Завершающееся лето ознаменовалось различными яркими проектами, в числе которых была выставка работ русского авангарда в Нижегородском художественном музее (Малевич, Родченко, Гончарова, Кончаловский).
О духовных и эстетических исканиях крупных художников прошлого мы беседуем с иконописцем Николаем Сметаниным, в прошлом активным авангардистом, разрушавшим соцреализм вместе с участниками группы нижегородских художников «Черный пруд».
— Встреча с Богом нередко происходит на пути поисков эстетического идеала, а вовсе не этического – такую мысль высказал один из русских философов XX века. Насколько она сбылась в судьбах художников русского авангарда?
— Художественное творчество, прежде всего, манипулирует внешними формами, то есть эстетическими категориями, красотой, поэтому художник постоянно находится в поиске: какая форма, какая красота по-настоящему истинна?
Серьезный художник углубляется в содержание – а что там за формой? Если он, предположим, рисует натюрморт и не желает показать тайну этого предмета, его скрытую таинственную часть, то это плохой художник, передающий только внешнее.
Художники авангарда пытались расчленить форму, докопаться до сути. И понятно, что авангард, как и всякое революционное течение, всегда возникает там, где происходит застой, кризис уже отживших, омертвевших форм.
— В таком случае, в чем, по-вашему, таинственное содержание черного квадрата Малевича?
— Малевич состоялся и без черного квадрата, но ему как честному художнику нужно было поставить точку на определенном этапе. Кто бы и что бы об этом ни говорил, но он эту точку поставил честно, он шел до края, я не думаю, что он дурачил публику.
Когда я посмотрел его выставку, я понял, что это был последовательный путь к собственному открытию или закрытию. После черного квадрата у него началась другая живопись, в некотором роде реалистичная.
— Имеет ли, по-вашему, какой-то духовный символизм черный цвет квадрата? Выражается ли в этом, как некоторые полагают, богоборчество и демонизм Малевича?
— Я не считаю, что черный цвет отрицательно заряжен, а, к примеру, белый цвет — положительно. Символика черного цвета не так примитивна.
Например, известны христианские фрески на черных фонах в болгарском религиозном искусстве. Черный цвет в разные времена считался цветом мудрости, тьмы (есть такое понятие в богословии – божественная тьма).
В искусстве для условного определения гораздо больше поля, чем в чисто умозрительном понятии человека. В искусстве вообще все может меняться, в том числе и символика цвета. Кстати, у Малевича есть и белый квадрат на черном фоне.
— Но, может быть, черный квадрат – это опустошенность, духовная или интеллектуальная, его творца?
— Мне не хотелось бы это утверждать. Малевич как художник хотел быть честным, прежде всего по отношению к самому себе, своему имени художника, ко времени, и искал ту форму, которая, может быть, соответствовала бы его ощущению времени – не конъюнктуры, а именно духу времени, что настолько иной раз важно для художника, пытающегося его ухватить. Христос, кстати, нас призывает сопротивляться духу времени.
— Существуют ли в иконописи авангард и традиция?
— В общем, да. Чем, например, была парсуна по отношению к иконе? По сути дела, авангардом, а по отношению к самой парсуне авангардом явилась светская портретная живопись. Симон Ушаков был авангардистом своего времени, когда традицией была каноническая византийская икона.
— В свое время Матисс был изумлен совершенством и законченностью форм русской иконы. Он считал, что русским нечего искать, они все уже имеют.
— Члены группы художников «Бубновый валет» — Гончарова, Куприн, Кончаловский – в своем творчестве во многом приблизились к духовным истокам христианского искусства.
В частности, Гончарова обратилась к иконографии, к лубку, примитиву, народному творчеству. В натюрмортах Куприна присутствует обратная перспектива, свойственная иконе, и здесь от православного искусства гораздо больше, чем у Малевича или Родченко.
«Бубновый валет» существовал как поставангардное движение — после футуристов, после особенно сильных разрушительных тенденций в искусстве. В некотором роде это был уже период собирания.
Условно говоря, у них шел процесс склеивания разрушенной формы, их картины прочны по содержанию, цвету, форме. Их отличает желание крепости в искусстве, ухода от распада.
Кстати, у нас на волне перестройки также сильно было движение к примитивному искусству (в Москве на Солянке выставлялись настоящие шедевры примитива), и многие вышли из соцреализма к иконе.
— Насколько часто это случается на Западе, где творятся большие мифы об искусстве?
— На Западе, как в парадной, раскручиваются разного рода идеи, революции, собирается салонная публика, сливки мирового общества, и происходит официальное признание.
А настоящая мастерская, где куется дух, — это Россия, страна, где есть и глубина, и широта одновременно и где человек вечно мечется между вертикалью и горизонталью. И удовольствия нам хочется, и аскетизма. Оттого русский человек частенько неустроен, но в конце концов он выбирает служение истине.
Наталья Гончарова, кстати, правнучка Пушкина, на закате своих лет в эмиграции в Париже говорила: «Что такое художник? Это человек, который в первую очередь должен служить Церкви и своему Отечеству».
В этом она повторила путь своего прадеда, который в зрелом возрасте считал главным для художника быть верным истине. А ведь она из тех, кто в начале творчества протестовал и против религии, и против государства.
Часто авангардисты – это люди горячие, ищущие истину и находящие ее. Именно о таковых, на мой взгляд, говорят слова Апокалипсиса: «О, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3; 15 — 16).
Духовное, а в итоге и эстетическое отвержение в конце концов и постигает то искусство, которое творит культ равнодушной середины. И это касается не только соцреализма, но и мирового искусства вообще, которое, будучи салонным или идеологическим, никогда не станет откровением, а в дрожжевой среде авангарда оно может стать образцом чистого свидетельства.
Беседу вела Светлана Высоцкая.
Фото из архива Николая Сметанина
15 (61)«Нижегородские епархиальные ведомости»
Справка:
Казимир Северинович Малевич (1878 — 1935) — великий российский художник-авангардист, график, архитектор, автор театральных проектов, произведений декоративно-прикладного искусства, теоретик искусства, философ, педагог. Один из самых радикальных реформаторов искусства ХХ века, основоположник супрематизма.
Супрематизм -(от лат. supremus — наивысший), разновидность абстрактного искусства, введенная в 1913 году русским живописцем К. С. Малевичем: сочетание окрашеных простейших геометрических фигур (квадрат, круг, треугольник), затем также «архитектоны» — наложенные на плоскость объёмные формы.
Николай Сметанин
При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.
