Митрополит Димитрий: «Строить храм ради храма нет смысла»

В мае Нижегородскую епархию посетил с визитом митрополит Читинский и Петровск-Забайкальский Димитрий. Он участвовал в торжествах, посвященных 350‑летию Нижегородской епархии, которые состоялись 12 мая. А накануне, 11 мая, гость дал интервью радио «Образ», затронув в том числе вопросы православного образования и взаимодействия армии и Церкви. До своего воцерковления офицер-танкист, он несколько лет был войсковым священником Забайкальского казачьего войска, входил в состав коллегии войсковых священников при Синодальном комитете по взаимодействию с казачеством.

— Владыка Димитрий, вы не первый раз в Нижнем Новгороде, в нашей епархии. Меняется ли, на ваш взгляд, нижегородская земля?

— Если говорить о впечатлении, об эмоциях, то они всегда только радостные. Любовь и забота, которые проявляют к своим гостям владыка Георгий и его сотрудники, всегда поражают. Нижегородская епархия не только для нас, забайкальцев, а вообще для многих в Русской Православной Церкви является примером и храмостроительства, и сохранения той исторической красоты, смысла, посыла, который закладывали в строительство храмов наши благочестивые предки. В нижегородских храмах эта любовь к Богу, к красоте, эстетике совершенно очевидна. И этот посыл в первую очередь дает сам владыка Георгий: он любит Бога, служит Богу и призывает к этому всех остальных.

— У нас в епархии большое внимание уделяется консервации разрушенных храмов. Много храмов строится, много возрождается. Как с этим обстоят дела у вас?

— На мой взгляд, строительство храма начинается с того момента, когда объединяются люди, которые любят Бога. Допускаю, что малая толика храмов строи­лась на потребу человека, имеющего избыточные средства. Ему хотелось  как-то выразить через храм себя, свою любовь к Богу.

Одной из причин приезда в Нижний Новгород было как раз желание обратиться к владыке Георгию за помощью и консультацией по восстановлению и реставрации храмов, которые являются памятниками. У нас в митрополии есть храм, который, к сожалению, до сих пор не восстанавливается — храм Успения Пресвятой Богородицы недалеко от Нерчинска. Раньше в этом селе был мужской монастырь. Это первый каменный храм, построенный за Байкалом до того, как начал строиться Петербург. И, кстати, его строители были отозваны на строительство Петербурга. Трудность его восстановления связана не только с финансами (нашлись добрые люди, готовые посодействовать), но нужно сделать все правильно, не потерять то, что есть, чтобы восстановление не превратилось в новострой.

— Вы ведете страницу «ВКонтакте» и нередко выкладываете там посты с изображением картин известных и не очень художников. Вам это близко? Может быть, вы сами пишете?

— Нет, я не пишу. Но люблю хорошие картины, люблю читать. Павел Флоренский в письмах своей невестке, уже находясь в заключении, дает ей совет по воспитанию детей, то есть его внуков. Он говорит о том, что в доме должны быть хорошие картины, если нет возможности — репродукции, что должна звучать хорошая музыка. И даже если дети не понимают все это сейчас, это будет для них фундаментом. И потом будет возможность правильно оценивать красоту.

— В Забайкалье такие просторы! Преж­де вы были епископом Нерчинским и Краснокаменским. Между населенными пунк­тами не одна сотня километров первозданной тайги. Как себя ощущают люди, которые живут там поколениями, и что их сплачивает?

— Да, между Нерчинском и Краснокаменском 500 километров, за месяц я по десять тысяч километров наматывал по епархии. Эти расстояния поражают немного. Помните, в «Мертвых душах» два крестьянина рассуждают, глядя на бричку Чичикова: доедет это колесо до Москвы, если доведется? А до Казани? На первый взгляд, это выглядит шуткой, но это передает мировосприятие человека, живущего несколько в ином темпе времени, нежели мы сейчас. Мы многое теряем от того, что быстрее все делаем: тем меньше времени подумать, посозерцать. А это очень полезное состояние. Одна из важных добродетелей, о которой просят монахи при постриге, — дар рассуждения. А какое рассуждение, когда на него нет времени? Наши расстояния как раз дают время понаблюдать, порассуждать, увидеть эту красоту. Продолжая тему строительства, строить храм ради храма нет смысла. Строить нужно там, где есть люди, которые без этого жить не могут.

