Благовест в сердце

«Открыто являясь тем, кто ищет Его всем сердцем, и скрываясь от тех, кто всем сердцем бежит от Него, Бог регулирует человеческое знание о Себе… Тем, кто хочет видеть, Он дает достаточно света; тем, кто видеть не хочет, Он дает достаточно тьмы», — так сказал когда-то Блез Паскаль. Эта история — рассказ том, как человек из тьмы вышел к Свету. И зазвонили радостно колокола в сердце, и стали разливаться по округе благовесты, перезвоны и трезвоны. Наша героиня — звонарь нижегородского храма в честь преподобномученицы Елисаветы Феодоровны Ангелина Прошина.

Детство в монастыре

Она родилась и выросла в Дивееве. Но семья была неверующая, и девочка не представляла даже, что ходит по святой земле. Вообще, в детстве и юности Ангелина очень мало знала о религии, да и не хотела знать. Она прекрасно помнит полуразрушенные соборы монастыря, на крышах которых росли березки.

      

— Когда мы, дети, пробирались туда, не знаю, как  другим, а мне казалось, что это какой-то странный музей. И был страх… Страх соприкосновения с чем-то неизвестным, — вспоминает наша героиня.

По сути, ее детство прошло в монастыре. Училась в школе, которая находилась на территории святой Канавки. Здесь же проходили уроки физкультуры. Зимой катались на лыжах там, где ступала Сама Пречистая! В Дом культуры, в который новая власть превратила Александро-Невский храм, она ходила на концерты. В монастырских зданиях располагались отдел милиции, где работал отец, и суд, где работала бабушка. Ангелина много времени проводила в этих зданиях.

— Никто не рассказывал о том, что здесь был монастырь. Говорили только, что на территории школы было какое-то монастырское кладбище. Но мне, абсолютно неверующему человеку, это было совсем не интересно, — говорит Ангелина. — Помню, что когда в жилых домах отключали воду, наша семья и все соседи ходили на источник матушки Александры. Не зная, опять же, что это за родник. Когда в девяностых годах на Канавке стали появляться паломники, мы сидели на уроках в школе, смотрели на них из окон — идут с хоругвями — и все это было так непонятно и даже смешно. Я думала: «Сектанты какие-то идут со странными транспарантами». Потом монастырь стал возрождаться, приехали монахини. Но для меня это были просто захватчики. А про преподобного Серафима Саровского я узнала, лишь когда произошло обретение мощей. Помню, нам сказали: «Понесут мощи, всех детей нужно вывезти из Дивеева. Потому что дорогу будут поливать кровью детей». И нас тогда собрали и вывезли автобусами в лагерь под Богородск. Мы очень боялись за родителей. А когда вернулись, я у мамы спрашиваю, как и что, а она говорит: «Было так красиво. Так здорово!» — «Детей-то мучили?» — «Нет».

Мама Ангелины рано осталась без родительского попечения, жила в Дивееве с бабушкой, про которую рассказывала, что та была неграмотная, кроме молитв ничего наизусть и не знала. И у правнучки Ангелины религия ассоциировалась лишь с абсолютной неграмотностью и злом.

— Полное неприятие, — вспоминает Ангелина. — И мне казалось, что к вере приходят только слабые люди, которые не могут справиться со своими проблемами.

Закрытые двери

А в старших классах ей вообще было не до размышлений на эту тему. Нужно было готовиться к поступлению в вуз. Она стала студенткой Нижегородского юридического института МВД РФ. Выбор профессии был неслучаен. Такой близкий и любимый человек — папа — погиб при исполнении служебных обязанностей 24 февраля 1993 года. И Ангелина твердо решила, кем быть, чтобы бороться со злом, с несправедливостью. Жизненная установка была такова: ты должна быть сильной, со всем справляться сама.

 За время учебы Ангелины в институте покрестилась мама, которая начала уговаривать дочь сделать то же самое, правда, не могла объяснить, зачем. Девушке не хотелось, но, чтобы не расстраивать мать, она дала согласие. Собрались, пошли в церковь, но двери храма оказались закрыты. «Ну, значит, не судьба», — обрадовалась Ангелина. После института она вышла замуж и осталась в Нижнем, работала следователем по экономическим преступлениям.

— Иногда коллеги обращались с просьбами (когда уже монастырь стал возрождаться) сопроводить группу в Дивееве, показать святыни, — рассказывает Ангелина. — Но я больше пяти минут в храме находиться не могла, начинало тошнить и просто выносило на улицу, точнее слова не подберешь, как будто сила какая-то выносила. Запах ладана… Мне просто становилось плохо от него, и я выбегала.

