Детский подвиг мужества

Защита Ленинграда от фашистов досталась русскому народу дорого. 900 дней мученичества в осажденном городе, два с половиной миллиона погибших. Жителей и защитников. Не случайно 27 января — день снятия блокады — стало датой одновременно радостной и скорбной. День победы русского духа, несгибаемой воли народа: Ленинград сражался и — победил! С другой стороны, дата эта — напоминание о жертвах того трагического времени, их крестных муках.

Когда размышляешь о защитниках Ленинграда, тех, кто героически сражался за него на подступах к городу, жителях, обреченных на медленную голодную смерть, в первую очередь приходят на память дети. Тема детского подвига во время блокады до сих пор осмысляется и приводит в священный трепет. Потому что невозможно душе смириться, когда ребенок страдает. Особенно — когда так страдает!..

Символ блокады

Одним из символов трагедии ленинградских детей стало имя 11-летней девочки Тани Савичевой. Оно стало известно всему миру благодаря ее блокадному дневнику. Девять страничек записной книжки, где она скупо, в алфавитном порядке фиксировала, как день за днем уходили из жизни ее близкие.

В Ленинграде свирепствовал голод, не было воды и света, стояли трамваи, занесенные снегом, голод и холод косили людей. Продолжались суровые морозы — минус 20—25. В эти дни люди умирали тысячами, иногда до 6–7 тысяч в день. Но и в таких чудовищных обстоятельствах ленинградцы продолжали держаться, работали и даже вели дневники.

Таня Савичева тоже вела дневник. Детская дрожащая рука девочки, теряющей последние силы, писала с трудом и предельно кратко. Душа ребенка, пораженная мукой страданий и ужасом случившегося, словно онемела. Слова кончились. Слезы иссякли.

В первую, самую страшную блокадную зиму 1941–42 годов от голода умерли все Танины родные. На букву „Ж“ девочка записала старшую сестру Женю. Каждый день Женя проходила пешком до завода почти семь километров. Иногда оставалась в цеху, чтобы отработать две смены. В конце декабря Женя на завод не пришла. И в маленьком блокноте Тани появилась первая трагическая запись: «Женя умерла 28 декабря в 12–30 час. утра 1941 г.» Ей было 32 года.

А далее в блокноте появляются одна за другой новые скорбные записи.

На букву „Б“ ― бабушка, на букву «Л» — брат Леонид (Лека). Леонид, ему было 24 года, выполнял на заводе срочные военные заказы. Умер от дистрофии в заводском стационаре.

13 апреля на страничке с буквой «В» появляется строчка»: «Дядя Вася умер. 2 ч. ночь1942 г.» Через месяц следующая запись: «Дядя Леша умер 10 мая в 4 ч. дня 1942 года». А через три дня Таня завершит свою блокадную хронику: уйдет из жизни ее мама Мария Игнатьевна, самый близкий человек — добрая, сильная, трудолюбивая женщина, на ней держалось все хозяйство семьи.

Мир рухнул. Нет еды, нет тепла, нет ни одного близкого человек. Никого нет. «Савичевы умерли», «Умерли все», «Осталась одна Таня» — последние три записи в дневнике Тани. Скорбный итог жизни Савичевых — одной из сотен тысяч ленинградских семей.

Последний земной удел

В Нижегородской глубинке имя Тани Савичевой стало национальной гордостью. Волею судеб последние дни ее жизни прошли в рабочем поселке Шатки, куда Таня попала в 1942-м вместе с другими эвакуированными из блокадного Ленинграда детьми. Нижегородский край стал для тысяч блокадных детей, оставшихся без родителей, вторым домом. В годы Великой Отечественной войны на территории Горьковской области было открыто 42 детских дома для детей из осажденного города. Один из них находился в расположенном недалеко от Шатков поселке Красный Бор.

Маленькие ленинградцы в Горьковской области

Поезд с юными блокадниками прибыл на станцию Шатки 19 июля. Шатковские женщины заголосили, когда из вагонов стали выносить детей: это были скелеты, обтянутые кожей, и только большие глаза смотрели с недетской тоской. Местные жительницы бросились по домам и возвращались кто с пятком яиц в фартуке, кто с кринкой молока, кто с горбушкой хлеба. Каждая старалась что-то дать детям в руки. Но сопровождавшие строго предупредили: все продукты класть в отдельную подводу. Детям давать ничего нельзя: от еды, даже от ее запаха у них может случиться заворот кишечника. Так, зажав рты руками от горя и ужаса, женщины провожали подводы за околицу.

