Как это по-русски?

Очень часто малоопытные в литургической жизни христиане жалуются на то, что молитвословия в церкви звучат в «древнем, сугубо церковном» варианте. При чтении молитв на церковно-славянском языке они испытывают затруднения, а порой и смысл понять им трудно. И ставят вопрос: можно ли эти молитвы читать в современном изложении, переведенными на русский язык, не теряют ли они свою Божественную силу? И кто мог бы сделать такой перевод, чтобы адаптировать их для современного человека?

Образование не позволяет

Насколько часто этот вопрос задается людьми образованными, настолько редко его слышишь от «полуграмотных бабушек». Хотя вряд ли им все понятно. И все же вызывает недоумение, что люди, у которых на лбу печать высшего образования, чья речь насыщена заимствованной лексикой из политической, экономической, юридической сфер, требующей для своего понимания как минимум обращения к словарю, так обеспокоены тем, что у них нет возможности читать молитвы на родном русском.

Редко встретишь людей, которые испытывали затруднения в освоении таких слов, как, например, бартер, консенсус, дефолт, приватизация. Читая политические, юридические или финансовые документы, образованный человек не встречает препон. Ведь в случае чего — словарь иностранных слов всегда под рукой. А когда дело касается церковного языка (а в основе его лежит предок русского языка — праславянский), им почему-то хочется перевода именно на русский. Аргумент при этом всегда один и тот же — «тогда будет понятно».

Внеисторический подход

Язык, на котором мы читаем Священное Писание, молитвы (а значит, молимся), потому называется церковнославянским, что сохраняется только в Церкви, в ее жизнедеятельности, в богослужении. И это не мертвый язык, как пытаются его представить люди, которые не хотят потрудиться его понять, зачастую владеющие и английским, и немецким, и французским. Этот язык, можно сказать, был дан самим Богом, через святых братьев-просветителей, равноапостольных Кирилла и Мефодия, чтобы славянские народы смогли просветиться светом Евангелия.

Исторически так сложилось, что церковные тексты пришли к нам из Византии. Многие молитвословия сохраняют высокую торжественность, аллегоричность, пафосную пышность, свойственную византийскому образу мышления и формам изложения того времени.

Оказывается, недостаточно просто перевести текст на русский язык. Нужно немало знать из истории Ветхого и Нового Заветов, истории возникновения Церкви, о формировании догматов, да и многое другое.

Со словарем и без него

Конечно, не все обладают фундаментальными богословскими знаниями, но для большинства людей понимание смысла молитвословий и божественной премудрости открывается не столько от книжной начитанности, сколько по мере очищения сердца от греховных страстей, а решающая роль принадлежит личному литургическому опыту. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф 5:8).

Для тех же, кто упорно тянется к просвещению, иногда достаточно просто заглянуть в словарь церковнославянского языка, чтобы перевести то или иное слово. Например, в утренних молитвах есть 50‑й псалом, где можно встретить слова, по звучанию напоминающие русские: «…и грех мой предо мною есть выну». Это совсем не значит, что я перед самим собой выну откуда-нибудь свой грех и буду его есть. Слово «есть» не переводится, как не переводятся связки в иностранных языках: Das ist — в немецком, It is — в английском. А слово «выну» просто означает «всегда». Так, потрудившись немного в работе со словарем, мы с легкостью понимаем, что «грех мой всегда предо мною».

Но как быть, когда мы встречаем, например, в акафистах, такие выражения, как «Радуйся, Невесто Неневестная», или «Радуйся, Ручко Позлащенная»? Попробуйте выразить это на русском языке. Станет ли это более понятным? Вряд ли… Когда человек имеет хотя бы некоторое представление о Приснодевстве Богородицы, ему нет необходимости переводить то, что, по сути-то, и не выразить, тем более так поэтично и красиво. Или будет понятно, если по-русски произнести в адрес Богородицы: «Радуйся, Позолоченная Ручка»? Почему позолоченная, и какая это ручка? Маленькая рука? А может быть, это ручка двери? Да. Речь здесь идет не о руке как члене тела, и вот почему. Господь Иисус Христос говорил о Себе: «Аз есмь Дверь: кто вой­дет Мною, тот спасется…» (Ин 10:9), а если Христос — дверь, то, по поэтическому выражению, Богородица — ручка этой двери, от прикосновения к которой дверь открывается. И слово «позлащенная» означает выражение наивысшего достоин­ства, согласно представлению византийских гимно­творцев.