— Если говорить о кадрах, как вы решаете этот вопрос? Где берете священников, которые пользуются уважением и доверием у паствы?

— Я знаю, что кадровый голод есть во многих епархиях. Но в нашей митрополии он особенно ощущается. У нас две епархии: Читинская и Нерчинская. В Нерчинской 24 района, а священников — 13. То есть один священник на два района. Поэтому, как найти кандидатов? Если кто-то знает ответ на этот вопрос, дайте адрес. Я срочно туда обращусь.

— Наверное, проще, когда в епархии есть духовная семинария или духовная академия, как в Москве?

— Создавать семинарию или иное духовное учебное заведение только для того, чтобы оно было, нет смысла. У нас нет такого количества желающих обучаться. Увы. Мы стараемся решить кад­ровую проблему разными путями, сейчас несколько человек учатся в разных семинариях — в Хабаровске, Кемерове. И наши священники, которые не имеют полного семинарского образования, заочно продолжают обучение. У нас есть православная гимназия. Мы не готовим в ней священников. Гимназия служит тому, чтобы у детей, которые из нее вый­дут, были заложены любовь и понимание отношений с Богом. Как они в дальнейшем определят свою судьбу, это их личный выбор. Но все равно мы надеемся, что кто-то из них может связать свою судьбу со священнослужением.

К сожалению, в нашем крае, притом даже что и губернатор, и администрация Читы относятся к Православной Церкви с любовью и пониманием, остальные чиновники — очень пренебрежительно. Думаю, это тоже накладывает отпечаток на выбор профессии. Одно дело, когда тебя приглашают на разного рода мероприятия, и другое дело — отношение к этому людей: сейчас модно быть православным, пускай поп здесь посидит.

— А кто для вас стал учителем, когда вы решили стать на путь священно­служения?

— Я очень счастливый человек и мог бы сейчас многих поблагодарить, начиная со школьных времен. Несомненно, все архиереи, которые встречались мне в течение моей священнической жизни, — выдающиеся люди. Многие из них живы, и мне очень приятно о них говорить. Это и владыка Иннокентий, который рукополагал меня в иподиакона и во священника. Владыка Евстафий, который для Забайкалья вообще знаковая личность. Он постригал меня в монашество. Владыка Владимир, рекомендовавший меня к этому высокому служению. Это и владыка Георгий. Мы с ним впервые встретились на занятиях для архиереев, недавно назначенных на кафедры, которые проводит Московская патриархия. Владыка Георгий был одним из преподавателей, и он предложил: хотите научиться — приезжайте. Меня приняли один раз, второй. Причем это были не паломнические и тем более не туристические поездки. Это были рабочие поездки, где сначала выяснялось, чему мы хотим научиться, и по всем темам мы получали ответы.

— Вы сын офицера, в 1983 году окончили Киевское высшее военное танковое училище, 15 лет прослужили в Вооруженных силах. И вдруг радикально поменяли свою жизнь: оставили армию и пришли в Церковь. Как это случилось?

— У меня вся жизнь: куда позвали, туда я и шел. Бог позвал, и я пошел. Я понял, что коммунизм в том виде, в котором он существовал, — это вредоносно. Идея общей жизни очень близка Церкви, почему русский народ и принял ее все-таки. Для меня это был естественный переход из одного состояния в другое: я защищал земное Отечество — перешел защищать Небесное. В конце 1990‑х годов на защиту страны не давали ни патронов, ни бензина. Армия занималась выживанием. Поэтому для меня тот переход не был кардинальной ломкой. В моей семье были верующие, к Церкви никогда враждебно не относились. Я жил между двумя храмами: Николаевским, где меня крестили, и греческой церковью. С детства видел те самые «белые платочки». Каждое воскресенье они шли в храм. С этим и вырос.

Беседовали Наталья Звягинцева и Павел Аккуратов. Версия для печати Оксаны Москвиной

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.