Что стояло за изъятием церковных ценностей

23 февраля 1922 года — черный день в истории Русской Православной Церкви. Именно он стал официальной датой подписания декрета о насильственном изъятии церковных ценностей под предлогом помощи голодающим Поволжья. Кампании, которую Святейший Патриарх Тихон назвал откровенным святотатством.

Богатства Церкви советская пресса оценивала в 525 миллионов золотых рублей. В одном из писем членам Политбюро Ленин обосновывал необходимость их насильственного изъятия так: «Без этого никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности, никакое отстаивание своей позиции в Генуе (на международной конференции. — Ред.) в особенности — совершенно немыс­лимы». Как видим, борьба с голодом, спасение людей были для вождя пролетариата отнюдь не на первом месте.

Истинные цели

К 1922 году Советская Россия находилась фактически в международной изоляции, легитимность ее правительства не признавали в мире, не было официальных торговых связей. На фоне этого в результате поражения в войне с Польшей 1919–1920 годов победившей стороне необходимо было выплачивать компенсации.

Деньги требовались и для решения внут­ренних проблем. Но речь шла не о закупках за границей хлеба для голодающих губерний. Нужно было восстанавливать разрушенное Гражданской войной хозяйство, поднимать экономику.

Наконец одной из целей изъятия была и собственно борьба с Церковью. На XI съезде РКП(б) главным в повестке был политический доклад Троцкого о разгроме Русской Православной Церкви с помощью организации новых репрессий и масштабного раскола на почве лояльного отношения к изъятию церковных ценностей.

Раскол должен был дать не только «неоценимый агитационный материал» для компрометации православия, но и повлечь за собой полную замену «черносотенной» церковной иерархии на «советскую» в результате выборов на новом Поместном соборе. После расправы над контрреволюционным духовенством следовало заняться искоренением и «обновленной Церкви», поддержанной госорганами на первых порах.

Механизм сознания новой, раскольничьей структуры — обновленчества — был запущен в мае 1922 года. Высшую власть в Церкви попыталась взять специально подготовленная гос­органами группа церковных отступников-­обновленцев, быстро учредившая собственное, разрешенное государством «Высшее церковное управление» — ВЦУ.

Вдохновленные организованной церковной смутой богоборцы из властных коридоров с целью быстрого наводнения страны антирелигиозной литературой заказали Институту красной профессуры несколько монографий, а также решили закупить нужные книги на иностранных рынках. В декабре 1922 года в издательстве «Красная новь» вышел первый номер газеты «Безбожник», чуть позже — журнал «Безбожник у станка».

Еще раньше, в декабре 1921 года, Комиссия по драгоценностям уже определилась с агитационной подменой главной причины изъятия российских сокровищ — ею стал голод в 16 поволжских губерниях. Сотрудники 5‑го отдела Народного комиссариата юстиции публично объявили, что защита православной иерархией евхаристических чаш, иконных окладов и рак для мощей из драгоценного металла будет расцениваться властью как контрреволюционная деятельность.

16 февраля (официальной датой стало 23 февраля) 1922 года Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК), игнорируя соглашение Патриаршего управления и Центральной комиссии помощи голодающим (ЦК Помгол) при ВЦИК о добровольных пожертвованиях на эти нужды, принял в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества инициированный Троцким декрет о насильственном изъятии церковных ценностей.

Как это было в голодном Поволжье

Церковь сомневалась, что изъятые драгоценные предметы действительно пойдут на нужды голодающим. Особенно после принудительной ликвидации в 1921 году церковных комитетов помощи голодающим, после замалчивания в прессе посланий Патриарха и призывов иерархии к усилению зарубежной продовольственной помощи, после отказа рассмотреть проект духовенства о заграничном займе в 100 миллионов пудов хлеба под залог храмовых ценностей и запрета выкупать святыни хлебом на местах.

Святейший Патриарх Тихон, публично озвучивший эту точку зрения, на страницах советской печати подвергся критике, клевете и оскорблениям. Дополнением к ним стали выступления заранее подготовленных священников-осведомителей, чьи услуги были оплачены госорганами.

