Крест, Библия и Соловки

Михаил Иванович Савиных, житель села Пижма Тоншаевского района, на Михайлов день обязательно ездит молиться в Ошминское, в храм в честь святого Архистратига Михаила. А по выходным стремится на литургию в Никольскую церковь, которая расположена в самом райцентре. Эти привычки возникли не просто так. В Ошминском служил его дед иерей Сергий Аквилев, репрессированный в 1930-е годы. А в Тоншаевской церкви — его предки в трех поколениях. Михаил Иванович прикладывает немало сил, чтобы сохранить память о своих благочестивых предках. Передать ее детям и внукам.

Фамилия Савиных в Пижме известная. Супруга и сын Михаила Ивановича держат магазины, а сам глава семьи 10 лет назад открыл небольшую фабрику по переработке сырья. Савиных не опустили руки, когда в Пижме были закрыты все крупные хозяйства и в одночасье все остались без работы. А закалка к трудностям и любовь к своей малой родине у Михаила привиты с детства. Как и ревность к православным традициям, в атмосфере которых прошли первые годы его жизни.

В 1989 году дед Михаила Ивановича священник Сергий Аквилев был реабилитирован. С тех пор, уже более 20 лет, наш собеседник пристально изучает свою генеалогию, имеющую глубокие священнические корни. На столе у него пачка документов, присланных из архивов. В начале разговора знакомимся с рукописями.

Собеседник показывает нам выписку из клировой ведомости, в которой указаны все священнослужители Тоншаевской церкви. Трое из них — предки Михаила Ивановича по материнской линии Зорины: Савва Иванович (был церковнослужителем), священники Павел Саввич и Василий Павлович. В 1880 году, после смерти своего отца, он занял место второго священника в Никольской церкви.

— Отец Василий проявил себя на поприще духовного образования: состоял законоучителем при школах и училищах, назначался депутатом на училищные съезды и был наблюдателем церковно-приходских школ. За усердную деятельность по народному образованию он получил награды, — добавляет Михаил Иванович.

Старинное село Ошминское — в 24 километрах от Тоншаева. Там в местной Архангельской церкви служил еще один предок Михаила Савиных — иерей Сергий Аквилев, уроженец села Черное. За него в 1900 году вышла замуж бабушка Михаила Ивановича, дочь священника Василия Зорина.

— Это дом в Ошминском, около него стоят Юлия Васильевна и ее супруг иерей Сергий Аквилев с четырьмя детьми, — собеседник показывает старинный семейный снимок своих бабушки и дедушки. — А на этом фото уже село Черное Варнавинского уезда, возле дома — священник Лавр Аквилев, мой прадедушка. Рядом его сын священник Анатолий Лаврович и зять дедушки, тоже священник.

Библия и крест

У отца Сергия и Юлии Васильевны было семеро детей: три сына, четыре дочери. Мама Михаила Ивановича была самой младшей. Ей было всего пять лет, когда отца арестовали в первый раз. Это случилось в 1930 году. Через год отец Сергий вернулся и снова приступил к службе, несмотря на давление властей. Как паству оставишь? Но через два года его снова арестовали, приговорив к заключению в лагерь сроком на три года. Оттуда батюшка не вернулся.

— От деда пришло единственное письмо, написанное химическим карандашом: есть нечего, ни крошки хлеба, мы умираем с голоду, — рассказывает внук священника. — Перед арестом он оставил богослужебные вещи и священнический крест своей жене Юлии Васильевне. Впоследствии ей посоветовали передать реликвии младшему зятю, моему отцу, как будто знали, что он один останется верующим. Все их сыновья стали коммунистами. О том, как и где отец Сергий погиб, до сих пор неизвестно.

При этих словах Михаил Иванович достает священнический крест пострадавшего деда, бережно обернутый в платочек, и его Библию 1916 года выпуска. Этот крест, сохранившийся Божиим Промыслом у Савиных, — и священная память, и своего рода символ тех страданий, которые пришлось разделить вместе с отцом Сергием всей его семье. Их раскулачили якобы за неуплату налогов, отняли лошадь, две коровы, все имущество. Матушку Юлию выгнали с детьми на улицу. Они жили по домам у прихожан. Мать нашего собеседника Нина Сергеевна, учительница, до самого замужества не имела своего угла. За ней постоянно тянулся шлейф дочери священника, врага народа. В Пижемскую школу ее не принимали, поэтому всю жизнь она работала в отдаленных деревнях: в Кувербе, Курлы, преподавать ходила за несколько километров.

