Эксперимент не удался

7 декабря в архиерейской резиденции при Александро-Невском кафедральном соборе состоялся круглый стол на тему: «Советские репрессии православного духовенства: религиозный и политический аспекты». Была ли трагедия в отношениях государства и Церкви в 1917 году неотвратима? Ответить на этот вопрос участникам встречи помог основной доклад, подготовленный старшим научным сотрудником Центра истории религии и Церкви Института всеобщей истории РАН, доцентом Национального исследовательского ядерного университета МИФИ, кандидатом исторических наук Алексеем Бегловым.

Конфликт возник значительно раньше

Анализ причин, приведших Россию к слому государственного и церковного строя в 1917 году, Алексей Львович начал с имперского периода, когда начал зарождаться и достиг своего апогея в XX столетии конфликт между Церковью и государством. Наиболее отчетливо он стал проявляться с 1860 х годов.

— На мой взгляд, главной причиной этого конфликта был глубокий государственный тоталитаризм в отношении к религиозным институтам, прежде всего к Православной Церкви, который был заложен еще основателем империи Петром I, — рассказывает историк. — К началу XX столетия приходские общины Российской империи несли колоссальный фискальный гнет со стороны не только церковных, но и светских властей. Насчитывалось более 80 наименований различных сборов, которые взыскивали с приходов.

Перед революцией назрело колоссальное разнообразие проблем, в том числе огосударствление, бюрократизация Церкви (она шла на протяжении всего имперского периода), а также тех, что затрагивали социальные аспекты церковной жизни. В 1917 году остро встала необходимость канонической реставрации Церкви. Эта задачу решил Поместный собор 1917–1918 годов, на котором было восстановлено патриаршество — оно положило конец синодальному периоду в истории Русской Церкви и многим внутренним противоречиям.

Нельзя помиловать

Переживая потрясения со свержением монархии, Церковь тем не менее была готова к взаимодействию с новым светским государством. На Соборе был даже подготовлен проект специального документа, адресованный Учредительному собранию, где предполагалось интенсивное сотрудничество со светским государством. Часть соборян считала, что с новой властью можно будет договориться. Однако у новой власти были другие планы.

Большевики противопоставили свой политический режим, идеологию всем традиционным религиям. Это стало основной причиной, приведшей к кровавому выступлению государства против Церкви. Явление сакрализации власти получило в трудах современных историков название политической религии.

— Советский, большевистский секуляристский проект отвечает всем параметрам политической религии, — объясняет историк. — Это сакрализация идеологии, режима, партии, лидеров, которая не терпит мировоззренческих альтернатив. Именно по этой причине атеизм в СССР был воинствующим, а гонения на Церковь неизбежными. В течение всего периода существования СССР власть либо стремилась полностью уничтожить религию, либо приспособить ее к собственным нуждам.

Расстрелять или приспособить

Ученый детально рассмотрел каждый этап взаимоотношений советского государства и Церкви на протяжении XX столетия, начиная с декрета 1918 года «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». Этот декрет позволил большевикам уже в ходе Гражданской войны проводить комплекс карательных мер, который получил название «красного террора».

— Это было время беспрецедентного насилия русских людей друг над другом, в том числе над верующими людьми и духовенством. Власти брали в заложники представителей старых сословий и расстреливали при каждом случае антисоветских выступлений, в том числе при покушениях на советских лидеров, — комментирует ученый.

Последовательная политика советской власти в отношении религиозных организаций, по словам историка, начинает формироваться с 1922 года в рамках кампании по изъятию церковных ценностей. Сама кампания, которая проводилась под предлогом сбора средств для оказания помощи голодающим, разворачивалась как масштабная провокация. Советской власти было важно спровоцировать верующих, выявить наиболее активных и подвергнуть их репрессиям.

Вне закона

8 мая 1922 года Московский революционный трибунал объявил Православную Церковь нелегальной организацией и потому подлежащей репрессиям. Когда Церковь стала стремиться к регистрации органов церковного управления, власть стала требовать уступок. Начались внутри церковные разделения.

— К концу 1920-х годов на одну епархию могло приходиться четыре православных епископа от разных юрисдикций. Когда внутренние разделения ослабили Церковь, власть перешла к новым наступлениям на Церковь в контексте коллективизации, — поясняет Алексей Беглов.

