Неизвестный Есенин

Мы продолжаем рассказ о событиях более чем сорокалетней давности, которые всколыхнули всю нашу страну и православный мир. Останки, найденные под Екатеринбургом, на предстоящем Архиерейском соборе Русской Православной Церкви могут быть признаны принадлежащими святому царю-мученику Николаю II и членам его семьи. Еще об одном участнике истории обнаружения останков — Альберте Есенине — мы беседуем с настоятелем нижегородского Вознесенского Печерского монастыря архимандритом Тихоном (Затёкиным).

— Отец Тихон, Альберт Яковлевич Есенин давно закончил свой земной путь. Он прожил яркую жизнь, и, несомненно, одним из значимых ее событий стало его участие в поисках останков царской семьи. Что это был за человек?

— В команде Гелия Рябова его называли Аликом. Родился он в 1930 году в поселке Мухтуя Ленского края, ныне город Ленск, а работал инженером в министерстве машинно-станко-инструментальной промышленности и курировал все инструментальные заводы. Рябов скрыл его истинную должность в министерстве, которое работало на «оборонку». В книге «Как это было», рассказывающей об истории необыкновенной находки, Гелий Трофимович зашифровал его «сотрудником некоего комитета». Но вначале Алик Есенин вел поиски параллельно с Рябовым. Удивительно, но после отъезда Гелия Трофимовича из Свердловска (эта поездка и стала стартом поисков) туда 10 сентября того же 1976 года отправился Альберт Есенин. На тот момент ему было 46 лет. Он приехал в Свердловск в командировку, а также с конкретной целью — посетить Ипатьевский дом и места, связанные с «уничтожением» царских останков. Приходится только удивляться тому, сколько смелых людей, интересовавшихся запретной темой, жило в то время. Вернувшись из Свердловска, Есенин напечатает сделанные им фотоснимки и оформит целый фотоальбом об Ипатьевском доме. Содержание этого альбома имеет особую ценность. Алику Есенину удалось запечатлеть буквально все комнаты, а самое главное — подвал, где была расстреляна царская семья. Удивительны фото  комнат, где жили государь с государыней и наследником, а также великие княжны. На фото есть вид из окон: понятно, что узники могли видеть только небо и дощатый забор… Но то и поразительно, что Есенин это сфотографировал! И еще важный момент: в этот фотоальбом была вложена в четверть нарезанная из листа бумаги собранная им «книжечка» с надписью на «обложке», сделанной его рукой: «Дом Ипатьева (Свердловск—Коптяки, 10–12 сентября 1976 года)». Получается, что сам Гелий Рябов, впервые побывавший в то лето в Свердловске, не планировал посещение мест, связанных с уничтожением царских останков, а Алик Есенин смог побывать даже в деревне Коптяки и сделать снимки там.

— Но Рябов и Есенин познакомились только спустя два года, в 1978-м. Наверное, они очень многое рассказали друг другу, узнав, что являются единомышленниками?

— Конечно, поговорить было о чем. Алик Есенин поделился с Рябовым очень интересными сведениями. В сентябре 1976 года, перед отъездом в Москву, он вместе с директором одного из свердловских заводов, который провожал его на вокзал, подъехал на автомобиле «Волга» к Ипатьевскому дому. Неожиданно к нему подошел пожилой человек, который, вероятно, «заприметил» его еще 10 сентября, когда Есенин фотографировал здание. Отрекомендовался Михаилом Ивановичем Юрченковым. Оказалось, что он живет совсем рядом. Они разговорились. Выяснилось, что ему 68 лет и что возле Ипатьевского дома он живет с 1908 года. Он сообщил Есенину, что  у него есть друг — лесник, который знает, где находится могила Романовых, и что он даже огородил это место кольями. Однако Есенин опаздывал на поезд, и этот разговор он передал Гелию Рябову только в 1978 году при знакомстве с ним. Тогда же, в марте, Гелий Рябов написал Александру Авдонину о знакомстве с Аликом Есениным и просил найти Юрченкова. Однако это не удалось. А в своей книге Рябов пишет о том, что у него появился сподвижник, «сотрудник некоего Госкомитета» в лице Алика Есенина, безмерно увлеченного трагедией царской семьи. Большой, басистый, спокойный. Он сразу согласился принять участие в возвращении обнаруженных в процессе поисков в 1979 году трех черепов из тайного захоронения Романовых в Поросенковом логу. «У меня он не вызывал ни малейших сомнений. Искренность агентов госбезопасности — самых изощренных и умелых — эта «искренность» всегда, или, скажем мягче, как правило, вызывает сомнение у внимательного человека. Искренность Алика была вне подозрений. Саша согласился с его присутствием…», — писал Рябов в своей книге.

— Давайте вернемся в 1980 год, когда в захоронение была возвращена часть останков, взятых оттуда для экспертизы, которую не удалось провести.