Высокий стиль византийского гимна позволяет такими, казалось бы, бытовыми, простыми и понятными образами выразить догматические установления о Боговоплощении.

Один из языков православия

Можно бесконечно приводить примеры того, как перевод на русский язык, при всем уважении к нему, не приближает к пониманию богослужебных текстов и молитв без активной молитвенной жизни в лоне Церкви. Но по мере воцерковления, как показывает практика, у православного человека проходит всякое желание переходить на русский язык для общения с Богом, потому что церковнославянский становится для него таким же понятным и родным.

Более того, этот язык является связующим для людей разных национальностей и языковых культур, порой далеко отстоящих друг от друга. Например, придя в православный храм на испаноговорящей Кубе, мы услышим богослужение на церковнославянском, и нам будет понятно.

Революция и эволюция

После революции 1917 года попытки провести реформу богослужебных текстов были. Обновленцы (так называлась группа духовенства, которая использовала революционную ситуацию для своей цели) служили в храмах на русском языке, был издан переведенный молитвослов на русском. Но усилия обновленцев закончились бесславно. Церковью, народом Божиим это было отторгнуто.

Конечно, и церковнославянский язык претерпевает трансформацию с течением времени. Некоторые архаизмы заменяются на более понятные нам слова. Это можно заметить, сравнив старинные книги с современными. Но это осуществляется очень деликатно, под контролем церковных лингвистов, чтобы не нарушился дух православного вероучения.

Благодать — не в словесах

В отношении же благодатного свойства молитв в зависимости от того, на каком языке молиться, скажем, что все дается по милости Бога и по вере человека.

Проблема понимания богослужебного языка существует давно, и речь не о том, что молиться на русском — это плохо, а на церковнославянском — хорошо. Вопрос ставится более узко и утилитарно. Готовы ли сегодняшние прихожане, будь то нео­фиты или более опытные, приложить усилие к вхождению в мир богослужебных текстов с таким же усердием, с каким изучают иностранные языки для ведения бизнеса, свободного передвижения по миру, научной работы и тому подобного?

Вопрос снят. Поставлена ли точка?

Вопрос богослужебного языка важнее, чем вопрос проблемы его понимания. Об этом писал в альманахе «Альфа и Омега» (№53 за 2008 год) игумен Евфимий (Моисеев), бывший в свое время зампредседателя Издательсткого совета Русской Православной Церкви.

«Проблема богослужебного языка, под которой понимается его доступность, а точнее сказать, недоступность большому (чтобы не сказать подавляющему) числу прихожан, конечно, сама по себе не нова, и попытки ее решить предпринимались неоднократно. Общий смысл этих усилий почти всегда сводился к переводу богослужебных текстов с церковно­славянского на русский язык. Такие переводы появлялись в большом количестве как до, так и после революции, а в начале 1990‑х годов эта тенденция проявилась с новой силой — сторонники русификации богослужения развернули весьма активную деятельность по созданию новых переводов и их внедрению в приходскую практику. Это привело к достаточно серьезной конфронтации с противниками подобного подхода. На состоявшейся в 1995 году в Москве конференции «Единство Церкви» самочинные попытки перевода богослужения на русский язык были подвергнуты жесткой критике, и с тех пор данный вопрос фактически считается снятым с повестки дня. Однако хотя методы решения проблемы богослужебного языка осуждены вполне справедливо, сама проблема от этого не перестала существовать, а отповедь сторонникам русификации не ответила на вопрос о том, где искать выход из сложившейся ситуации.

Угроза со стороны русификации обернулась усилением охранительных тенденций, что вызвало у определенных групп священнослужителей и мирян стремление законсервировать церковнославянские тексты в их настоящем виде под предлогом их сохранения на возможно более длительный срок. К сожалению, ситуация для Русской Церкви не нова. К чему может привести подобная абсолютизация буквы, представить нетрудно — достаточно вспомнить XVII век и причины, которые привели тогда к возникновению раскола».

Протоиерей Сергий Муратов

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.