На защиту родного Сталинграда

С момента тех событий прошло уже 77 лет. В этом году защитнице Сталинграда, с 1947 года горьковчанке Александре Нестеренко исполнилось 95 лет. Она все помнит и рассказывает юным нижегородцам о том, как пережили бомбежку Сталинграда дети, как героически его защищали советские солдаты и сами жители. О себе говорит неохотно: на войне у меня была скромная роль, стоит ли тратить на меня время? В преддверии юбилея Победы, несмотря на плотный график (ее постоянно приглашают на встречи по линии Союза ветеранов) Александра Алексеевна нашла время поговорить с нами о том, чему сама была живым свидетелем.

Ей было четыре года, а сестре шесть месяцев, когда умерла мать. Она пережила страшный голод 1930-х, питаясь корнями болотных растений, а когда над Сталинградом нависла опасность, ушла добровольцем на фронт — защищать родной город. Девчонка совсем, меньше 40 килограммов весом, слабенькая, худенькая. Даже не успела окончить школу. 17 декабря 1942 года под Сталинградом погиб ее отец Алексей Васильевич. А 2 февраля, когда Александре исполнилось 18 лет, Сталинградская битва завершилась победой советских войск.

День 22 июня 1941 года

— Мы узнали о начале войны по радио. И сразу весть разнеслась по дворам. Только и было слышно: «Война, война, война…» Мне тогда было уже 16 лет, школу-семилетку я закончила только через год, в 1942-м.

После объявления войны мы все сразу побежали в школу. Там нам сказали, что фашистская Германия напала на Советский Союз и уже бомбила Киев и другие города.

С началом войны было холодно и голодно. В школе мы писали на газетах между строчек, тетрадей не было.

Первый год войны

— Когда немцы бомбили Сталинград, к нам в Петропавловку (ныне Ахтубинск) поступали раненые. Все школы были переоборудованы под госпитали. Наша мачеха, Мария Петровна, работала там медсестрой.

Петропавловку бомбили крепко. Немцам была нужна железная дорога на Астрахань, которая проходила рядом с нами. В наш двор попала бомба, из дома вырвало стену — зимовать пришлось очень туго. Хоть мы эту стену кое-как и забили, но все равно был холод.

Школьников привлекали к работе в колхозе. Практически все лето мы ездили в степь, собирали после молотилки колосья. Ночевали в сарае. Кормились арбузами, тогда они как раз поспели на бахчах. Жара была сорок градусов. Очень многие после этого заболели, получив солнечный удар. В том числе и меня оттуда привезли домой больную.

Сентябрь 1942-го

— Когда немец подходил к Сталинграду со стороны степей, в райком комсомола пригласили девушек и сказали: «Сталинград в опасности! Вы нужны фронту!» Нас пятеро девушек ушли добровольцами. Немцы быстро продвигались к Волге, и наши части, отступая, не успевали оставлять радистов для осуществления связи со штабом. Нужны были связистки на короткое время, пока не установят радиостанцию.

Со Сталинградского фронта приехал капитан Богатырев с заданием доставить нас в штаб фронта. Им нужны были девушки в качестве тыловых разведчиц. Не фронтовых, а тыловых! Нам предстояло переходить через линию фронта, идти за 30 километров вглубь территории, занятой противником, с определенным заданием. По пути мы должны были видеть и запоминать: какие войска, какая техника, какие самолеты — и приносить информацию в штаб. Все эти данные записывать было нельзя, только запоминать.

Как готовили разведчиц

— В нашей группе было пять девушек, все из Петропавловки. Мы жили в лесочке. Нас усиленно готовили, учили основам тыловой разведки: как переходить через линию фронта, как вести себя в тылу среди врага. Разыгрывались возможные ситуации. Нас учили все анализировать и быть незаметными, бесконфликтными. То есть всему, что нам помогло бы выполнить задание и выжить. Основной упор в обучении был на развитие памяти. И вот до сих пор у меня отличная зрительная память и память на цифры.

В чем мы из дома прибыли, в том и ходили: телогрейки, платок на голове, на ногах опорки. Перед тем как меня провожать на задание, старший нашей группы (мы его называли «отец родной») говорил мне: «Не зыркай! Не смотри на немцев. Глаза всегда держи вниз опущенными и платок опусти почти на нос».

