое дело, отверженник, ставить вопросы сии! Разумей это и — оставь меня…»

Так и всю жизнь его: умиление пытается проникнуть в писательское сердце, но безуспешно. Или… или мы не все знаем.

Церковь, которой нет на Варварке

Варварка. Место храма

В родном городе писатель провел, с некоторыми перерывами, почти четверть века. Каждый дом, где жил-был Горький в Нижнем Новгороде (а их не один десяток), в советское время бережно охранялся и почитался наравне с «ленинскими местами». Не уцелело, пожалуй, только одно здание: место рождения Горького православного — церковь святой великомученицы Варвары.

Храм на Варварке, где крестился новорожденный Алеша, разрушили в 1950-е. Зато в это же время на другом краю города, посреди одноименной площади, писателю был воздвигнут монумент работы скульптора Веры Мухиной. Вместо церкви поставили фонтан и Дом политпросвещения. Фасад поверху украшают три каменных барельефа-профиля, знакомых каждому, кто родился в Советском Союзе ранее 1980 года.

Что кроме крещения связывает нижегородскую жизнь Горького с православием? Зацепок мало. Пожалуй, главная из них — бабушка, Акулина Ивановна Каширина: еще малышом Алеша наблюдал, как усердно молилась она у икон о непутевых детях и внуках, как терпела и жалела строгого до самодурства мужа. И еще: будучи «в людях», подросток среди многих занятий успел поработать в иконописной мастерской и лавке нижегородской купчихи Салабановой. Но духовной пользы не получил: «Уродливо написанные иконы не нравились мне; продавать их было неловко…»

Дом, где родился

От фонтана на Варварке (бывшего храма) переходим улицу и шагаем по Ковалихинской. Тут недалеко. Деревянный дом в два этажа, покрашенный розовым, — усадьба Василия Васильевича Каширина, деда писателя. Во флигеле позади главного дома 28 марта 1868 года писатель появился на свет. Родители, Варвара Васильевна и Максим Савватиевич, поселились здесь после свадьбы и прожили недолго: родили сына и уехали в Астрахань, куда главу семейства назначили управляющим пароходной конторой.

Старшине красильного цеха и гласному городской думы Василию Каширину судьба в то время не улыбалась. Началось постепенное разорение, ковалихинскую усадьбу пришлось продать и перебраться в дом на Почтовом съезде (теперь известен как «домик Каширина»). Потеряв мужа, умершего в 1871 году от холеры, именно туда вернулась к отцу Варвара Васильевна.

Последний нижегородский приют

Недалеко от усадьбы Каширина Ковалихинскую пересекает улица Семашко (бывшая Мартыновская). Так получилось, что от первого земного пристанища Алексея Пешкова рукой подать до последней его квартиры в Нижнем Новгороде. Две минуты ходьбы, и мы у дома Киршбаума.

Здесь оборудована мемориальная квартира писателя. По сути, это музей не только Горького. Кто только ни побывал за два года (1902–1904) в неказистом, но внушительном по размерам — куда там дедовской усадьбе — доме. Федор Шаляпин, Леонид Андреев, Степан Петров-Скиталец, молодые Зиновий и Яков Свердловы и еще многие, многие… Разве что Толстой и Чехов не заглянули.

Площадь Свободы. Острог. Народный дом

По крутой улице Семашко спускаемся до площади Свободы, бывшей Острожной. При Горьком здесь город заканчивался: острог — массивный тюремный замок с круглыми башнями по углам — стоял в чистом поле, а берущая тут начало современная улица Горького так и называлась — Полевая.

С острогом молодому Горькому пришлось познакомиться близко и неоднократно: в его казематах он провел неполный месяц в 1889-м, одну ночь в 1898-м и еще месяц в 1901-м, все три раза обвиненный в революционных связях.

За сквером с памятником героям и жертвам революции 1905 года виднеется портик Нижегородского академического театра оперы и балета имени А. С. Пушкина. В перестроенном здании сейчас трудно узнать Народный дом, возведенный в 1900-е годы попечением нижегородцев, в том числе Горького, для устройства народного театра.

Улица и площадь Горького

Не зря эта когда-то окраинная улица носит имя писателя. Здесь многое о нем напоминает.

Вот за Театром юного зрителя вдоль сумрачных лип тянется старинная ограда. Это парк имени И. П. Кулибина, бывшее Петропавловское кладбище. На одной из темных аллей можно увидеть стелу с изображением пожилой женщины и внука, сидящего у ее колен, — предполагаемое место могилы бабушки Алексея Максимовича.

У пересечения с площадью Горького стиснут многоэтажками красно-коричневый каменный домик (дом Курепина) — здесь писатель жил в 1898–1900 годах с женой Екатериной Павловной и маленьким сыном Максимом, принимал в гости Ивана Бунина, художников, молодых писателей, революционеров и снова — многих-многих…

Прочертив площадь, улица Горького выводит нас к другому домику — деревянному, он принадлежал купцу Порхунову. Это первое место службы маленького Алеши «в людях» (из одноименной повести: «Я — в людях, служу «мальчиком» при магазине модной обуви…»). Окружающую историческую застройку не так давно снесли, и «памятник культуры» явно чувствует себя неуютно среди новоявленных пустырей и заборов.

В этом доме 11-летний сирота пережил не лучшие дни. Только что лишившись матери, выставленный дедом из дому, он терпел голод и холод, побои. Ежедневно Алеша пробирался через соседнюю неопрятную Новобазарную (или Арестантскую, по расположенным здесь арестантским ротам) площадь (не ведая, конечно, о будущем ее названии и о причитающемся ему памятнике) на Большую Покровскую, чтобы в магазине Порхунова стоять целый день у дверей, открывая их посетителям, и по первому взгляду приказчика бросаться на помощь барыням, выбирающим туфли и ботинки.

