«Лучшее в моей жизни — это люди»

Этим летом в Дивееве проходил второй межрегиональный форум православной молодежи «Радость моя». На пяти дискуссионных площадках были организованы мастер-классы от известных спикеров, беседы и встречи, круглые столы, тренинги. А открывала форум беседа молодежи с нашей землячкой, певицей Ольгой Кормухиной. Тема разговора была обозначена так: «Православие и творчество. Из личного опыта». История воцерковления заслуженной артистки России, эпизоды ее творческой жизни вызвали большой интерес, молодежь задавала много вопросов. Часть разговора — в нашем материале.

— Когда я сюда ехала, думала: о чем мне с вами говорить? — начала разговор Ольга. — У меня самая обыкновенная жизнь. И лучшее, что в ней было, — это люди. Мой совет: не стесняйтесь задавать вопросы! Все, чего я добилась, это благодаря тому, что я жутко любознательна, любопытна и упряма. Вытрясала знания из каждого, кого присылал мне Бог. И все, что на данный момент жизни насобирала,  — выжимки из людей, которые обладали большим опытом, чем я. И я готова этим опытом поделиться с вами. Потому что исключительно своего у меня, честное слово, нет, кроме голоса, да и тот от Бога.

— С чего начался ваш творческий путь?

— С туалета! Я училась на архитектурном факультете строительного института, там был огромный женский туалет, выложенный белым кафелем. Там была замечательная акустика! Как-то я пела там что-то из Донны Саммер, это была очень непривычная манера тогда. В Советском Союзе другие песни пели, как тогда смеялись: слова Союза писателей, музыка Союза композиторов. На мое счастье, мимо туалета проходили работники обкома комсомола. Они услышали мое пение, дождались, когда я напоюсь и выйду, привели в наш комитет комсомола и сказали: будешь представлять наш город на Всесоюзном джаз-рок фестивале «Нижегородская весна». Это был 1981 год. Мне вручили «запретную» тогда пластинку великой американской певицы Махалии Джексон, с тем чтобы я выучила один из ее спиричуэлсов. И я, как обезьяна, сняла этот спиричуэлс, очень похоже. И мне один человек сказал: «Здорово, но нет главного. На концертах Махалии людей на неотложках увозят». Я подумала, что же должно быть, чтобы так сердце реагировало? Стала много слушать ее, выискивать о ней информацию, но сделать это в то время было практически невозможно. Тогда я сделала построчный перевод и, наверное, впервые в жизни попробовала молиться. Там были такие слова: «Даже в самые страшные бури самая тихая молитва будет услышана». Именно эти слова зашли мне в сердце, с них началось мое пение, они осветили все мое дальнейшее творчество. Я никогда себе не позволяла снижать планку, никогда не пела ни одной пошлой песни.

А возвращаясь к фестивалю, скажу, что там был определенный успех. Я вышла такая толстая (весила тогда 80 кг!), в черном мешковатом платье и понимала, что мне ловить нечего, что просто буду петь, потому что мне это очень нравится. Здорово, что много народу сидит, меня слушает. Я забыла про все и пела просто для Кого-то Там. И когда закончила петь, сначала была тишина, а потом такие овации! Ну, и Гран-при.

— Как получилось, что обычная горьковская девчонка оказалась в Москве, на большой сцене?

— Моя карьера началась в ресторане «Нижегородский». Потому что только в ресторане в советское время можно было петь фирму и петь с настоящим бэндом. У нас был барабанщик, Лева Тишин, Царство ему Небесное. Он играл во многих джазовых коллективах, один очень известный эстрадный певец звал его к себе работать, но Лева отказался. Вот вам уровень людей! Они не продавались ни за славу, ни за деньги. Они все были за музыку, за идею. Как говорит мой духовник: когда человек отстаивает правду в себе — это уже молитва. Потому что правда есть Бог, любовь есть Бог. Оглядываясь назад, скажу, всю жизнь я искала правды и любви. И я их нашла в православии. А в Москву меня пригласил Олег Лундстрем, который услышал меня в «Нижегородском».

У меня сильный ангел-хранитель, потому что даже в таких местах он меня хранил, посылал мне людей, которые были добрым примером. Может, они во многом поступали неправильно и сами были неправильными — попивали, курили, блудили, но в каких-то главных моментах они были очень честны и очень увлечены. Ведь кто такой человек верующий? Это человек увлеченный. Как говорит мой духовник: он как влюбленный. Влюбленный говорит только о предмете своей любви. И когда, действительно, человек верит искренне, он ни о чем другом, как о Боге, помышлять не может. Я смотрю на мужа — думаю о Боге. Смотрю на своего ребенка — думаю о Боге. Пою — думаю о Боге. Потому что все это мне дал Он.

— Расскажите о своей семье.