— Когда в 1980-м Рябов решил вернуть извлеченные три черепа из тайного захоронения на место, он за невозможностью еще одного участника команды — Владислава Песоцкого — поехать с ним в Свердловск позвонил Алику Есенину, и тот согласился принять участие в данном небезопасном мероприятии. Поехали втроем: Гелий Рябов, его супруга Маргарита Васильевна и Алик Есенин. В саквояже Рябов вез также медный крест со сделанной им на обороте надписью «Претерпевший до конца спасется». 6 июля 1980 года на квартире Александра Авдонина был сколочен ящик, куда положили останки. У другого участника команды Геннадия Васильева присутствие нового человека вызвало тревогу. Он пишет в своих воспоминаниях: «…Удивился смелости Гелия посвятить в нашу тайну незнакомого нам человека. Алик Есенин, по словам Гелия, вне подозрений, он из какого-то госкомитета, но не из КГБ, мы с Александром Николаевичем в некоторой тревоге, кто он на самом деле (как же слова Гелия, …тайна должна жить с нами… она живет еще с кем-то, кроме нас!?). Тревога была напрасной, Гелий знал, кому довериться — профессионал психолог». В тот приезд было решено выкопать оставленную в сентябре 1979  года железную капсулу с «сообщением потомкам о найденном захоронении» (были уверены, что некому будет читать), вернуть в захоронение останки и положить туда медное распятие, привезенное Рябовым. Электропоездом в 20:33 они выехали на Шувакиш. Приехали на место в густых сумерках, подняли шпалы. Гелий Трофимович предложил сделать сбоку могилы траншею глубиной приблизительно 1,5 метра и из этой траншеи, подкопом с глубины, углубиться в захоронение. Пробили шурф — узкое, в ширину вертикально поставленного человеческого тела, отверстие. Алик с фонариком в руке спустился в него и увидел череп. Хотя в дневнике, который вела Маргарита Рябова, было записано, что в раскоп опускался Авдонин, но Гелию Трофимовичу почему-то запомнился Алик Есенин. Далее Рябов в своей книге вспоминает: «Алик вылез, спустился я. Пришлось лечь. Было сыро, какой-то жутковатый, ни на что не похожий запах исходил от этого свода — то был действительно свод — высотой сантиметров тридцать. И череп. Я поднял его, протянул наверх, выбрался. Очевидно женский череп: моих скромных знаний хватило, чтобы это понять. Вытянутый, с выступающим затылком. Зубы впереди целы, при свете фонарика они смотрелись металлическими». Рябов подумал, что это останки Анны Демидовой, горничной. Но впоследствии проведенные экспертизы показали, что это череп государыни Александры Федоровны. На этом черепе также был обнаружен гребешок. Его вернули на место, ящик поставили в углубление, а гребень Рябов оставил у себя и впоследствии передал его протоиерею Александру Шаргунову. Есть предположение, что этот гребень императрице подарил Григорий Распутин.

Разрез в земле завалили землей и ветками (чтобы, если кто-то будет копать, не докопался бы до захоронения из-за трудности проходки). На ящик Александр Авдонин поставил большой камень, дабы опять-таки случайный человек, наткнувшись на него, не сумел бы копать дальше, вглубь. Поверхность закрыли свежим дерном, заранее аккуратно срезанным с поверхности разреза, сверху набросали сучьев и веток. Постояли у могилы без шапок. Потом вся команда отправилась к Авдониным, позвали мою тещу Елену Ефимовну Гоголюхину, подругу Маргариты Рябовой, и до утра пели белогвардейские песни.

— Вам доводилось общаться с Альбертом Есениным лично?

— Нет, но мне посчастливилось быть знакомым с его дочерью. Познакомил меня с ней участник поисков останков Романовых 1979 года Владислав Песоцкий. В конце ноября 2021 года я побывал у нее в гостях. В квартире — старинная мебель, стулья, картины. Больше всего меня поразил стоявший посреди комнаты овальный стол и свисавшая над ним старинная люстра. Сейчас, наверное, это можно увидеть только в кино. За чаем Анна Альбертовна много рассказывала о своем отце, его интересе к теме Романовых и знакомстве с Гелием Рябовым. Гелий Трофимович был частым гостем в их доме. Алик прекрасно играл на гитаре и пел песни. Приглядевшись к фотографиям, которые висели на стенах и стояли на комоде, я увидел известного певца Валерия Ободзинского. На некоторых фотографиях он был рядом с Анной Есениной. Я спросил: «Надо же! Вы с Ободзинским были знакомы? Мне очень памятны его песни». Оказалось, что в начале 1990-х годов ее стараниями певец принял решение возобновить свою творческую деятельность. Анна Альбертовна подарила мне большую запакованную коробку с архивом своего отца, который он собирал много лет. Вернувшись в Нижний Новгород, я распечатал ее, и моему удивлению просто не было предела. Я увидел несколько «самодельных» фотоальбомов и папок. Каждый фотоальбом был обернут в серую обложку, на них было написано: «Тобольск», «Екатеринбург», «Ипатьевский дом»… В папках находились вырезки из газет и журналов. Листал эти фотоальбомы, и на миг показалось, что они «мои», настолько они были похожи на те, что я делал сам в юности о царской семье… Фотоснимки расклеены по датам, под каждым — полоска с описанием, отпечатанная на пишущей машинке. Несколько часов я изучал подаренный Анной Альбертовной архив ее отца. Получается, что и в Тобольске он побывал и запечатлел дом губернатора, храм, в который водили на службы царскую семью. Побывал он и в селе Покровском, где сделал снимки дома Григория Распутина. Представляю, каково было удивление Гелия Рябова, когда Алик Есенин показывал ему эти альбомы с фотографиями! Тема Романовых на долгие годы сблизила этих замечательных людей.

Беседовала Надежда Муравьева

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.