Обыкновенное убийство

Исповедь. Художник Борис Клементьев

Приходя на исповедь и испытывая свою совесть при помощи заповедей Синайского законодательства, о шестую — «Не убий» — спотыкаются многие. У большинства как бы нет оснований обвинять себя в ее нарушении. И действительно — убийство… Злодеяние, совершаемое умышленно с целью корысти. Ну, или даже убийство непреднамеренное, по неосторожности, на войне или как возмездие за тяжкое преступление — казнь. Священник нередко становится свидетелем того, с какой легкостью, почти не задумываясь, человек пытается «проскочить» оную шестую со словами: «Никого не убивал». В этом случае, если позволяют обстоятельства, пытаешься заострить внимание исповедующегося на сомнительности такого легкомысленного утверждения и об ошибочности поспешных выводов о своем духовном состоянии.

Нередко замечаешь, что для «новичка» оказывается откровением то, что любой вред, который мы наносим ближним, есть также нарушение этой заповеди. Когда в нашем сердце проявляются ненависть и злоба, когда мы наносим побои, издеваемся и оскорбляем, изрыгаем проклятия, гневаемся, злорадствуем… А как же злопамятство, зложелательство и неспособность простить обиду? Все это тоже грехи против заповеди «Не убий», потому что «всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1 Ин 3:15). Так говорит нам Слово Божие.

Особое удивление у людей вызывает то обстоятельство, что кроме убийства телесного существует не менее страшное убийство — духовное, когда кто-то соблазняет, совращает ближнего в неверие или подталкивает к совершению греха и, тем самым, губит его душу. Даже соучастие в подобных злодеяниях не освобождает от ответственности перед шестой заповедью.

У кого «рыльце в пуху»?

Хорошо, когда до женщины доходит весь ужас греха изощренного детоубийства в утробе и она приносит покаянные слезы, замаливает вину, пытается повлиять на того, кто встает на тот же путь, прикрывая истинный смысл преступления термином «аборт».

Но ведь, если рассмотреть ситуацию пристально, не она одна повинна в преступлении. А мужья, любовники, советчики, те, кто подтолкнул к этому, и просто равнодушные, кто, зная о злодейском намерении, не препятствовал убийству? А непосредственные исполнители «по долгу службы»? Вот и получается, что не только женщина, но и все «прикоснувшиеся ей», как сказано в покаянной молитве священника «о жене, егда извержет младенца», должны понимать, что и у них «рыльце в пуху».

Не раз слышал, как женщины просят прочитать над ними «молитву от аборта». Расставим акценты: аборт — это умышленное убийство ребенка в утробе матери, и молитвы «от убийства» в требнике нет. Но так сложилось в церковной жизни, что захлестнувшее наше общество преступление детоубийства до рождения дошло до того, что Церковь как бы приспособила молитву на случай выкидыша для употребления в тех случаях, когда женщина приходит с покаянием в смертном грехе умышленного детоубийства.

В той молитве есть такие слова, обращенные к Богу: «сквернавы вси есмы пред Тобою, Господи, и со страхом вопием и глаголем: призри с Небесе и виждь немощь нас осужденных, и прости рабе Твоей сей, сущей во гресех, убийству впадшей, волею или не волею, и в ней зачатое извергшей, и всех обретающихся и прикоснувшихся ей, по велицей Твоей милости, яко Благ и Человеколюбец Бог помилуй и прости».

Как видно из текста, Церковь молится о прощении не только матери-убийцы, но и обо всех, кто к ней прикоснулся. И мужчина должен стоять первым в этом ряду. Другое дело — как себя ощущают постабортные отцы. Испытывают ли они чувство вины и стыда, что не смогли или не захотели выполнить Божественное предназначение быть защитником, кормильцем и отцом? Ведь, независимо от того, насколько мужчина осознает, чем является аборт, в глубине души он понимает, что это его личная неудача как мужчины, и осознание этого опустошает. Отдавая судьбу ребенка на решение матери, он чувствует, что не смог защитить свое потомство от смерти.

Утекающее время

Задумываемся ли мы о том, насколько повинны в нарушении заповеди «Не убий» в ее широком смысле? Перекинуться в картишки в ожидании поезда, просидеть у телевизора весь выходной, проболтать по телефону: а что, тариф безлимитный… Как это называть, если не убийством времени? А придя на исповедь, человек скажет: «Никого не убивал».

И совершаем мы это зачастую, не задумываясь. И говорим так же — не задумываясь: «Как бы время убить до…» Неважно, до чего, главное — убить. Кто-то возмутится: нет, мы думаем, прежде чем… И тут встает очередной вопрос: если мы задумываемся о последствиях, пытаемся даже анализировать, просчитывать плюсы и минусы и все-таки убиваем свое время, то кто мы после этого?

А неубитое время может обернуться письмом к матери. Не эсэмэской, а письмом. А может быть визитом. И не только к матери. Особым вниманием к своему ребенку, заботой о супруге, если Бог дал. Да в конце концов к самому себе. Ведь, убивая время, мы убиваем собственную жизнь, которая с каждым часом, минутой, секундой только сокращается. Вот и сейчас я стучу по клавишам, набирая текст, а время мое утекает. И горе мне, если кто-то скажет: ну, и что это за болтовня — только время убил.

Протоиерей Сергий Муратов

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.