«Для него верить было как дышать»

Нижегородский историк и педагог Ольга Букова 13 лет трудилась бок о бок с митрополитом Нижегородским и Арзамасским Николаем. Буквально на ее глазах возрождалась духовная жизнь, воссоздавались храмы, вновь созидались обители. Своими воспоминаниями о нижегородском архипастыре и церковной жизни в «эпоху перемен» Ольга Викторовна поделилась с журналистами телекомпании «Образ».

Девушка из института пришла за Библией

— К моменту знакомства с митрополитом Николаем я уже отработала научным сотрудником в историко-архитектурном музее, ушла преподавать в педагогический институт, трудилась над кандидатской, работала экскурсоводом. Был год 1000-летия Крещения Руси, 1988-й.
В нашем вузе предполагалось создание кафедры мировой и отечественной культуры, и мне нужно было познакомиться с архиереем и попросить у него Библию для работы.

Я знала, что, когда подходишь к владыке, надо ладони рук сложить определенным образом и сказать: «Благословите». Но мне не сказали, что руку надо поцеловать. Когда я вошла, владыка встал из-за стола, подошел ко мне, подал руки, а потом просто пожал мою и улыбнулся. Мы часа полтора с ним проговорили. Он не торопился, не подгонял, задавал вопросы, и я чувствовала, что интересна ему как новый человек.

Уже потом, вспоминая те события, я подумала: владыка жил в недружественной обстановке, и, когда к нему пришла молодая девушка из института, он, возможно, усомнился, не засланный ли это казачок. Он сказал мне, что Библии у него сейчас нет, она сейчас всем нужна. Но ее напечатают, и он обязательно даст мне ее, когда я приду еще раз. Я потом трижды приходила к нему за Библией, прежде чем ее получить. Через некоторое время он мне позвонил, пригласил к себе на работу.

Когда епархии начали возвращать храмы, мы создали церковно-реставрационный совет, потому что никто тогда не знал, как правильно реставрировать церкви. Мы раздобыли справочники и документы на эту тему, копировали их и раздавали по приходам. Я счастливый человек: мне повезло стоять у истоков этого большого дела.

Владыка многому меня научил, познакомил с удивительными людьми. Он благословил меня на поездку к отцу Иоанну Крестьянкину, и батюшка встретил меня как родную.

Время летать

— В 1990-е годы был взрыв интереса к Церкви. Она предстала перед нами разоренной, угнетенной, униженной. Люди помогали восстанавливать храмы, трудились бесплатно. Сколько, например, мусора убрали из Александро-Нев-ского собора! А Строгановка в каком виде нам досталась? а Печерский монастырь? а Благовещенский? а храмы в области?

Никогда не забуду, как я впервые увидела храмы Дивеева с проломленными куполами, без крестов, с огромными ямами в фундаменте. На святой Канавке была помойка, рядом туалеты — плакать хотелось. А владыка в это время… просто «летал». У него как будто второе дыхание появилось! А ведь он 1924 года рождения и к концу восьмидесятых — к девяностым был уже в возрасте, и здоровье не самое крепкое, у него было слабое сердце, болели ноги.

Мы несколько раз ездили с владыкой Николаем в Дивеево, где шло расселение жильцов с территории монастыря.  Многие из них возмущались: «Вы нам должны, и не одну комнату, а несколько!» Но митрополит  оставался спокоен и смотрел на этих людей с жалостью, как отец на неразумных маленьких детей. 

Почти 25 лет он прожил в Нижнем Новгороде. Первый секретарь Горьковского обкома партии не принял его ни разу, хотя архиерей каждый раз записывался к нему на прием. И сидел целый день в приемной, а в конце дня выходил помощник и говорил: «Попов сегодня не принимает». Было такое, что принимали священника из области, а его, архиепископа, — нет. И однажды владыка сказал мне, что этот самый секретарь приедет к нему на прием. Моему удивлению не было предела: «Вы его примете?» Он ответил: «Неужели ты думаешь, что я до его уровня опущусь?» И встретил его очень радостно, вышел на крыльцо в Карповке, поздоровался, провел в кабинет и долго общался. Когда тот уехал, владыка сказал: «Будем работать».

