Можно ли быть с верой и с чувством юмора?

В русской православной культуре слова «смех», «юмор», само понятие смеха, смеющиеся люди — все носит оттенок несовершенства, греховности. Смехотворство, юмор — всегда элемент сниженной культуры. Смех считается неуместным, когда люди испытывают высокий духовный подъем, объяты патриотизмом, сопереживанием, ликованием или негодованием, важным делом или просто заняты трудом. В подтверждение тому — русская пословица: «Где смех, там и грех». Всегда ли это так и так ли вообще?

«Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» (Лк 6:25). «Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь» (Лк 6:21), говорит Священное Писание. Разными видами смеха смеются ныне те, кто потом восплачет.

Действительно, смех бывает разным. Один обличается православной культурой, для которой путеводной звездой всегда служат аскетические добродетели, но есть и второй, о котором чем меньше скажешь, тем лучше, ибо меньше исказишь. Это истинное радование о Боге, пасхальная радость, «живот (жизнь) тайного веселия», как живописно и точно говорится о Пресвятой Богородице в Ее Акафисте.

Духом рассуждайте

Как различить эти два вида смеха: светлый и темный? Очень легко — по улыбке, по глазам смеющегося. В себе же его можно узнать по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого, смягчающего сердце веяния, то смех — несветлый. Если в груди жестко и сухо и улыбка кривится, то и прямо — грязный. Такой бывает после сального анекдота, после какой-нибудь надменной насмешки над гармонией мира. Она искажает и душу человека, и это выражается в искривлении черт лица.

Смех не во грех, если он не связан с осуждением и злословием. Ведь есть врачующие смех и улыбка. Мы должны стараться следовать заветам святого апостола Павла: «Утешайте малодушных, всегда радуйтесь, духом пламенейте, радуйтесь с радующимися, плачьте с плачущими». Духовно зрелый христианин, конечно, и во время поста выполняет завет Господа Иисуса Христа: «Ты, когда постишься, не уподобляйся фарисеям и лицемерам, напускающим на себя унылый вид, но помажь главу елеем, лице водой», то есть имей образ светлой радости, приветливости, добродушия.

Итак, смех — не грех, когда он созидает, настраивает на доброе, проливает утешение в слабые души, снимает напряжение, разряжает конфликтную ситуацию.

Влага земле жаждущей

Обратимся к примеру наших святых. О преподобном Серафиме вспоминали, что он, приходя из пустыньки служить в храме, заходил на клирос и, если видел унывающих или поникших собратьев-монахов, для каждого находил слово утешения, причем мог сказать что-нибудь веселое или смешное для приободрения. В результате и те, к кому было обращено его слово, получали пользу, и все молящиеся в храме, ибо хор пел стройнее, и молитва спорилась.

А преподобный Амвросий Оптинский! Известный московский проповедник прото­иерей Артемий Владимиров так говорит о старце: «Неотмирный» отшельник, всероссийский старец, утешитель тысяч людей — кто, как не он, владел юмором — пастырским средством утешения душ! Юмор в устах преподобного Амвросия — это замечательное благоуханное лекарство, которое вышучивает порок, взятый сам по себе, врачует близкие к отчаянию души, настраивает христианина на спокойный, мирный лад, удаляет из наших сердец страхи, тревоги, ту нервность, те беспорядочные эмоции, которые так часто мешают современному церковному человеку обрести правильное устроение души».

Слово «юмор» происходит от латинского «гумор» — влага. Юмор — это состояние души, подобное тому, как умягчающая живительная влага орошает пересохшую почву.

Это такое устроение и настроение души, обнаруживаемое в слове и через слово, когда говорящий человек из благих побуждений, желая ободрить, утешить ближнего или смягчить ту или иную конфликтную ситуацию, прибегает к особым языковым средствам выражения мысли.

Юмор следует отличать от иронии и сатиры. Ирония не предполагает человеколюбия в говорящем, но может быть названа высмеиванием человеческих недостатков. Не случайно существует словосочетание «убийственная ирония», то есть словесный удар, направленный на поражение, нанесение морального ущерба человеку. Сатирой же называют ироническую речь общественного звучания, нацеленную на высмеивание общественных недостатков, критику политической системы или нравов.

Где грань?

Где же та черта, до которой — невинное радование, добродушный юмор, а после — греховное смехотворство? Она невидима, но совершенно осязаема — в поступках, движениях, во всем поведении христианина. Это та грань, которая отличает козлищ от овец. Ее всегда почувствует человек, ходящий пред лицом Господа Бога, стяжавший начаток страха Божия, то есть человек, привыкший к молитве.

«Человек молящийся бывает осторожен в словах. Человек, не расстающийся с молитвой и в мирской жизни, всегда шестым чувством ощущает, приносит он пользу или урон. Приращение или ущерб душе собеседника. Человек молящийся исполняет по наитию совет апостола Павла: «Каждое слово ваше да служит к назиданию братии, да будет приправлено солью благодати» (Кол 4:6). «Человек молящийся имеет вкус благого, правдивого, чистого и прекрасного слова», — говорит прото­иерей Артемий Владимиров.

Христианин, ведущий внимательную духовную жизнь, благоговеющий пред самим таинством жизни, будет целомудрен во всем, в том числе и в смехе. Святые светили миру и своим плачем, и улыбкой. Как дети. Ибо только у детей и подлинно верующих во Христа людей есть чистота жизни, очевидно проявляющаяся даже в чертах лица.

«Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное» (Мф 18:3). Почему так — ясно без лишних слов. Высшая похвала — сказать о человеке: «У него детский смех». Смех непорочный, пасхальный, жизнь тайного веселия.

Дмитрий Романов

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.