В детском доме, который расположился в селе Красный Бор, детям были обеспечены хороший уход и натуральное питание: молоко, мясо, рыбий жир. Ребята стали поправляться и через две недели уже выходили гулять на лужайку. Как рассказывала медсестра детдома Нина Середкина, дети, у которых развился дефицит микроэлементов, буквально набрасывались на траву ― жадно рвали ее и ели. К 1 сентября они окрепли, а с середины месяца стали посещать местную школу.

Таня пробыла в Красном Бору недолго. Ей повезло меньше других. Она практически не вставала, передвигалась только по стенке. Несмотря на тяжелое состояние, девочка, по воспоминаниям очевидцев, была очень жизнерадостной. Медицинский персонал очень любил ее. Таня была эрудированна, любознательна, хорошо знала архитектуру Ленинграда и увлеченно о ней рассказывала. Это подтверждали и медсестра Нина Середкина, и санитарка Шатковской районной больницы Анна Журкина, которая особенно привязалась к ребенку.

Когда Тане стало хуже, педиатр из Арзамаса поставил вопрос о том, чтобы отправить девочку в специализированное заведение. 7 марта 1944 года Таню перевели в Понетаевский инвалидный детский дом, расположенный в корпусах бывшего Понетаевского монастыря. Состояние ее ухудшалось, и 23 мая девочка была направлена в инфекционное отделение Шатковской районной больницы. Через месяц, 1 июля 1944 года ребенка не стало. Из 140 эвакуированных детей умерла только Таня.

У девочки развился в блокадные дни туберкулез кишечника. Старшая сестра Тани ― Нина Савичева ― была спасена и вывезена в тыл. В один из приездов в Шатки она рассказывала, Тане был поставлен диагноз: туберкулез третьего ребра. В страшную блокадную зиму туберкулезная палочка спустилась в кишечник, и Таня была обречена на медленную смерть.

Память жива

Шатки, небольшой поселок в Нижегородской глубинке, — место, известное сегодня всей стране. Сюда едут тысячи людей, чтобы поклониться праху Тани и детскому подвигу, всем пострадавшим от фашизма детям.

Но прославили Таню сами шатковцы. Они сделали все возможное, чтобы имя Тани Савичевой, память о ней стали всенародным достоянием. Именно шатковцы нашли и установили место захоронения Тани, поставили ей памятник, а год назад возвели на площади большой мемориальный комплекс.

Не случайно, когда обсуждался вопрос о перезахоронении останков автора печально знаменитого блокадного дневника, Нина Савичева сказала категорическое «нет», хотя сказать это ей было невероятно сложно. «Мы уверены, что эта могила не будет забыта, — написала она в заявлении. — Шатковцы — люди на редкость добрые, они умеют передавать высокие чувства добра, любви своим детям. Мы чувствуем, как они озабочены воспитанием детей, чтобы те знали и понимали, что такое война».

Впервые о Тане Савичевой горьковские пионеры услышали в середине 60-х годов из радиопередачи «Пионерская зорька». Учителя-энтузиасты из шатковской школы №1 вместе с учениками стали выяснять подробности ее пребывания в Шатках, отыскали ее могилу, опираясь на воспоминания бывшей санитарки больницы Анны Журкиной. Школьники укрепили могильный холмик, посадили цветы.

Детское начинание подхватил райком комсомола: появились надгробная плита и железный памятник. В 1976 году Эдита Пьеха проездом побывала в Шатках, а спустя год посвятила своей землячке песню «Баллада о Тане Савичевой». По ее инициативе были собраны деньги на надгробие с памятником, спроектированное известным скульптором Татьяной Холуевой. Памятник выполнен в виде разрушенной бомбой стены здания, на которой размещены мраморные плитки — символические страницы блокадного дневника.

Церковь тоже не осталась в стороне. Священники Шатков трепетно относятся к памяти Тани и всегда участвуют в мероприятиях, связанных с увековечением ее подвига. Нынешний настоятель Троицкой церкви — благочинный Шатковского округа священник Василий Лютянский считает, что история юной ленинградки ― пример христианской любви к своим родным (ее дневник ― реквием по родным) и мужества.

— Через страницы своего дневника 11-летняя девочка рассказала об ужасах блокады. Перенеся такие испытания, она осталась человеком. По воспоминаниям, Таня была очень живым, общительным ребенком, ― подчеркнул отец Василий.

С 2004 года, когда отмечалось 60-летие со дня смерти Тани, на ее могиле ежегодно служатся панихиды, на которые собираются школьники с учителями и общественность. Возможно, в скором времени на Таниной могиле появится крест ― священники и учителя вместе выступают с такой инициативой.

Новый мемориал

Мемориальный комплекс, посвященный Тане и всем детям войны, открылся в Шатках два года назад. Он разместился напротив школы №1, в которой на протяжении 40 лет учителя-энтузиасты вместе с учениками проводят исследования, связанные с именем Тани Савичевой.