Я пришла в епархию, когда в ней было 45 действующих храмов, а когда ушла – их было 450. И все они нуждались в восстановлении. Духовные школы были не готовы к тому, что государство начнет так активно передавать храмы Церкви. Катастрофически не хватало священников. Остро стоял вопрос жилья для их семей. Народ в епархию шел со своими вопросами, нужно было выстраивать отношения с властью. Владыку стали часто приглашать где-то выступать, он всем стал нужен. А он к публичности не привык. И время было беспокойное, разобраться в обстановке было трудно.
А потом появились те, кто распространял разные лжеучения. Мы стали выпускать просветительские листовки, а сторонники одного из таких «учителей» не давали нам распространять их, кидались в драки. Всякое бывало, но спасал юмор, и, конечно, вера.

Умел «похоронить» обиду

— Митрополит Николай совершил очень многое, чтобы на нижегородской земле возродилась вера. Он своей жизнью показывал пример, кто такой верующий человек. Рядом с ним легко было верить. Он верил так же, как дышал, и рядом с ним стыдно было чувствовать себя атеистом. Ты начинал себя спрашивать: почему я так не верю, почему мне не так хорошо, как этому человеку? С верой ему было хорошо, комфортно, он ощущал себя цельным, сильным, под Божиим покровительством. И тебе хотелось так же расти.

Например, он умел «похоронить» обиду в себе. В Евангелии говорится: ударили по правой щеке — подставь левую, ведь кричать и драться может только слабый человек, а сила в том, чтобы свою обиду, злость на себе замкнуть и не дать ей дальше распространяться. Владыка показывал нам это своим примером. Он вообще умел показать высоту духа и красоту веры, именно поэтому он так любим нижегородцами и память о нем живет.

Во время Великого поста службы владыки становились особо духовными. Когда он читал канон Андрея Критского, в его голосе были слышны слезы — слезы покаяния. Думаю, в этот момент он переосмысливал свою жизнь, анализировал. Над нашими мелочными, суетливыми делами его возвышало то, что он нашел свой путь и шел по нему.

Однажды я зашла к нему — он сидел у себя в голубеньком линялом домашнем подряснике, ноги в тазу, а вода красная от крови. Только тогда я поняла, что у него действительно нет части ступней и на таких ногах он стоит каждую службу по два с половиной — три часа… В голове у меня что-то щелкнуло: а ведь этот человек спасал Россию во время Великой Отечественной войны, он семнадцатилетним ушел на фронт, окончив краткие курсы Тульского пулеметного училища, отправили его под Сталинград! Рассказывать о войне владыка не любил. Только пару раз мы говорили с ним о его фронтовом прошлом.

На высоту!

— Людей он действительно любил и чуть ли не каждого встречал словами батюшки Серафима: «Радость моя». И каждый человек чувствовал себя нужным и интересным. Так же, с любовью, как встретил он меня в 1988 году, он всех встречал.

И в храме после каждой службы останавливался, с прихожанами беседовал, детям раздавались шоколадки. Детей помнил, внимательно к ним относился.

Он берег нижегородское духовенство, помогал, в сложных ситуациях всегда искал компромисс. В его годы любой разлад в отношениях со священником означал закрытие храма. Священники для него были свои люди, сомолитвенники, идущие в одном с ним направлении. Поэтому спрос с них был, возможно, строже. А мы — простые миряне, и нас лучше всего пожалеть, а если пожурить, то несильно. А женщины вообще «сосуд немощной», поэтому что с нас взять…

У владыки Николая был большой круг знакомых. После семи вечера любой мог позвонить в епархию, и трубку брал митрополит. Бабушка какая-нибудь позвонит, а он скажет: «Это сторож», — и она обо всем на свете ему рассказывает.

Владыка был великий человек, и, как у всякого великого человека, у него был сложный характер. Со своими сотрудниками он мог быть очень строгим, не всегда справедливым. Однажды мы поссорились. Через четыре с половиной месяца, 31 декабря, когда я вернулась после длительной командировки, первый звонок был от него. Я удивилась: «Как вы узнали, что я приехала?» Он засмеялся и сказал: «Прости меня, радость моя, пожалуйста!» Это был урок для меня. Значит, человек такой величины может, осознав свою ошибку, попросить прощения у человека, стоящего на много ступеней ниже! Он поднялся в моих глазах на необыкновенную высоту.

Беседовала Инна Гайдай, версия для печати  Дарьи Петровой

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.