«Преступление против женщин»

Соцсети взрываются негативом по отношению к великой русской литературе. Мол, своими образами портит жизнь российским женщинам. «Все героини, от Татьяны Лариной до Наташи Ростовой, от тургеневских девушек до чеховских «душечек», настраи­вают жертвовать собой и любить кого не надо — странных и сложных мужчин, с коими никогда не построить хороших партнерских отношений», — возмущается автор поста в «Фейсбуке». Другой автор подытожила: «Что нам дала богатая русская литература, кроме искаженного представления о жизни? Татьяна Ларина — это преступление Пушкина против русских женщин. Маниакальная страсть Анны Карениной к Вронскому «приучает» к любовной зависимости»… Претензии к классикам современные читатели предъявляют серьезные и уводящие далеко от привычного понимания классических литературных образов. Почему же общество ополчилось на русскую литературу? Достойны ли ее героини подражания? Эти вопросы обсуждаем сегодня с гостями нашей рубрики.

Елена Удалова,
главный библиотекарь Нижегородской государственной областной детской библиотеки:

— Чтение классики подразумевает в первую очередь серьезную работу с текстом и, конечно, работу над собой. Это непросто. Непросто взрослому читателю. А ребенку? Современные мальчишки и девчонки читают. Да. И классику тоже. В героях всегда можно узнать себя. Сюжеты классической литературы — очень жизненные, это и про нас с вами. Про ту таню ларину, которая живет в соседнем доме и у которой случилась первая любовь — непринятая и несчастная. Может быть, с точки зрения психологии любить такого холодного и расчетливого джентльмена, каким был Онегин, не правильно. Но кто же сказал, что сердцу можно приказать или кто докажет, что Татьяну интуиция обманула. Ведь Онегин не такой уж однозначный, каким может показаться с первого взгляда.

Я уже давно работаю с детьми, и в моей практике не было случая, чтобы литературные героини Пушкина, Тургенева, Чехова могли кого-нибудь увести не на ту дорогу. Если немного перефразировать Юрия Лотмана, хорошая литература дает опыт прохождения непройденных дорог.

Ксения Ротанова,
ученица 11-го класса гимназии №80 (Н. Новгород):

— Книги писателей-классиков — в точности по программе — мы буквально разбирали на цитаты, готовясь к выпускному сочинению. Вот от этой «обязаловки», может, и пытаются уйти те, кто вдруг ополчился на великие произведения? Но я рада, что мне пришлось взяться, например, за «Войну и мир» и прочитать ее на одном дыхании, пролистывая, правда, некоторые страницы «про войну». А «Анна Каренина» меня просто потрясла. При этом мне никогда не хотелось брать пример с главных героинь этих романов! Да, это яркие, драматичные женщины — но не эталон. Наверное, у каждого времени свои идеалы, и на тургеневских и толстовских героинь я смотрю больше с интересом, чем с восхищением. Почему? Такое ощущение, что они и не пытаются быть счастливыми, создавать нормальные семьи, преодолевать сложности, а сознательно идут по пути жертв несчастной любви. А может, великие прозаики и не претендовали на создание идеальных моделей поведения? И, может, именно в этом главная ценность классической литературы? Она постоянно подвергается переоценке, но всегда остается для нас поводом к размышлению.

Николай Лобастов,
редактор газеты «Свет православия»:

— Классика оказалась несовместима с новой идеологией, по которой мы сегодня живем, строящейся на принципах гедонизма, успешности, вариативности, феминизма, толерантности и т. п. Она писалась в других условиях, когда в существовании объективной Истины, абсолютных ценностей никто не сомневался. Получается, или классику надо менять (переписывать, поправлять), или идеологию.

На Западе уже взялись за процесс приведения классики к современным стандартам мировоззрения. Там пересматривают, например, «Хижину дяди Тома» на предмет несоответствия принципам толерантности. Или другие книги — на предмет гомофобии. И у нас сегодня в постановке классики на театральных подмостках и в кинематографе этот процесс уже вовсю идет. Мы видим в современных интерпретациях не взгляды и позиции писателей, а представления о жизни либеральных режиссеров, для которых классика лишь прекрасный повод громко высказать свои современные взгляды, потворствуя запросам обывателя. Классика, как камертон, показывает, что мы не туда забрели. Так что порадуемся за нее — неизменную и честную — и ужаснемся плодам либерального мировоззрения.

И школа здесь не виновата, она подчиняется общей государственной мировоззренческой политике. Считается, что у нас нет идеологии, а значит, школа не говорит об эталоне — лишь о художественных особенностях.

Так что, как говорил герой классического фильма, «всё нормально — падаем».

Протоиерей Артемий Владимиров,
член Союза писателей России:

— «Тятя, тятя, в наши сети притащило мертвеца», — восклицал маленький герой стихотворения Пушкина, предвозвещавший, сам того не ведая, нравственное состояние душ соотечественников, которые запутываются сегодня в виртуальных сетях и мировой паутине интернета. Действительно, поток разнокачественной информации имеет свойство настолько выхолащивать сердца молодежи, что иных ее представителей и представительниц впору назвать «мертвыми душами». Именно они, кажется, и поднимают бунт против русской классической литературы, обвиняя ее героинь в навязывании современным девушкам ложных поведенческих моделей.

