Наш корреспондент побеседовал с человеком, который лично испытал, что такое жизнь в следственном изоляторе. В 2000 году с Алексеем случилось то, что поделило его судьбу напополам — до и после ареста. Суду потребовалось два месяца для того, что бы полностью оправдать обвиняемого. Арестанту в свою очередь хватило тюремной жизни, чтобы многое понять и переосмыслить. Об анатомии тюрьмы образца 2000 года, где в камере на 30 человек находилось до 100 подследственных, рассказывает бывший подследственный, врач, мануальный терапевт Нижегородской областной детской клинической больницы Алексей Жариков:
— Более всего меня поразило, что люди и в таких экстремальных условиях способны оставаться людьми. Здесь, на свободе, трудно понять, как трудности и искушения могут сорвать с человека маску, разоблачить его.
Из тюрьмы я вышел верующим человеком и убежденнейшим коммунистом. Не зюгановцем, а коммунистом в смысле веры в идеи взаимопомощи и справедливости.
Со мной в одной камере сидели люди разных национальностей и вероисповеданий, разных мировоззрений, бомжи и экономические преступники, олигархи, и все помогали друг другу, друг с другом делились.
Я просил Библию, но в библиотеке мне ее не дали. Шесть лет назад библиотека СИЗО пестрела романами типа «Я вор в законе». Духовной литературы там не было. В изоляторе временного содержания был один охранник, который исполнял обязанности катехизатора по просьбе заключенных: мог ответить на вопросы, объяснить, возможно ли в тюрьме покреститься или обвенчаться, давал литературу, но все это было возможно только в его смену. Иногда посещал священник, но тогда я не мог понять, чем он нам может помочь, ведь нас тысячи, а он один…
…Верят по-разному, но все. Один старый заключенный любил говорить:
— Ну вот, с ума сошли, попали в тюрьму, и все в Бога уверовали!
Там многие молятся, делают четки из хлеба, из косточек финика. Очень почитают апостола Петра, который сам был в заключении.
В царской России религиозное сознание с его традициями милосердия давали человеку пути к возвращению к нормальной жизни. В современном обществе таких путей меньше. Всему виной уничтожение христианской культуры милосердия. Стереотип: все зеки — отбросы общества, неисправимые негодяи и извращенцы — навязывается сейчас повсеместно. В любом обществе есть люди, органически склонные к криминалу. Но когда на оступившегося человека, укравшего из-за нужды, от голода курицу из магазина, ставится клеймо, это еще раз говорит о том, что современное общество развращено до такой степени, что ему легче отсечь от себя человека, чем лечить его.
Надежда на лучшее может и в тюрьме воскресить веру, наставить на путь к храму. Лично у меня после освобождения, после того как, наконец, была признана моя невиновность, была пасхальная радость. Чувство было такое, что в этот день не просто меня освободили, а правда восторжествовала, Христос победил! Сразу пошел в церковь, заказал благодарственный молебен и за здоровье сокамерников.
P.S.: Профессия православного журналиста предполагает встречи с неординарными, интересными людьми, каждая встреча заставляет внутренне собраться, сосредоточиться на тех вопросах духовной практики, о которых по лени и нерадению уже успел позабыть. После этой беседы я вспомнил одну притчу, которая для меня теперь является одним из маяков, одним из ориентиров в жизни. Некий человек умер и, оказавшись на том свете, попал сначала в ад. Преисподняя предстала пред ним великолепным дворцом, в залах которого накрыты были столы. Люди за столом со скорбными, истощенными от голода и злобы лицами не ели нечего. В раю новенького ждали все те же столы и те же яства, только люди ели, пили, пели песни. Оказалось, что руки человеческих душ после разлуки с телом имеют удивительное свойство: они не сгибаются в локтях. В раю люди кормят друг друга, а в аду до этого никто не додумался — каждый свободен в своем одиночестве. Вот такая анатомия.
Во многих сельских и даже городских храмах можно увидеть деревянную скульптуру, называемую «Христос в темнице». При полном неприятии скульптуры в пространстве православного храма этот сюжет все же остался, быть может, потому что в нем перед верующим христианином раскрывается вся реальность не только боговопплощения, но и страдания Спасителя. Русская поговорка «от сумы и от тюрьмы не зарекайся» здесь почти натуралистична, но и в ней есть надежда выхода, вера в воскресение Христово, в его и значит нашу победу.
Культура тюремного милосердия, это не исполнение морализаторских задач и не поиск новой паствы, вопрос глубже — в богословии. Одним из главных свидетелей такого богословия в милосердии является икона святой Пасхи «Сошествие во ад», на ней мы видим Бога освобождающего души из тюрьмы греха. Спастись в одиночестве невозможно, поэтому, следуя за Христом необходимо идти и туда, что кажется адом, чт бы в человеке, попавшем в беду, увидеть Христа.
Федор Кривцов
Фото автора