Первая разведка

— Однажды утром нам объявили: завтра мы выезжаем, к такому-то часу собраться и быть готовыми. Пришла машина, нас погрузили и повезли в сопровождении представителей школы. Нашу группу перевезли через Волгу в Сталинград, там сразу разъединили и распределили по заданиям. Больше мы друг друга никогда не видели. Только после войны я узнала, что одну из наших девушек фашисты расстреляли.

Мне дали задание идти в тыл к немцам. Но для начала надо было перевести меня за линию фронта. Между позициями обязательно были разрывы шириной от пятидесяти до двухсот метров, в зависимости от местности. В этих местах и с нашей стороны, и со стороны немцев располагались пулеметные гнезда. И кто бы ни двигался по нейтральной полосе между позициями, сразу же стреляли, не спрашивая. Поэтому у всех были свои тайные ходы. Вражеских мы, конечно, не знали. Перевели меня через линию фронта так, что немцы не заметили, показали направление и сказали: «Вот по этому тракту и иди».

Перед заданием мне не дали ни денег, ни продуктов. Выдали только кусочек хлеба на первый день. А из вещей дали спички, иголки, керосиновые лампы и стеклянные пузыри к ним — на обмен. Эти вещи были в то время одними из самых необходимых в хозяйстве. Мне нужно было найти какую-нибудь группу женщин и с ними слиться. Одной в степи выжить было бы очень тяжело.

По пути я должна была следить за движением немецких войск. У немцев всегда на машинах были нарисованы разные знаки. Вот, к примеру, едет машина, а на ней нарисована летящая птица. Это значит, что где-то рядом аэродром, который эта машина обслуживает. Я это все запоминала и в штабе подробно обо всем рассказывала.

Кроме разведки у меня было основное задание: в одном из сел, находящемся в немецком тылу, надо было посадить нашего радиста. Когда советские войска отступали, они договорились с одним дедушкой, что он у себя спрячет радиостанцию. У него был хороший дом, хорошая летняя кухня, всякие пристройки. Мне надо было добраться до этого дедушки, оценить ситуацию и решить, можно ли у него посадить радиста. Оказалось, что нельзя! Всю его семью немцы выселили на кухню, а в доме разместился немецкий штаб. Как там можно посадить радиста? Его же сразу обнаружат!

Обратно переходить линию фронта было самым страшным. Мне нужно было найти другую группу меняльщиц или хотя бы кого-нибудь из попутчиков, одной никак нельзя.

Чтобы перейти на свои позиции, я, наверное, суток двое сидела в одном рву. Сидела и не могла понять, где наши, а где немцы. Может, интуиция подсказала. Мне посчастливилось сразу попасть в пулеметное гнездо наших солдат. Я только на бруствер вскарабкалась, как чувствую, меня кто-то за ногу тащит: «Ты чего? Ты куда?» Ой, я так обрадовалась, услышав русскую речь! У меня даже слезы потекли от радости, что я наконец-то у своих.

Пулеметчик стащил меня в окоп, там была вырыта небольшая землянка. Вид мой был, конечно, ужасный: ноги разбиты, ботинки развалились, ведь я прошагала километров шестьдесят, наверное, не меньше.

В штабе я начала показывать на карте места, где была, что там видела. И рассказала, что радиста нельзя отправлять туда ни в коем случае. Уснула я там же, за этой картой.

После первой разведки мне дали отдохнуть, а потом опять была учеба, правда, не такая интенсивная. Один рейд за линию фронта обычно длился три-четыре дня, больше не выдержишь. Без еды и крова. Ночевали прямо на улице, даже осенью. Прижмемся друг к другу, кто каким платком накроется. Так поспим чуток — и снова в путь. Как только солнышко встает, мы уже на ногах.

За победу над Германией

— В начале января 1943 года, когда немцев под Сталинградом сильно прижали, окружая плотным кольцом, мы как тыловые разведчицы оказались уже не нужны. И нашу группу девчонок из Красной Слободы стали перемещать по направлению к Москве. Не успели нас прислать в столицу, как немцев разбили и на Курской дуге. В это время в прифронтовой полосе работали уже серьезные разведгруппы.

Летом 1944 года меня демобилизовали и предложили поехать работать в Брест на Днепро-Бугский водоканал. Эту водную систему нужно было восстановить после освобождения Белоруссии. Там я работала до 1946 года, и там же мне была вручена медаль «За победу над Германией».

В это время в Горьком было организовано Главное военное речное управление, которое принимало все репатриированные по восстановленному каналу суда. В 1947 году меня направили с документами в город Горький, в это самое управление. Так я тут и осталась.

Подготовила Марина Дружкова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.