Через голгофу к воскресению

«В Румстихе храма нет, он разрушен, — Ирина Беспалова по сложившейся уже традиции проводит ознакомительную беседу со своими миссионерами — теми, кто седьмой год ездит с ней по Нижегородской области, к поруганным храмам. Так всегда бывает: только тронулась машина в путь — сразу ликбез. — Вот какое грустное наследие мы получили. Но, с другой стороны, мы и веру получили, никакие гонения истребить ее не смогли. И сегодня люди придут. Помолимся вместе». Больше 20 лет группа Ирины Алексеевны занимается возрождением приходов. И вот мы опять в дороге. На этот раз она лежит в два села Дальнеконстантиновского района: Румстиху и Ишино.

Нам хотя бы часовню

— Я долго не знала, что в Румстихе был храм, — продолжает рассказ Ирина Алексеевна, — никаких сведений в архиве, в клировых ведомостях мне не попадалось. А однажды собирала информацию о селе Крюковке Лукояновского района. Жители обратились, они сами построили деревянную церковь и просили найти сведения о священниках. И я наткнулась на иерея Павла Троицкого, который в Крюковке жил, был арестован и расстрелян. А когда стала смотреть места его служения, обнаружила, что первым был храм Александра Невского в Румстихе.

Однопрестольную церковь в честь святого князя жители возвели в 1905 году. Причем из красного кирпича местного производства. Известен и день освящения — 9 октября. Закрыли церковь в 1938‑м, потом разрушили до основания.

— Храм был очень хороший, большой, — девяностолетняя Зоя Федоровна Корюкина, коренная жительница Румстихи, вместе с односельчанами в день приезда миссионеров пришла на место, где когда-то стояла Александро-Невская церковь. — Помню, девчонкой на службах бывала. На Пасху придешь, в уголочке сидишь. Он беленый был, храм-то. А когда закрыли, сначала склад тут был да и другое чего-то, я уж не помню. Чай, рушили-то его после войны, я уж замужем была. А крест-то когда сбросили, он в землю ушел. Глубоко… У нас говорили про двоих здесь (кто разрушал-то, верховодил), что не просто так они на войне погибли.

На месте разрушенного храма в честь святого благоверного князя миссионеры установили стенд с информацией об истории церкви. Клирик Дальнеконстантиновского благочиния иерей Александр Полянин совершил водосвятный молебен. Ирина Беспалова рассказала жителям села об истории храма и показала старинную фотографию. Церковь действительно очень красивая, чем-то похожа на знаменитый храм Покрова-на-Нерли.

Миссионеры передали и подарки для будущего прихода — 15 икон, в том числе святого благоверного князя Александра Невского, лампадку с лампадным маслом, документацию по истории храма. Раздали и нательные крестики тем, у кого их не было. Жители Румстихи получили Евангелие, которое выделил миссионерский отдел Нижегородской епархии, а еще мешочки для просфор, их изготовили ученики нижегородской Александро-Невской гимназии.

— В селе-то все знали, что тут стоял храм, — рассказывает Татьяна Анатольевна Жукова. Она живет в Румстихе много лет. Хоть и не уроженка села, но за эти годы оно стало ей родным. — Вот у того столба камень был, огромный валун. Нам, как сюда приехали, сразу его показали, говорят: «Это все, что осталось от церкви». Еще не так давно в Румстихе и школа имелась, я работала учителем физики и математики. Но детей в селе мало, ее закрыли. Сейчас мы хлопочем, чтобы в одном из классов сделать молельную комнату. Здание отапливаемое, второй этаж полностью пустует, почему бы не отдать комнату верующим. Местных, коренных жителей в селе мало, в основном дачники, но многие из них живут постоянно. И все очень ждут появления молельной комнаты. Еще о часовне мечтаем. Храм, наверное, не осилим, но пусть хоть часовня на этом месте будет.

Церковь на холме

— Лично я не люблю ездить туда, где храмы совсем исчезли с лица земли, — делится мыслями Ирина Алексеевна по дороге в следующее село. — Пусть развалины, но они для души теплее. А когда едем на место разрушенного храма — будто на голгофу. Там же были совершены насильственные действия богоборческой властью. Со злобой, понимаете… И в Румстихе глумились над святынями. Как подумаешь об этом, на сердце становится тяжело.