Жизнь шла своим чередом — карьера, дети, которых у нашей героини трое (19-летняя Екатерина, 17-летний Сергей и Илья, которому 11 лет). А Господь потихонечку вел. Как-то в Дивееве (она как раз была в отпуске с детьми) один человек ей сказал: «Если у тебя трудности, ты походи просто вокруг собора. Они все слышат — и Господь, и Богородица, и преподобный Серафим». Ангелина тогда ответила, что ничего в этом не понимает. Но где-то эти слова все-таки отложились. И если что, наша героиня ходила вокруг монастырских храмов, проблемы как-то разрешались. Но связи она тут не видела, считала, что просто совпадения.

Затем второй «звоночек». Когда среднему сыну исполнилось шесть, он пришел из садика и сказал: «Я хочу быть крестьянином». «Поле пахать, что ли?» — спросила мама. «Нет, крестик носить». Ангелина почему-то побоялась противиться этому желанию, и ребенка крестили. Ангелина была в храме, ее не «вынесло», как обычно, но и воцерковления не последовало. Ни мальчика, ни других членов семьи.

—  Когда родился Илья, — рассказывает наша героиня, — я считаю, случилось чудо. Родные были против третьего ребенка, а мне хотелось… Но я их послушалась, пошла на аборт. Врачи на УЗИ говорят: «Найти ребенка не можем, наверное, застрял в трубе, будем делать операцию. Домой не отпускаем. Полежи выходные, в понедельник снова посмотрим». В палату пришла — плачу, ребенка хочу, операцию не хочу, и родные против. А там женщина одна: «Да ты что?! У меня у самой трое девчонок, да ты помолись!» — «Я не умею». И она научила, успокоила, и у меня начался внутренний диалог. «Если Ты есть, Господи, помоги мне!» Наступил понедельник, когда врачам сказала, что ребенка оставляю, они зааплодировали! Прошло несколько недель, опять УЗИ, и мне говорят, что родится ребенок-инвалид. Потом оказалось, что ошибка. Но что я пережила! Когда родила, врачи тоже сказали: «Чудо!» Было тройное обвитие пуповины вокруг шеи, плюс еще что-то.

Удивительно, но младший сын Илья тоже в 6 лет пришел из садика и сказал: «Я хочу ходить с крестиком». Решила снова не сопротивляться, был какой-то внутренний испуг. С неохотой пошла вместе с крестными на катехизаторские беседы. Во время таинства в Староярмарочном соборе была в храме, видела купель для взрослых, и промелькнула мысль, что, находясь в такой же ситуации, не захотела бы в нее окунаться.

Из купели — к небу

Во время третьих родов она уже обращалась к Богу, просила за ребенка. Но потом все забылось, и молитвы, и просьбы. Дослужившись до подполковника, Ангелина ушла на пенсию. Тогда в ее жизни был очень тяжелый период. Возникло желание просто все бросить и начать жизнь с чистого листа. Хотелось убежать. По сути, от себя.

— Перед увольнением мне так захотелось почему-то иметь вышитую икону преподобного Серафима Саровского (вышивать я умею), — вспоминает Ангелина. — Запиралась в кабинете и вышивала, тяга была такая непонятная… Ушла на пенсию, искала себя в других профессиях и вышивала иконы. Но себе не оставляла, дарила знакомым. Однажды для друга приготовила в подарок икону святителя Николая. Мы отправились в Дивеево, чтобы ее освятить. И там в разговоре с диаконом выяснилось, что я некрещеная. Он мне пристально в глаза посмотрел и почему-то сказал: «Вам надо срочно креститься».

Креститься в Дивееве все-таки не стала. Хотя согласие дала, чтобы друзей не расстраивать. Сказала, если хотите, организуйте сами, только в маленьком храме, не в городе, чтобы никто не видел. Не хотела, чтобы кто-то знал про крещение. Это было признанием слабости… Собственной слабости, поражения в схватке с жизнью.

— Выбор пал на Сартаково (мы раньше ездили туда за водой). И я подумала, что там маленький храм, село, никакой купели, наверное, нет, меня просто водичкой побрызжут и все, — рассказывает Ангелина. — Друзья договорились, и мне объявили дату — 24 февраля. Но это день гибели папы! Говорю: «Я не могу в этот день. Для меня это самый ужасный день в году». А они: «Вот папу и помянешь. Отменять поздно».

