Дмитрий Аристархов: „День Победы — праздник для меня святой“

Время неумолимо. С победной весны прошло 65 лет. Но и сегодня у фронтовиков, не переставая, болят и ноют боевые раны и трудовые мозоли. Еще живы воспоминания о том героическом времени, когда они, вчерашние мальчишки, грудью защитили Родину. Война. Столько она, проклятая, принесла нашему народу горя и страдания, сколько исковеркала человеческих судеб — разве это забудешь? Но тогда, в военное лихолетье, как нигде и никогда, проявился высокий дух нашего солдата, его русский характер. Этого тоже забывать никак нельзя, считает наш собеседник, фронтовик, Герой Советского Союза, полковник в отставке Дмитрий Аристархов.

— Уже не за горами великий и святой праздник Победы, к тому же юбилей. Дмитрий Авраамович, расскажите, пожалуйста, как вы готовитесь к празднованию этой светлой даты?
— День победы — праздник для меня святой, других праздников я не признаю. И считаю, что он сохранил для меня жизнь.
Я активно участвую в общественной работе Областного совета ветеранов.
В частности, принимаю участие в составлении книги воспоминаний о войне, посвященной 65-й годовщине Победы. На страницах этой книги каждый ветеран, представляющий разные рода войск, делится своими воспоминаниями об Отечественной войне. Я в этой книге рассказываю о Курской битве. Эта битва тяжелее всего мне досталась. На Курской дуге был настоящий ад: горела земля и плавились камни от взрывов бомб, снарядов, мин. Иной раз во время налета немецкой авиации поднималась такая пыль, гарь, что днем солнца не видно было. Представьте себе, каково было солдату сидеть в это время в окопе или наступать. Я был командиром противотанкового взвода, специально предназначенного для уничтожения немецких танков.

— В боях под Курском много ли погибло солдат из вашего взвода?
— В моем взводе никто не погиб, за всю войну погибло только два человека. Я солдат берег, а они мне ведь в отцы годились. Мне было 19, а моим солдатам — по 42 года.

— Почему вас, такого еще совсем юного, можно сказать еще мальчишку, поставили командиром взвода?
— Во-первых, у меня было образование: 10 классов. В 30-е годы в нашей стране была низкая грамотность. Наиболее грамотных людей посылали на ускоренные курсы военной подготовки. Я в числе 70 человек был направлен в Сухумское пехотно-пулеметное училище танковых истребителей, при которых были курсы танковых истребителей. По окончании курсов нас направили на фронт в Новороссийск.

— Каждый солдат всегда вспоминает первые шаги, первый бой…
— Все было очень просто. Шла воинская часть, отступала, и мы, призывники, влились в нее, началась фронтовая жизнь.
Из нашего колхоза ушли добровольцами в армию 19 человек, вернулось домой только четверо, а сейчас осталось всего двое — я и Данило Богуненко. С Данилой мы и росли вместе, и учились в школе, и призывались, потом вместе учились на танкоистребительных курсах, воевали под Новороссийском. Ранило нас обоих, вот только его в один госпиталь отправили, а меня в другой. Так военные дорожки разошлись, и встретились мы только после войны.

— Как вам удалось выстоять в этой бесчеловечной войне, не упасть духом?
— Каждый солдат, идущий в бой, поднимающийся в атаку, знал, что эта атака может быть последней… Но мои современники выдерживали проверку на твердость, не дрогнули и победили. И понимание правоты нашего дела, и поддержка людей, и святая вера — все придавало силы для борьбы с врагом.
Не забуду, как тепло, словно к своим родным, относились к нам простые советские люди — женщины, старики, дети, как священники встречали нас с иконами. Помню, на Курской дуге, когда освободили одну деревушку, нас встречали с хоругвями, солдаты целовали икону, крестились. У меня во взводе был один солдат-белорус, так он даже в военной обстановке старался выполнять все церковные правила. Это касалось и бытовой стороны жизни. Например, он всегда перед едой молился. Кое-кто насмехался, но я его старался поддержать. Видимо, он это чувствовал, поэтому всегда на привалах держался поближе ко мне. Сам я на войне молился не так часто, но со мной всегда была иконка, которой, отправляя в армию, меня благословила бабушка. И до сих пор помню, как бабушка крестила меня, напутствуя: „Храни тебя Господь“.