Так сложилось, что после голгофы мы попали в Воскресенский храм. Церковь в Ишине была освящена в честь обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме — Воскресения Словущего. Можно представить, как необыкновенно красиво, величественно смотрелся храм на вершине холма. И горько смотреть на теперешние развалины.

— Изображение этого храма я искала очень долго, несколько лет. А без него стенд как сделать? — рассказывает Ирина Беспалова жителям. — Поэтому мы в Ишино и не ехали. И вот недавно нашла в архиве листочек 1867 года. Бумага была настолько ветхая, что в руках рассыпалась.

Ирина Алексеевна отыскала и еще один документ. Каменная Воскресенская церковь была возведена в 1867 году. А до этого, в 1745‑м, была построена деревянная в честь Архангела Михаила. Поэтому в каменном здании устроили придел в честь Архистратига. Документ, рассказывающий о деревянном храме, тоже очень ветхий, но даже имя первого священника можно разобрать — Василий Андреев. Упоминается здесь и диакон Григорий Ильин.

Закрыли Воскресенскую церковь в 1930 году. В советское время тут были школа, клуб. На стене храма миссионеры прикрепили информационный стенд и табличку с названием. Иерей Александр Полянин отслужил молебен, потом крестным ходом верующие прошли вокруг церкви. Одна из них — Александра Николаевна Артамонова. Она здесь родилась и выросла, а теперь в родное село приезжает как дачница, живет все лето.

— Я с 1944 года, — рассказывает пожилая женщина. — Помню, как храм рушили, как купола снимали. Маленькая была, но помню, это уж после войны… Мы не понимали больно-то, что творится, вера была под запретом. А сейчас как нам храм бы нужен в селе! Маленький хоть. Ведь в Малую Пицу в монастырь приходится ездить.

В селе Ишине миссионеры познакомились с Лидией Алексеевной Корытиной, внучкой местного священника Василия Виноградова, который служил на приходе 23 года — с 1895 по 1918 год. Его имя можно увидеть на стенде, который миссионеры укрепили на стене храма в честь Воскресения Словущего.

— Он пострадал за веру, много лет провел в лагерях, — рассказывает Лидия Алексеевна. — Но все-таки выжил, вернулся домой и умер здесь, похоронен в Ишине. В семье рассказывали, что в молодости он тяжело заболел и дал обет усердно служить Богу. Тогда, наверное, и решил стать священником. А служил действительно хорошо. Ему даже Патриаршую награду дали. Какую, не знаю, вот, смотрите, он на фотографии с медалью или орденом — плохо видно. Карточка была маленькая, это уже я ее отдавала увеличивать. А моя бабушка, жена отца Василия, родами умерла, молодая еще. Ее схоронили за алтарем нашей церкви. Я всю жизнь скрывала, что из священнической семьи. Братья тоже не афишировали. Им, как и мне, с трудом удалось получить образование. Окончила я строительный техникум, работала бухгалтером. Но всегда опасалась, что откроется, кто мой дед. Правда, кому надо, все равно знали. Ко мне в 1970 году приезжали священник, корреспондент и художник. Не помню, откуда: из епархии или, может, из Москвы? Я им давала все данные о моем деде. Потом они мне все вернули. И я после того случая все ждала чего-то. Думаю, раз приезжали, значит вернется что-то хорошее. И точно. Потом веру разрешили, церкви начали строить. А раз вы приехали, может быть, и до нашей очередь дойдет?

Лидия Алексеевна сейчас ходит молиться по усопшим. А еще именно ее просят помолиться, когда в селе кто-то тяжело заболевает. Внучка репрессированного священника стала в Ишине своего рода хранительницей веры. В ее маленьком домике, кстати, хранится икона «Тайная вечеря». Иконостасная ли, Лидия Алексеевна точно не знает, но, скорее всего, она из храма Воскресения Словущего.

Нижегородцы рассказали жителям об истории их церкви, подарили иконы Воскресения Словущего и Архангела Михаила, Святое Евангелие, освященное масло и православную литературу. Перед самым отъездом гостей серое небо неожиданно посветлело, показалась голубизна, солнце позолотило стены храма. И пусть пока он являет собой удручающую картину, но все в руках Божиих. Храм Воскресения Христова в Иерусалиме тоже долгие годы ждал своего обновления. И оно случилось.