В 1929 году издается второй по значимости закон о религиозных объединениях, который напрямую запрещал любую деятельность кроме отправления культа: благотворительную, хозяйственную, социальную. Этот закон действовал до 1 октября 1990 года. В ходе коллективизации шла мощная репрессивная кампания в отношении духовенства и активных мирян, а также по закрытию церквей. В регионах массовой коллективизации было закрыто до 90 процентов храмов.

В середине 1937 года власть переходит к «Большому террору» — так называемой операции по репрессированию «антисоветских элементов».

— Это было репрессирование не по факту совершенного преступления, а по так называемым учетным категориям (кулаки, церковники, сектанты, белогвардейцы, дворяне, асоциальные элементы, бывшие судимые и другие), — уточняет докладчик. — «Большой террор» проводился по численным квотам. Часто местные органы НКВД устраивали соревнования между городами и просили свои квоты увеличить. В 1927–1938 годах было репрессировано более 1,5 миллиона человек, около 700 тысяч было расстреляно.

Новый курс

В годы Великой Отечественной войны советская власть постепенно отказывается от курса на физическое уничтожение религиозных объединений. Она стремится приспособить Церковь под свои нужды.

— Задача была мобилизовать церковный авторитет и использовать его во внешней политике, сначала в отношениях с союзниками, затем — между Православными Церквами Восточной Европы и Ближнего Востока. Эта сугубо прагматическая позиция власти дала Церкви возможность воскреснуть после террора. К 1939 году в Церкви было всего четыре правящих архиерея и несколько сотен открытых храмов, — рассказывает Алексей Беглов. — Десять лет нового курса, до 1950 х годов, — пик внешнего проявления религиозной жизни в советской России: 14 тысяч церквей, шесть семинарий, две духовные академии — это был максимум, который имела Церковь с конца 1930 х до начала 1980 х годов.

Курс на удушение

Новые гонения на Церковь связаны с хрущевской оттепелью. Они были менее кровавыми, но более изощренными и даже в чем-то более результативными. Их начало связано с финансовой реформой, когда у Церкви была отнята возможность перераспределять средства между приходами, поддерживать слабые.

По новым правилам, если финансовое положение прихода было тяжелым, он подлежал закрытию. Это привело к тому, что за короткое хрущевское десятилетие были закрыты десятки монастырей, половина существовавших на тот момент церквей, шесть из девяти семинарий.

В начале правления Брежнева основное направление на удушение приходов сохранялось. Церкви продолжали закрываться, сначала по 50 в год, к концу 1970 х годов — по 5–10 в год.

Вопреки этому курсу в 1960–1980 е годы происходит второй после войны всплеск религиозного возрождения. Оно проходит в рамках так называемого «религиозного диссидентства».

В 1960 х годах интеллигенция начала открывать для себя русскую культуру. Через духовные искания образованные люди пришли в Церковь, нашли Бога и не смогли смириться с давлением государства, провозгласившего своей идеологической платформой атеизм.

Запрет на свободное проявление религиозных чувств воспринимался как подавление прав и свобод личности.

— Молодые люди пытались строить новые формы участия в жизни Церкви: появились подпольные религиозные семинары и кружки, — говорит Алексей Львович. — Находились пастыри, которые были готовы взять ответственность за новое поколение верующих в лице отца Николая Голубцова, протоиереев Всеволода Шпиллера, Александра Меня, священника Дмитрия Дудко.

Юбилей Крещения Руси в 1988 году стал поводом постепенно расширить сферу деятельности Церкви.

— Процесс возвращения Русской Церкви в общественную жизнь на рубеже 1980–1990 х годов вписывается в мировой процесс десекуляризации, когда стало понятно, что секуляристский проект вымирания религии, который был порожден еще в XVIII столетии и достиг высшей точки в первой половине XX века, иллюзорен. Это наблюдение позволило выдающемуся американскому социологу религий Питеру Бергеру в книге «Десекуляризация» написать: «Мир XX столетия оказался столь же яростно религиозен, как и мир предшествующих веков», — заключил ведущий круглого стола.

Подготовила Марина Дружкова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.