С началом изъятия храмовых ценностей по стране прокатилась волна судебных процессов против православного духовенства и мирян. Стихийное народное сопротивление ограблению церквей было жестоко подавлено. Казнены 52 человека, включая святителя Вениамина (Казанского), прославленного в лике святых. Патриарх Тихон был лишен свободы, дея­тельность органов Высшего церковного управления запрещена.

Тех, кто открыто выразил протест, по стране было множество. В их числе были и нижегородцы. Это подтверждают документы, хранящиеся в Нижегородском архиве. Всего три дела. Они же подтверждают и то, что в Нижегородской губернии кампания по изъятию ценностей прошла относительно спокойно. Возможно, это связано с личностью правящего архиерея — архиепископа Евдокима (Мещерского). Он умел взаимодействовать с властями, сглаживать острые углы.

Документов, свидетельствующих о ходе кампании по изъятию ценностей на нижегородской земле, сохранилось достаточно.

— Комиссия из 10 человек пришла в Вознесенский Печерский монастырь, — рассказывает настоятель обители архимандрит Тихон (Затёкин). — Они проследовали в Вознесенский собор, где в большом киоте в серебряной ризе стояла Печерская икона Божией Матери. Но народ не позволил отобрать свою святыню. Правда, власти потребовали снять серебряный оклад. Вслед за окладом стали изыматься потиры, дискосы — вся серебряная утварь. Пострадали и другие обители и храмы. В Оранском монастыре у верующих отобрали чудотворную икону Божией Матери Владимирскую-Оранскую. В окладе, выполненном в золоте, с драгоценными камнями. Потом следы этой иконы затерялись.

Некоторые драгоценные церковные предметы сохранились, и сейчас их можно увидеть в экспозиции Нижегородского художественного музея.

Несмотря на ликвидацию церковных комитетов помощи голодающим и пресечение иных попыток верующих помочь голодному Поволжью, прихожане храмов не оставляли попыток внести свою лепту, действительно помочь в беде, и Церковь все же собирала средства. Газета «Нижегородская коммуна» писала, что Оранский монастырь отдал на нужды голодающих «весь засев хлеба на 4,5 десятинах земли, деньгами 2 миллиона рублей, 100 аршин русского полотна. Для голодающих детей было собрано 200 тысяч рублей и постановлено открыть для них приют на 20 человек». Епископ Иоаким, многие прихожане и духовенство жертвовали личные вещи.

Насилия в ходе изъятия ценностей в Нижегородской губернии зафиксировано не было. Чтимые святыни разрешалось заменять равным им по весу количеством драгоценных металлов, которые верующие смогли собрать. Были попытки и просто выкупить святые образа. Однако это могло повлечь неприятные последствия. В Лукоя­нове священник, как сказано в документах, пытался дать взятку, чтобы сохранить чудотворную икону. Его арестовали.

— Наша епархия, как и вся Русская Православная Церковь, понесла огромный урон, — говорит архимандрит Тихон. — Утрачен, можно сказать, целый пласт культуры. Ведь в нижегородские храмы и монастыри жертвовали многие цари, великие князья. Вещи, которые они дарили, — памятники истории. Что говорить о духовных потерях…

Итог и начало

С мифом о церковных богатствах на миллиарды рублей властям пришлось проститься уже через два месяца после начала кампании. В итоге по стране в ходе изъятия церковных ценностей было собрано «более 33 пудов золота, почти 24 пуда серебра, 35 670 драгоценных камней».

Недоверие же Патриарха Тихона и православного народа оказалось оправданным: изымаемое из храмов имущество, включая евхаристические сосуды, в борьбе с голодом и его последствиями не имело никакого применения, поскольку в 1922–1923 годах находилось частью в Гохране — Государственном хранилище ценностей, а частью — на Монетном дворе и в губернских финотделах. Естественно, что никаких продаж этих драгоценностей за границу с целью закупки хлеба для голодающих, вопреки обещаниям советской агитации, не было.

Результатом кампании все же стала значительная финансовая прибыль для государства, а также колоссальный урон русской культуре от уничтожения памятников церковного искусства. А главное — гибель от голода и эпидемий около пяти миллионов граждан. Прямо накануне образования СССР. Зловещее было начало.

Подготовила Надежда Муравьева

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.