У Порхунова мальчику было настолько тяжело, что он только и мечтал, как бы его поскорее выгнали. Избавление пришло нерадостное: Алеша опрокинул с керосинки горячие щи, обварил руки и попал в больницу. Горьким было детство «мальчиков» в будущем городе Горьком.

Улица Ильинская

О Нижнем Новгороде давно сложена поговорка: «Дома — каменные, люди — железные» (ее в одной из статей цитирует Горький). Как нельзя лучше эти слова подходили в свое время Ильинке, где за каменными стенами особняков пребывало купеческое племя.

С купцами Горький дружил (в основном по делам благотворительности), но художественное их воплощение (Фома Гордеев, например) не вызывало у читателей добрых чувств к «железным» людям. Как и у самих «железных» — к Горькому. «Это вредный сочинитель», — был вердикт крупнейшего местного богача и мецената купца Бугрова.

На Ильинской улице писателю пришлось пожить дважды: в 1898-м, будучи человеком семейным, во флигеле дома № 68 (теперь Дом детского творчества), а в почти младенческие годы (1871–1872) — в том самом домике Каширина на углу Ильинки и Почтового съезда.

Дом деда — место действия повести «Детство», где отражены и светлые, и тяжелые впечатления ребенка, представляющего себя «ульем, куда разные простые, серые люди сносили, как пчелы, мед своих знаний и дум о жизни…» Первое, что видит посетитель здешнего музея, войдя в деревянную калитку ворот, — прислоненный к забору огромный крест. Придавленный таким крестом, погиб Цыганок, один из самых светлых персонажей повести. Главному герою нести свой крест было суждено еще долгие годы.

Далее вниз по Ильинке нам встретится дом «Вассы Железновой» — купчихи Кашиной. Мрачное красно-кирпичное здание словно специально построено, чтобы усилить впечатление от героини пьесы «Васса» (происхождение говорящей фамилии нам уже понятно).

Вид на Стрелку

Вид на Стрелку с набережной Федоровского

За «домом Вассы» свернем налево, к откосу, и попробуем отыскать среди красот открывающейся панорамы «горьковский след».

Перешагнув взглядом воды Оки, попадаем в Канавино. Там в 1877–1879 годах Алеша получил свое единственное в жизни официальное образование, окончив с похвальным листом два класса слободского начального училища (и удостоившись похвалы епископа Нижегородского Хрисанфа (Ретивцева) за хорошее знание Псалтири и житий святых). Остальные «университеты» в виде мириадов книг он освоил самостоятельно.

Ввысь по течению Волги теряется в тумане рабочее Сормово — место действия романа «Мать» — знакового (глас официальных критиков) и скучнейшего (отзыв диссидентских эстетов и стон нескольких поколений школьников) произведения Горького. Роман написан по горячим следам революции 1905 года и содержит настолько прямолинейные аналогии с Евангелием, что на Горького, обвинив в богохульстве, даже завели уголовное дело. В качестве новой религии писатель художественными средствами выдвигает, ра­зумеется, социализм.

Скоба. Кремль

Теперь нам направо. Пройдем вдоль кромки откоса, а потом вниз по узкой улочке — мимо Ильинской церкви. Мы на Скобе. При Горьком это было место пребывания босяков — бездомной бедноты, за гроши нанимавшейся грузчиками или бурлаками на ближайших пристанях. Район этот получил в городе ироническое прозвание Мильошка.

Уже упоминаемый нами купец Бугров выстроил здесь ночлежный дом. Нижегородских «отверженных» за две копейки пускали ночевать и снабжали кипятком. В ночлежке не раз бывал Горький, здесь нашел героев пьесы «На дне» — еще одного, наряду с романом «Мать», безбожного «гимна свободному человеку».

Что было точно не чуждо Горькому из христианского ценностного уклада — это помощь нуждающимся. Увлечь, подвигнуть на доброе дело сильных мира сего у него получалось прекрасно. Одно из многочисленных таких дел совершилось здесь же, на Мильошке: это единственный в стране (и, наверное, мире) «всесословный клуб» для босяков — чайная «Столбы».

Грандиозный для города проект писатель (идейный вдохновитель) осуществил вместе с Бугровым и купцом-пароходчиком Дмитрием Сироткиным. В «Столбах» были дешевые чай и хлеб, бесплатные библиотека и амбулатория, проходили концерты и даже лекции (например, о здоровом образе жизни).

В трущобах «дна» проживали и самые несчастные из его обитателей — дети. Мимо них автор «Детства», конечно, не мог пройти. Подарить рождественский праздник самым нуждающимся малышам города писатель призывал и нижегородцев, и всех своих «высоких» знакомых (из письма режиссеру Станиславскому: «Посодействуйте, чем возможно. Все берем, даже деньги! Коленкор, ситец, бумазею, сапоги, рукавицы, шапки — все!»). Если, в продолжение нашей прогулки, от церкви Рождества Иоанна Предтечи на современной площади Народного единства мы поднимемся коротким Иоанновским съездом в кремль, то увидим справа от здания филармонии бывший манеж Аракчеевского кадетского корпуса. С 1901 по 1904 годы здесь и проходили знаменитые «горьковские елки». В разные годы на них бывали от 1200 до 2000 детей. Все маленькие гости, кроме порции веселья, получали сладости, одежду, обувь…

Выходим из кремля через Дмитриевскую башню, и — кольцо замкнулось — вновь перед нами Варварка. Улица, на которой нет храма.

Площадь Народного единства. Скоба. Справа — дом Бугрова, слева уходит вдаль Кожевенная улица

Текст: Светлана Акимова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.