Огни Мирянги

О своих многочисленных предках, носивших духовный сан, Михаил Иванович узнал только спустя полвека. Раньше эту тему трогать было опасно. Зато живой пример веры он получил от своих родных по отцу — бабушки, дедушки, теток, с которыми он воспитывался в Мирянге, что в 40 километрах от Пижмы. Иван Ильич Савиных, отец Михаила, кроме глубокой веры привил сыну и особенную, до мурашек, любовь к малой родине.

Листая с нами фотоальбом, Михаил Иванович вспоминал закаты родной деревни Мирянги, где прошли его детские годы, ее пруды и холмы, «хлебосольные избы с иконами в красных углах», натруженные руки бабушки Прасковьи Михайловны, ее крестное знаменье вслед. О них Михаил Иванович сегодня складывает стихи, а когда читает их, прячет ненароком накатившие слезы.

К вере в их семье не принуждали. Дедушка с бабушкой молились, а внуки видели. В их доме хранились большие храмовые иконы, принесенные из близлежащих с Тоншаевом деревень, когда там закрывали и разоряли храмы.

Михаил Иванович помнит, как мальчишкой с тетками пешком ходил молиться в Яранск за 40 километров от Мирянги. Там был действующий храм и могилка почитаемого старца.

— Мы шли 12 километров лесом, затем полями, чтобы постоять на службе, — вспоминает Михаил Савиных. — Навещали могилку старца Матвея Яранского. Преподобный Матвей подвизался в 10 километрах от Яранска рядом с Пророчинским монастырем, в начале 1990-х годов он был канонизирован как местночтимый святой. Родом он был из вятских купцов. Стяжал дар прозорливости. Его почитали еще при жизни. Моя тетка ходила к нему за духовным советом. Когда монастырь разорили, он переехал жить в деревню Ерши. После смерти его несли на руках около 20 километров до самого Яранска. Чтобы прекратить его почитание, власти распорядились выкопать его останки. Стали копать — из могилы искры пошли. Отступились. Могилку залили бетоном и заармировали. Помню, мы с тетками пришли на могилку, а в бетоне пробита дырка, торчит арматура, и люди берут оттуда песочек. Дома мы разводили его с водой, прикладывали к больным местам. Сейчас там поставлена небольшая часовенка, сделано надгробие. Мощи святого находятся в храме. Недавно с внуками к нему ездили.

Пешком до Соловков

Крестьянам Савиных тоже выпало пострадать за веру. Дедушке Михаила едва удалось избежать ареста после того, как он выгнал из своего дома уполномоченного по делам религий. Ему даже пришлось по настоянию родных уехать в Пижму и начинать там новую жизнь. Всю жизнь «дерзость» Ильи Савиных припоминали его родным сестрам, которых ущемляли в правах, урезали землю.

Дед Илья был бесстрашным, мог постоять за веру. Однажды ему хватило мужества дойти пешком до самих Соловков. Будучи подростком, он поранил топором ногу и заработал заражение крови. Был при смерти. В тот момент он дал Богу обет: если поправится, то сходит в благодарность в Соловецкий монастырь. Дед выжил, но всю жизнь хромал. Вместе с ним на Соловки пошло еще несколько человек. Большую часть пути шли пешком. Где-то ехали, где-то плыли. С Соловков он привез сувениры.

— Угощайтесь медом, — потчует хлебосольный хозяин.

— У вас своя пасека?

— Держу несколько ульев, — отвечает хозяин дома, несколько смущаясь. — Дед Илья на Мирянге пчел держал, и другой дед Сергей Лаврович в Ошменском тоже. В нашем роду было особое отношение к пчелам.

Супружеству Михаила Ивановича 40 с лишним лет. Трое детей, шестеро внуков. Жена во всем поддерживает его, просит рассказать стихи, показать свои инженерные творения: самодельный трактор, который пашет, косит и копает, беседку-домик для внуков, приглашает на свою маленькую фабрику, показать, как проращивают пшеницу.

А я любуюсь домом… Бревна еще крепкие, большие. Уже 40 лет в нем живут Михаил и Алевтина Савиных, еще 40 лет он пролежал раскатанный по бревнам на Мирянге, а сколько десятилетий до этого в нем жили дед и бабушка Михаила Ивановича, растя своих детей. На крыше родового дома — флюгер в форме трубящего ангела. Живет память — живем и мы, наши дома и семьи, хранимые верой своих предков.

Марина Дружкова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.