— Мой муж — Алексей Белов, мы поженились в довольно зрелом возрасте — мне было 38, ему 40. До этого я собиралась в монастырь и когда поехала за благословением к старцу Николаю Гурьянову, он меня огорошил тем, что мне венчаться предстоит. Батюшка сказал, что жених будет благочестивый. А Леша в то время еще был с группой «Парк Горького» в Америке, они 13 лет прожили в Лос-Анджелесе, до сих пор популярны во всем мире.

Когда мы с Лешей поженились, поехали к отцу Николаю, спросили: а будут у нас детки? «Будут. Мальчика Анатолием назовете, а девочку Анатолией». Мы решили, что все случится сразу, лет-то было уже много. Месяц, два прошло — нет. Как-то лежу я, чувствую, что-то тянет меня, а что — не пойму. Вроде, и не болею, но делать ничего не хочу и не могу. А у меня напротив дивана иконостас. Подняла глаза — Серафим Саровский на меня с иконы смотрит. У меня сердце зашлось. Захожу к мужу в студию, говорю: «Я поняла, мне надо идти пешком к батюшке Серафиму. За ребенком». Он засмеялся: попостись, утром съешь антидор, и все пройдет! «Нет, не пройдет», — отвечаю. И точно! В восемь утра — звонок в дверь. Открываю — стоит наш знакомый иеромонах и говорит: «А я не один!» И вынимает из портфеля икону батюшки Серафима! Точь-в-точь как наша! Это было 30 июля. На следующий день я поехала в Арзамас. Зашла в собор, простояла на службе, набрала просфор, святой воды и пошла в Дивеево. 60 километров! Кто ходил крестным ходом, тот знает. Прошла 20 километров, чувствую: идти тяжело, ступни распухли, босоножки давят. У меня ножнички были, я ими босоножки разрезала и пошла дальше. Надо сказать, что я и раньше в Дивееве бывала, но каждый раз на машине. И как-то одна женщина там мне сказала: «К Серафимушке-то лапоточки надо стоптать, так он сам сказал». Потому я и решила идти пешком. Иду, чувствую, что только на Богородичном правиле иду, еще 10 км прошла. Встала. Слезы градом от боли и от обиды, что не могу идти до конца. Начала молиться, чтобы Божия Матерь простила за лишь наполовину пройденный путь и приняла мой подвиг. Вторую половину дороги до Дивеева я доехала на попутной машине. А на следующее утро по благословению священника я с хором пропела всю литургию, хотя многие песнопения были незнакомы. После литургии мне не хотелось ни с кем встречаться, чтобы не растерять благодать, и я уехала домой. Приехала 2 августа, а на следующий день мы поехали к отцу Николаю. Я уже чувствовала, что я не одна, что во мне есть жизнь. Батюшка нас помазал как на соборовании, мы еще подумали, что это значит, что он нас так освятил? А когда обратно шли, меня в сторону будто повело. Муж говорит: да ты беременная! Второго мая родилась наша дочь Анатолия. Спустя ровно девять месяцев. Вот не чудо ли? Это я рассказала вам лишь для укрепления веры.

— Когда у вас нет вдохновения, что вы делаете?

— Я согласна с Пушкиным. Он говорил: вдохновение приходит во время работы. Но бывают другие моменты, когда я чувствую себя не в голосе или не в форме. Я простым языком скажу — должно штормить, когда подходишь к микрофону. Потому что, когда записываешь песню или классическое произведение, понимаешь, что это услышат очень многие и это может остаться надолго. Поэтому ни фальши, ни чего-то дежурного не имеет права быть. Все должно быть по высшему разряду. И если у меня такого состояния нет, я иду заниматься шитьем, или читаю, или столярничаю. Я сама люблю делать мебель у себя в доме: красить, пилить, строгать. И знаете, вдохновение приходит. Ребята, мой совет: не избегайте физического труда. Как можно больше трудитесь, потому что только физический труд дает полное отдохновение уму, душе измученной, и появляются какие-то высокие смыслы. И тогда ты готов идти творить!

— Искусство всегда сопровождается искушениями. Какие искушения были у вас, как вы их проходили? Что можете посоветовать творческому молодому человеку?