Впрочем, героиня героине рознь. Не будем ставить на одну плоскость Татьяну Ларину и Анну Каренину. Но что отличает их обеих от современных «эллочек-людоедочек»? Девушки и женщины XIX столетия, при всем разнообразии их судеб и характеров, тяжело страдали и мучились душой при соприкосновении с неправдой и грехами этого мира, потому что были воспитаны в понимании вечного нравственного закона. Нынешние амазонки не понимают ни Пушкина, ни Толстого, ни Достоевского, ни Чехова, потому что жизнь этим девочкам кажется простой, как огурец. Немудрено, что русские героини классической литературы и особенно лучшие из них (пушкинская Машенька Миронова, тургеневская Лиза Калитина) вызывают у раскрученных див глухое раздражение и инстинктивное отторжение.

Не будем идеализировать ту далекую эпоху, которая, увы, во многом отступала от Евангелия. Тем не менее совершенно очевидно, что процесс дехристианизации и расчеловечивания общества в наши дни ушел вперед на неизмеримое расстояние сравнительно со временем Татьяны и Ольги Лариных. Повести и  романы «золотого века» отечественной литературы обличают пошлость и ушлость нынешних нравов, тем самым свидетельствуя о своем непреходящем воспитательном значении.

А потому, дорогие читатели, будем «беречь платье снову, а честь  смолоду», прививая нашим школьникам любовь к классике с юных лет, чтобы не получить в «сухом остатке» то несчастное поколение, грядущее которого, по слову поэта, «иль пусто иль темно».

Марина Вострикова,
учитель русского языка и литературы:

— Часто современные читательницы судят о героинях русской классики, так сказать, с колокольни сегодняшних реалий: захотела — вышла замуж, захотела — развелась, хочу — рожаю, не хочу — … Не было у них такого выбора! Потому и боролись за свое счастье до конца. Каждая по-своему. По условиям и правилам, которые диктовала эпоха.

К чему готовило семейно-религиозное воспитание XIX века любую девушку, например, сестер Лариных и Ростовых, Машу Миронову, Софью Фамусову, Катерину Кабанову, Соню Мармеладову? К созданию семьи, материнству, умению подчиняться мужу и дышать с ним «одним дыхом» — все! Жениха подбирали родители, руководствуясь желанием обеспечить дочери стабильную, благополучную, сытую жизнь за счет супруга. Сама женщина в то время «Никто и звать ее Никак». Любые потуги поставить чувство выше общественного мнения, игнорировать социальные нормы заканчивались плачевно: Катерина утопилась, Анна погибла под колесами поезда, Софью Фамусову отец отправил «в глушь, в Саратов»…

Впрочем, все, как в жизни: например, младшая дочь Пушкина Наталья вышла замуж за игрока, гуляку и бретера Дубельта вопреки запрету матери и отчима — в результате осталась с тремя детьми на руках, битая, обманутая, обобранная. Другая блестящая красавица, Денисьева, сошлась с женатым Тютчевым (отцом своей институтской подруги) — в итоге была отвергнута семьей, родила троих внебрачных детей, не получивших право на наследство, и, оставаясь нерукопожатной для светской знати, скончалась в возрасте 38 лет от чахотки. Куда уж романтичнее!

Именно такого счастья вы желали бы Татьяне Лариной? Да и было ли оно возможно с махровым эгоистом Онегиным, который в своем последнем страстном признании пишет: «Я знаю: век уж МОЙ измерен; Но чтоб продлилась жизнь МОЯ, Я утром должен быть уверен, Что с вами днем увижусь Я». Какая роль здесь отведена Татьяне? Что-то вроде горчичника или пенталгина. А ей-то это свидание нужно? Татьяна с мужем переживает тот период брака, когда влюбленность прошла, но осталось друг к другу чувство уважения, сострадания и доверия. Третий здесь абсолютно лишний. Кстати, генерал, которого называют старым, далеко не старик. Онегин моложе его лет на пять, не больше.

Русские писатели приводят к простой истине: любовь — это когда я для ТЕБЯ, страсть (а она всегда греховна) — когда ты для МЕНЯ. Это формула на все времена. А классика ни при чем. Ни один автор, беря в руки перо, не ставил перед собой задачу научить кого-то уму-разуму. Цель творца куда проще — выплеснуть на бумагу «все, что на сердце». И если Александр Сергеевич говорил о Татьяне как о «милом идеале», то это был его, Пушкина, идеал. Соглашаться или нет с позицией автора — решать читателю, обремененному личным опытом, выстраданной системой морально-этических норм и жизненных установок.

Ирина Колесникова,
домохозяйка:

— Нельзя относиться к литературе, как к Библии: это не слова Божии. Литература, если она высокого художественного уровня, отражает, скорее, не правду жизни, а правду художественную, которая создается автором, чтобы подтолкнуть читателя к определенным размышлениям и выводам. С ними можно согласиться, а можно и поспорить. Может быть, многие героини не достойны подражания, но в момент крайнего выбора женщина в русской литературе изображается как героиня. Вспомнить хотя бы главную тургеневскую героиню Лизу Калитину из «Дворянского гнезда». Она хотела избавить от греха не только себя, но и своего любимого — Лаврецкого, когда неожиданно узналось, что его супруга на самом деле жива. Она уходит в монастырь, потому что хочет быть честной перед Богом и совестью. Думаю, на таком примере нашим девочкам можно учиться. Казалось бы, обоим героям было бы лучше остаться вместе? Но было бы это счастье долговечным и благословенным?

Подготовила Марина Дружкова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.