Ангелина смирилась, только бы отстали. Даже не узнавала, что там за батюшка и как будет проходить таинство Крещения. Для нее образ священника всегда был карикатурным: неприятный, тучный, корыстный. И вдруг в Сартакове к ней выходит совсем другой человек — с доброй улыбкой, весь как будто сияет. И с таким чувством юмора! Отец Виталий Мишарин. Ангелина смотрела на него и думала: «Разве такие батюшки бывают?»

— Он со мной очень правильно как-то поговорил, — вспоминает наша героиня, — а потом добавил: «Только у нас крестят полным погружением». — «Где?» — «У нас источник с купелью». —  «На улице минус 15! Вы о чем, батюшка?! Нет, я не готова. Не могу, я холодной воды боюсь». Но уйти не решилась. В купальне начала застывать. И тогда серьезно подумала, что сейчас здесь могу умереть. Там иконка Спасителя висит, и я говорю: «Господи, если Ты есть, сохрани, пожалуйста, мне жизнь». С другой стороны, думаю, если умру, значит, в один день с папой. И три раза я окунулась в эту купель… Вся жизнь перед глазами пронеслась. Выхожу, иду от купальни в храм, в горку поднимаюсь, ветер, вьюга… А я иду и думаю: «Что произошло-то? Почему я — другая? Как я смогла в эту воду зайти? И какое-то непонятное состояние… А как в храме-то хорошо…» Так легко было на душе, будто взлететь готова! Потом нужно было снова приехать, чтобы причаститься, и это было уже в радость.

Другая жизнь

Она началась сразу после крещения. Совсем иная. Возникла потребность быть в храме не только каждое воскресенье, но и чаще. Не понимала, что происходит на службе, но уходить не хотела. Начала соблюдать посты, что-то читать по православной тематике. Другой стала душа. Оттаяла…

— Я почувствовала защиту, поддержку Спасителя, Богородицы, батюшки Серафима. Просто физически почувствовала, — вспоминает Ангелина.

Вскоре Господь привел в храм в честь преподобномученицы Елисаветы на Автозаводе. Чем дальше, тем больше. Росла потребность быть в храме, читать духовную литературу. Будто срочно нужно было заполнять какую-то образовавшуюся пустоту. Духовного наставника настоятеля храма отца Филиппа Измайлова донимала вопросами.

— Отец Филипп предложил учиться в Центре изучения Библии при Никольском соборе, — рассказывает наша героиня. — Помню, глаза загорелись: «А меня там научат читать по церковнославянски, очень уж нравится, как он звучит?» Батюшка ответил, что обязательно. Ни одного занятия я, наверное, не пропустила, впитывала как губка. Начала читать на клиросе в Никольском, потом в храме Георгия Всеволодовича. А там клирос высоко, я будто между небом и землей… Вот куда Господь привел…

А потом привел еще выше. Ангелина увидела объявление о наборе в школу колокольного звона, записалась. И научилась.

— Ощущения передать трудно, — говорит Ангелина, — когда ты стоишь очень высоко и звонишь в колокола, теряешься во времени и чувствуешь, что Господь рядом, слышит твою молитву. Тут и слезы, и радость, и огромная благодарность за то, что Господь доверил тебе благовестить.

Нельзя не сказать еще об одном важном деле Ангелины Прошиной. Она в составе миссионерской группы Ирины Беспаловой ездит к разрушенным сельским храмам области, сподвигает жителей к их возрождению.

— Крещение — это самый главный момент в моей жизни, — считает наша героиня. — Ведь всю жизнь до него я думала, что отца потеряла. А оказывается, смерти нет, жизнь бесконечна. И скольких отцов я приобрела в Церкви — тех, что в Царствии Небесном за нас молятся, батюшек в храме, к которым всегда можно прийти за советом. Когда я стояла у купели и думала, что сейчас умру, — во мне умирал прежний человек. Мне нужно было откатиться туда — в детство, понять какие-то вещи, увидеть грехи и начать приобретать добродетели. Чтобы получить вот эту новую жизнь, этот благовест в сердце!

Не так давно Ангелине довелось звонить в колокола строящегося дивеевского храма в честь святых Царственных страстотерпцев. По Промыслу Божию, он возведен недалеко от места, где стоял когда-то дом ее прабабушки.

Текст: Надежда Муравьева

Фото: из личного архива Ангелины Прошиной