Мемориал, выполненный по проекту Татьяны и Александра Холуевых, представляет собой постамент с арками, внутри которых расположены 12 рельефов с сюжетами из жизни детей в годы Великой Отечественной войны: дети на фронте, на уборке урожая, за партой, в госпитале… В углублении, в специальной нише ― скульптурное изображение Тани Савичевой. Девочка словно выходит к нам навстречу со своим дневником и говорит: «Такого быть не должно, дети не должны писать такие дневники».

Комплекс был задуман и спроектирован давно, но перестроечное время, отсутствие финансовой поддержки на долгие годы отодвинули возможность его возведения. Ситуацию изменил приезд в Шатки губернатора области Валерия Шанцева, который распорядился выделить на комплекс средства из областного бюджета.

Открывая новый мемориал, губернатор рассказал собравшимся о жизни юной блокадницы, о  страданиях, выпавших на долю хрупкой 11-летней девочки, потерявшей своих родных. Валерий Шанцев подчеркнул значение ее блокадного дневника для мировой истории: «Дневник Тани Савичевой всего с семью страшными записями о гибели ее большой семьи ― документ исторического значения. Судьба Тани ― судьба всех детей, пострадавших от фашизма».

О блокаде без смеха

В течение 20 лет учитель истории и директор историко-краеведческого музея школы №1 Ирина Николаева ведет огромную исследовательскую работу, стремится увековечить подвиг юной блокадницы, сделать ее доброй спутницей детства современных детей. Вместе с учениками организует для желающих экскурсии по школьному музею, рассказывая о пребывании Тани Савичевой на шатковской земле.

Как ни печально, но эхо блокадных дней горькой болью отзывается лишь у тех, кто сам пережил это трагическое время, или чью семью задело это испытание.

Во время экскурсий о Тане Савичевой Ирина Николаева очень часто нарывается на циничный смех или безразличие. Леденящие кровь воспоминания жителей блокады, отмечает учитель, сегодня никого уже не шокируют. Темой ужасов и криминала наши дети обкормлены — достаточно включить телевизор, чтобы получить очередную дозу «страшного и ужасного» из ежедневных криминальных сводок и передач о чрезвычайных происшествиях.

К теме страданий узников блокады надо подходить очень осторожно, — считает Ирина Николаева. Не давить на жалость, сострадание, не ждать мгновенной реакции. «Мы стараемся погрузить детей в эпоху, — уточняет она, — говорить о самом времени, о жизненном укладе, о культуре, воспитании поколения 30–40-х годов». В дневниках блокадников нет ни строчки, ни слова, ни буквы ропота: ни ругательств на супостата, ни проклятий на частые бомбардировки — только лишь внутреннее принятие действительности, а другими словами — Воли Божией.

Строчки дневников оказывают более глубокое впечатление на детей, чем самые страшные ужасы блокады, через которые им пришлось пройти.

«Я прочитала довольно много дневников блокадников и, в частности, эти детские дневники, — отмечает редактор издательства «Азбука», в котором вышел дневник юной блокадницы Лены Мухиной, Наталия Соколовская. Они напоминают воспоминания узников концлагерей. Там просто целыми фразами, абзацами совпадают описания своих состояний и переживаний и вот этого «опускания» в ад, когда начинают говорить самые страшные инстинкты и в то же время желание остаться наверху».

Что позволило многим ленинградцам вынести ежедневные пытки голодом, смертью, сохранить в себе человека, заглушить инстинкты? И об этом рассуждает учитель с детьми говоря о нравственном подвиге ленинградцев в блокаду. Действительно, блокадные дневники детей — не просто обвинительный приговор фашизму, это свидетельство высокой культуры души, стремления из мрака жизни к свету, пример великой жертвы и смирения.

В преддверии январской даты Ирина Николаева задерживается в школе допоздна. После уроков — экскурсии по школьному музею и снова рассказ о Тане Савичевой. О Тане и детях блокадного времени в школе вспоминают часто. На классных часах, уроках истории, праздниках, связанных с Великой Отечественной войной. Всегда, когда речь заходит о страданиях детей. Имя Тани Савичевой присвоено районной детской библиотеке, на вокзале железнодорожной станции «Шатки» открыта мемориальная доска. Шатковцы посвящают Тане рисунки, песни, стихи…

Конечно, за именем Тани стоит судьба всех юных блокадников. И вспоминая 27 января Таню, мы свято чтим подвиг и страдание всех невинных и безымянных маленьких страдальцев, которые как и мамы, и деды не сдались немцам и отдали в жертву свои жизни. Этой их кровью написаны бессмертные строки Пушкина: «Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Россия».

Марина Дружкова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.