Как я не стал художником

Строгие лики Спаса и Божией Матери смотрят со стены уютно-просторной гостиной дома. Тут же икона великомученика Пантелеимона и Архистратига Михаила… Письмо будто древнее, по старым канонам. Это все Миша писал, — объясняют домочадцы.

В иконописную мастерскую Михаил Калиганов впервые зашел, когда ему едва исполнилось пятнадцать. Это была дверь в новый мир, со своими законами и тайнами, длинной, уходящей в глубь веков традицией — когда линии и краски не просто говорят, они являют другую, преображенную реальность… Как всякому серьезному делу, церковному искусству пришлось учиться. Долго, упорно, с самоотдачей. Спустя 12 трудных лет Миша не может с твердостью сказать и сейчас, что научился. Иконопись — это постоянное восхождение, это экзамен на внутреннюю твердость и самоотдачу. Чтобы возвести его в степень искусства и богомыслия…

Основной и любимой иконопись стала как будто случайно. Никто из домашних даже не предполагал, что Михаил выберет эту стезю. «Видимо, так распорядился Бог, — поясняет он сам. — Я просто послушался Его воли».

А начиналось все с детства, обычного для всех детей увлечения — держать в руках карандаш и выводить на бумаге затейливые фигуры и узоры. Молодой человек, сколько себя помнит, всегда что-нибудь рисовал. В школе по рисованию и черчению всегда были пятерки.

После девятого класса твердо решил поступать в художественное училище. Перед экзаменами Миша заглянул к другу семьи Александру Корнилову. Профессиональный художник, он в то время уже возглавлял иконописную мастерскую при Благовещенском мужском монастыре. «Какое-то время я работал у художника дома: писал натюрморты, выполнял акварели, — вспоминает Михаил. И вдруг он меня спросил: «Не хочешь поучиться у меня иконописи»? Предложение оказалось поворотным и судьбоносным. Юноша вспомнил, как в воскресной школе в свободное время рисовал храмы и купола. Так. Для души… Почему бы не попробовать.

Рождение в профессии

Мастерская Благовещенского монастыря стала и учебной аудиторией, и рабочим местом. На мастера Александра Корнилова молодой ученик смотрел с придыханием, как на волшебника, который владел кистью, как пером поэт. А на само иконотворение — как на таинство, завораживающее душу и глаз действо.

Рождение иконы — это таинство, но в той же степени — сложный кропотливый труд, требующий высокой концентрации и терпения. Поэтому первые годы — это отработка навыков, калькирование прорисей, копирование элементов, постановка руки, — на каждом этапе рождения образа — предельная собранность.

— Три года занимался только подготовкой иконы, — вспоминает Михаил. Изготавливал основу (иконную доску), грунтовал (левкасом) и золотил. Наблюдал за работой Александра Ивановича и «делал таблетки» — загрунтованные картонки или фанерки. На них отрабатывал элементы иконы, сначала более легкие, к примеру, горки, деревья или архитектуру, затем фрагменты одежды.

Все это время ученик изучал труды по иконописи, древние и современные, листал альбомы. Одновременно осваивал основы академической живописи.

— Опыт в области иконописи накапливается, и требования к художественному уровню работ возрастают, — говорит Михаил Калиганов. — Еще пять лет назад известный художник-иконописец архимандрит Зинон — на его труды равняются сегодня многие ведущие мастера — считал, что иконописцу не нужно художественное образование, только духовное развитие и практические навыки. А сейчас он свое мнение резко поменял.

Нет лжи

— В иконе не должно быть лжи, ни в одном элементе, — уверен Михаил. — В иконописи используются только натуральные, природные пигменты.

Михаил даже пробовал сам получать пигмент из глины. Способом отмучивания. Брал глины, размешивал в нескольких водах, чтобы отделить частицы глины от песка и камней. Потом высушивал отмытую глину и растирал, так получал красящий пигмент. «Конечно, в промышленных условиях краску получить быстро и легко. Но мне хотелось самому освоить процесс создания темперы от А до Я», — признается иконописец.

Подготовительный рисунок (прориси), до работы с красками, выполняется либо углем, либо простым карандашом. Михаилу по душе больше уголь. Угольные палочки он тоже научился делать свои­ми руками. «Это же очень просто, — улыбается мастер. — Из березового веника нарезаешь палочки по 10 сантиметров, кладешь в железную баночку и отправляешь в печку на выдержку».

Превращение

Самый сложный элемент иконы — это лик. Его доверяют писать, когда ученик освоил все предыдущие этапы, овладел иконописной графикой и достиг упругости линии. Среди изографов даже бытует поговорка: «Если ученик научился писать лик, значит, он стал мастером». Первый учебный лик Михаил написал спустя полтора года обучения в мастерской. Это был лик преподобного Сергия Радонежского, который ученик долгие часы и дни, настойчиво, упрямо, не сдаваясь, копировал с иконы Благовещенского собора. А вот по-настоящему и всерьез, на правах мастера, Михаил Калиганов начал писать лики только спустя шесть лет непрерывного обучения. Трудно забыть ощущение, когда учитель сказал, что пора, а наместник обители — тогда игумен Александр (Лукин): «Бог благословит». Теперь Миша, с присущей ему скромностью и малословностью, если хорошо попросить, может указать на лики в иконостасе Благовещенского собора, писаные уже его рукой, кистью мастера.

Когда иконы молятся

— Первая и «своя» икона — образ святителя Николая Чудотворца. До сих пор чаще всего выходит писать именно этого святого, — говорит Михаил. — Николай Угодник — добрый спутник моих иконописных трудов. Не случайно говорят: когда ты пишешь святого, он за тебя молится.

Годы учебы сменились работой. Заказы стали приходить из разных мест — для храмов и монастырей, от священников и мирян. В Свято-Успенском Высоковском монастыре Михаил со своим напарником расписал деисусный и праздничный ряд иконостаса. Два года назад он завершил роспись храма в честь святого благоверного князя Георгия Всеволодовича в Благовещенском монастыре. Была еще часовня в Балахне и отдельные заказы из других городов России. И каждый раз, как признается мастер, работа над образом — это сакральная встреча со святым, размышление над его подвигом и жизнью, общение сквозь века…

— Недавно я писал семейную икону византийского богослова XIV века святителя Григория Паламы, — рассказывает Михаил. — В 2009 году в Греции в лике святых были прославлены все члены его семьи. Работать было интересно и в то же время сложно, поскольку еще нет разработанной иконографии, опираться приходилось на их прижизненные портреты и миниатюры.

Служение

Иконопись — это не просто область искусства. Иконотворчество — это образ верования, мышления, жизни. Это служение, которое обязывает и призывает богомаза отдавать свой талант ради прославления имени Божия.

— Раньше я участвовал в художественных выставках разного уровня, в том числе всероссийских, но впоследствии перестал выставляться, — рассказывает Михаил Калиганов. — Я посчитал, что иконе не место на выставке. Для обычного художника участие в выставках — неотъемлемая часть его профессии, в какой-то степени работа на свое имя, авторитет. Наше служение — анонимное, потому что в иконе проявляется соборный труд, это плод молитвы и для молитвы.

Сейчас Михаилу 27 лет. Он недавно создал семью и стал отцом. Как и всем, ему приходится зарабатывать себе на хлеб. И все-таки икона остается главной в его жизни. Чтобы совершенствоваться в профессии, он изучает монументальную живопись. «Хочется идти дальше, — признается Михаил. — Ведь икона — это прежде всего движение. А двигаться навстречу Богу — цель жизнь каждого христианина».

Марина Дружкова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.