Теплое, светлое чувство

Мы заканчиваем публикацию воспоминаний, посвященных митрополиту Нижегородскому и Арзамасскому Николаю (Кутепову), приуроченную к дню его тезоименитства — 22 марта, дню памяти 40 мучеников Севастийских. В честь одного из них владыка был пострижен в монашество. Митрополит Николай остался в памяти людей человеком глубочайшей веры и бесконечной доброты. С особой любовью он относился к детям. Сегодня они, уже повзрослевшие, рассказывают о нем.

Он отдалялся от внешнего мира

Протоиерей Михаил Минюхин:

— С владыкой я познакомился в младенчестве. Вернее, он со мной. Отец был благочинным Лысковского округа, и, когда я родился, владыка уже служил на здешней кафедре. Мы жили в Лыскове. Когда владыка приезжал, он всегда останавливался у нас дома, и папа уступал ему свой рабочий кабинет. Это была одновременно и спальня. Мы накрывали праздничный стол, мама всегда готовила картошку с капустой, владыка Николай их очень любил. Он часто брал меня, маленького, на колени. Сидишь у самого владыки! И это чувство заполняло все существо. Это был не страх, не гордость, а большущая радость. Сидишь рядом с архиереем! А от дома до храма мне разрешалось ехать с ним на «Волге». Невероятный восторг! И машина казалась сказочной.

Когда подрос, появилась возможность ближе общаться, потому что я стал его иподьяконом. Очень полюбил приходить к нему в архиерейский дом на Пискунова. Там были разные животные: петухи, белочка… Вот и сейчас картинка перед глазами: он белочку кормит, курочкам что-то бросает.

Владыка задавал вопросы о планах на жизнь, о выборе пути. Много было бесед, но они очень личные, не для печати. Могу только сказать, что это был очень мудрый человек. И многое из того, что я впитал благодаря ему, пригодилось в дальнейшей жизни. В том числе его сосредоточенность во время богослужения. Он действительно отдалялся от внешнего мира, это чувствовалось. Я всегда, когда есть возможность, прихожу к нему в часовню у Староярмарочного собора. В день Ангела, день памяти. Если нет возможности побыть на службе, то хоть на могилу прийти. Он был для меня настоящим наставником.

В гости на Рождество

Матушка Елена Покровская:

— Каждый год на Рождество наша семья Долбуновых (где двенадцать детей) приходила к владыке славить Христа. Помню, ждешь сначала ночную службу, а потом, днем — когда пойдешь к нему. У нас есть фотография, мне там годика три, наверное: все мы и владыка Николай. Я не знаю, откуда это пошло, но традиция сложилась. Мы подходили под благословение, а потом начинали славить. Пели тропарь, кондак, колядки, стихи рассказывали… Была прямо-таки семейная колядка — «Рождество Христово, ангел прилетел». На тот момент в нашем окружении никто особо ее не пел, это была наша. Еще «Ночь тиха над Палестиной», «Великое чудо в ту ночь совершилось». И стишок обязательно был в концертной программе: «Вечно свято, вечно ново, Рождество для нас Христово…» Всегда выходил самый маленький ребенок и читал его.

Все домашние владыки собирались нас слушать. Хотя могу представить, как пел этот хор! Старшей сестре Любе было всего лет десять, когда мы стали ходить на Рождество к владыке Николаю, все остальные меньше. На этих выступлениях я запомнила его улыбающимся. Пытаюсь воспроизвести в памяти какие-то другие эпизоды — не получается. Только улыбка. А после концерта он выносил большущий пакет с конфетами, да еще и не один… Нужно понимать, что это советское время, дефицит, и конфеты были большим подарком для нашей семьи.

Владыка беседовал с нами. Подойдет, положит руку на голову и вопрос задает. Я очень волновалась. Кстати, знала, что у него ампутированы части ступней, и все время смотрела на его ноги и думала: «Как он бедный служит?! Наверное, ему очень больно».

Любу владыка Николай особо отличал. Может, потому что она была очень серьезная, нами руководила, задавала тон. А сама такая хрупкая. Но не тушевалась, подходила к делу со всей ответственностью. И когда в Дивеево переносили мощи батюшки Серафима в 1991 году, он лично дал распоряжение, чтобы наша Люба встречала Патриарха Алексия II хлебом-солью.

Будто родной дедушка

Марина Дружкова, журналист:

— Мои воспоминания о владыке Николае связаны со Староярмарочным собором, с моим отрочеством. Мне было, наверное, лет 12–13, и первым храмом, куда я начала ходить, был Староярмарочный собор. Я, конечно, в службе совершенно не разбиралась, думала, что богослужение бывает только по утрам, даже о вечерних поначалу не знала… И когда приходил владыка, его облачали, он вставал на кафедру, я понимала, что этот человек — самый главный и самый важный. И еще — самый-самый добрый. Потому что, когда заканчивалась литургия, мы все выстраивались в линеечку, и он, помню, в «белой шапке», с белой длинной бородой, в очках и в голубой мантии проходил мимо нас. Остановится, благословит… Неторопливо очень. Обязательно подарит какую-то сладость нам, детям. Когда он шел, не хотелось вытянуться в струнку, отдать честь… А было такое теплое, как от родного дедушки, чувство, будто я его всегда знала. Хотелось даже прижаться к нему.

Впечатления из детства так глубоко отложились в сердце, что потом, в период уже осознанного прихода в Церковь (мне было двадцать с небольшим), я помнила про владыку. Узнав о его смерти, пришла к нему дать последнее целование. Проститься с ним было жизненной необходимостью. И потом в трудные моменты жизни ходила к нему на могилку, обращалась как к близкому, родному человеку.

---

…Митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай старался проявить участие в судьбе каждого маленького человека, который оказывался рядом с ним (неважно, на годы или на минуту). Даже если это были всего несколько добрых слов. Но была и другая любовь. Деятельная. В тяжелые 1990‑е годы приходы, точнее, прихожане, по его благословению брали погостить на лето ребятишек из детских домов. Совершенно безвозмездно. Возможно, кому-то из тех мальчиков и девочек тоже посчастливилось встретиться с владыкой. И в их душах, наверняка, остались добрые воспоминания.

Материалы страницы подготовила Надежда Муравьева

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.