— И это благословение вы пронесли по дорогам войны…
— Да, в той страшной войне выжить было трудно, а в некоторых случаях и невозможно. Я благодарен Господу Богу, что он даровал мне жизнь, хоть я и получил пять ранений. Вот только один из военных эпизодов.
В январе 1945 года мы наступали под Варшавой — форсировали реку Пилицу. Потери были так велики, что, когда вышли на берег, людей почти не осталось. Собралось 32 человека, и я, лейтенант, оказался самым старшим по званию. Нам командование поставило задачу: в ночном бою захватить деревню Магерова Воля и закрепиться в ней. Это был важный населенный пункт, через него шла автострада, по которой немцы подвозили к Варшаве свежие силы и технику.
В деревню мы вошли внезапно, под покровом ночи, а вот удержать ее было почти выше человеческих сил.
…Когда начался артобстрел, между нами и орудиями, стоящими метрах в пятидесяти, выросла сплошная линия огня. Я командую: „Вперед! За мной!“ — и все ринулись в этот огонь.
Подбегаем к пушкам. Вот рядовой Николай Погорелов подносит мне первый снаряд. И когда немецкий танк вылез на бугор, я его подбил первым выстрелом, он весь схватился огнем, зарычал, задымился.
Тот бой мне не забыть никогда. Погорелову отбило левую руку. Рука его висела „на корочке“, лилась кровь.
И этот человек не побежал спасаться, а здоровой рукой брал с землей и снегом снаряды и подавал мне. Такая самоотверженность!
Никто не звал немцев на нашу землю. Но поверженный враг — страшное зрелище. „Вдаришь“ из пушки по танку, он загорается, и горящие, кричащие люди выскакивают оттуда…
Но мне вспоминается и другая картина. Потом, ночью, когда все стихло, мы услышали, как кричат немецкие раненые: свои их бросили на поле, не подобрали. Что делать? Я докладываю командиру полка и получаю приказ: „Собрать их всех и оказать медицинскую помощь“. И мы пошли ночью, перенесли раненых в блиндаж, и наш санинструктор оказывал им помощь. Вот в этом, наверное, и проявилась благородство русской души, в основе которого всегда лежит любовь к Родине…

— Вы прошли всю войну, воевали на нескольких фронтах, участвовали в самых сложных операциях и кровопролитных боях, вам есть о чем рассказать своим внукам. Наверняка вас приглашают на встречи в школы, библиотеки?
— Да, я часто выступаю перед школьниками. Совсем недавно, 27 февраля, меня приглашали в школу № 85 Сормовского района. В прошлом году я уже встречался с ребятами из этой школы, рассказывал им о боях в Новороссийске, о том, как доставалась русским людям эта Победа.
После нашей встречи ребята с учителями решили поехать в Новороссийск, по местам боев, где я со своим взводом держал оборону. Туда отправилась группа школьников в составе 40 человек. Они запечатлели увиденные места на пленку и даже сняли об этом документальный фильм.
В киноленту попал исторически известный вагончик, в котором я со своим взводом держал оборону: сколько немцы нас не контратаковали, ничего у них не получилось. Этот вагончик сохранился как память о мужестве тех, кто оборонял Новороссийск.
Сняв фильм городе-герое Новороссийске, школьники захотели мне показать ее как живому участнику той обороны. Мне было приятно, что ребята провели большую исследовательскую и творческую работу, узнали новое обо мне, лично побывали в тех местах, где я воевал, защищая Новороссийск.

— Можно сказать, что на вас сегодня лежит большая общественная нагрузка?
— С каждым годом все тяжелее выступать с воспоминаниями о войне. Перед глазами проходят все люди, кто причастен был к войне. Своих фронтовых друзей я и сейчас, как живых, представляю: такие замечательные, сильные были люди. С тех пор как открыли храмы, часто хожу в церковь, молюсь. Сейчас я прихожанин храма Всех Святых в Марьиной Роще. В дни поминовения прихожу туда помянуть своих солдат — всех, кого помню. Это наш человеческий долг перед павшими.
Иной раз, когда все вспоминаешь, трудно сдерживать слезы, ухудшается самочувствие. Но я понимаю, что очень важно говорить о войне — иначе никто правдиво не донесет до молодежи то, что было там, на полях сражений…
К сожалению, современные СМИ и киноиндустрия извращает образ советского солдата и войны, которая была священной для нашего народа. Недавно вышедший фильм „Штрафбат“ — пасквиль на штрафников. Да, солдаты могли допускать ошибки в войну. Их штрафовали, направляли в специальный батальон, но в целом это были порядочные люди, не такие, какими они выставлены в новом фильме.

— Что бы вы пожелали молодому поколению в преддверии праздника?
— Молодежь должна любить свою Родину так, как мы ее любили, быть патриотами, делать все, чтобы росла экономика и крепла оборона страны.

Марина Дружкова
Алексей Киселев

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.