— Когда я решила уйти в монастырь, основными причинами были те искушения, о которых вы догадываетесь. Но они были связаны не с самим творчеством, а с той средой, в которой я вынуждена была находиться, с которой не хотелось соглашаться и каким-то образом родниться. Я всех люблю, но моя любовь окрашена некоей жалостью: когда смотришь на человека покалеченного, понимаешь: он прекрасный человек, но он многого не может, он просто покалечен. Но когда я вижу, что творят многие, у меня возникает чувство возмущения. И не всегда есть возможность отделить гнев на человека от гнева на то, что он совершает. То есть это, пожалуй, самое трудное — правильное отношение к людям. Когда отец Николай мне предрек венчание, я поняла, что мне оставаться в миру. А что я могу? Только петь. Он мне сказал: пой, пой. Я говорю: а где? Ответ: везде. «На клиросе? — Пой на клиросе! — А на эстраде? — Я не знаю, что это такое». Он мне дал понять, что есть пение, а есть эстрада. То есть нужно петь, как на клиросе. Когда я участвовала в телепроекте «Две звезды», мы буквально жили на съемочной площадке каждую неделю по трое суток. Все: оркестр, администраторы, редакторы, артисты. Там вылезают все твои и хорошие качества, и плохие. Но одно было неизменным. Съемки начинались в воскресенье, а это служебный день. Мы с Лешей в церкви: он в алтаре, я на клиросе. Я отпела на клиросе и пошла на съемку. Меня все спрашивают: «Кормухина, как так получается? Ты выходишь на сцену — и все меняется: воздух, публика, даже оркестр. Что ты делаешь?» Я говорю: «Сама я ничего не делаю, просто приношу вам ту благодать, которую получила в храме, я просто переносчик.» Я много искала у святых отцов об искусстве. И нашла немного у Феофана Затворника. Он говорит, что человек искусства должен иметь помысл — не навредить. И надо проверять себя так: если ты выходишь на сцену и боишься, это говорит о том, что тебя волнует, как тебя воспримут. Тебя не волнует, что ты будешь делать. Честно говоря, прежде у меня было такое волнение. А потом я стала следить за своими ощущениями. Иногда меня спрашивают: а что ты думаешь, когда выходишь на сцену, о чем молишься? А я всегда собираю свою группу перед концертом, мы молимся. У меня один помысл: «Господи, помоги, чтобы люди получили от меня то, что хотят, только бы их не подвести». Я понимаю, что они все про меня знают, знаю, что они чего-то от меня ждут, многие знают, что я человек православный, и, конечно, смотрят через увеличительное стекло.

— Что для вас чувства и интуиция сердца? Стоит ли им доверять?

— Интуиции не надо бояться, особенно женщине. Я люблю беседовать с одним батюшкой. Отец Алексий — кандидат физико-математических наук, был многообещающим ученым, но в 30 лет уверовал, стал диаконом, потом священником. Он умен, образован и, самое главное, умеет собирать и обрабатывать информацию. Ребята, я настоятельно хочу вам посоветовать: нужно научиться отбирать информацию и обрабатывать ее. Почему? У вас сейчас страшное искушение — обилие информации. У нас был ее недостаток, мы ее выискивали, у вас — слишком много, в ней нужно не потеряться. Она на 90 процентов ерундовая. И отыскать 10 процентов — тоже труд. Ребенку задаешь вопрос — он первым делом лезет в смартфон, чтобы посмотреть ответ. Он даже не хочет подумать! А ведь это самое интересное. Мое любимое занятие — учиться. У меня три образования: архитектурный, академия музыки им. Гнесиных и ВГИК, куда я в 47 лет поступила на режиссуру. Так вот этот отец Алексий мне сказал: не надо бояться интуиции, женщине она дана от Бога. У меня, знаете, сколько слез девичьих в сообщениях в соцсетях: муж или парень бросил. Ну, ты же чувствовала! Не знаю ни одной, которая бы не чувствовала, что этот человек не совсем надежный. Не цепляйтесь! Ваш никуда не денется. Моя жизнь показала, что нужно верить и он придет, и никуда не денется, даже из Америки прилетит, как у меня было.

Беда какая у нас: девушки очень хотят замуж, выходят, рожают ребенка. А потом разводятся. Разочаровались! А почему? А потому что очаровываться не надо! Простота! В ней красота и святость! В жизни настолько все прекрасно устроено Богом, настолько все премудро: любуйся, не придумывай себе, не накручивай! Не надо предвосхищать события: у Бога все настолько просто! И эта простота прекраснее всех наших фантазий. Думаете, почему я так люблю с детьми и молодежью общаться? Потому что нет еще разочарования столько. Смотришь на пожилого человека, вроде, весь в регалиях, но такой разочарованный, и атмосфера тоскливая такая. Один мой знакомый священник  — отец Валерий — буквально вложил в мою голову: самое страшное — это состояние уныния, избегай его всеми возможными способами. Потому что уныние — это отсутствие Бога в твоей жизни.

— Какими качествами обязательно должна обладать современная женщина?

— Высоцкий главным человеческим качеством считал верность. Все лучшие женщины, которых я встречала в жизни, обладали этим качеством. Верность во всем: Богу, мужу, делу, которое выбрала. Женщина может быть кем угодно: великим ученым, артисткой, учителем, матерью-героиней. Главное — она должна быть этому всему верна. У верности, исторически, тот же корень, что и у веры. Значит, в основе верности лежит вера. Вера в то, что все, что происходит, — плохое или хорошее — это правильно. Учитесь принимать все! Мой любимый доктор говорил: «Олечка, самые полезные лекарства, как правило, самые горькие».

Текст: Оксана Москвина
Фото: Сергей Лотырев и из архива Ольги Кормухиной

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.