Протоиерей Игорь Пономарев: «О христианстве можно было говорить только на кухне»

27 апреля 2021 года Нижегородская епархия простилась с митрофорным протоиереем Игорем Пономаревым – пастырем, которого знали и любили многие его собратья по служению Церкви Христовой и, конечно, прихожане.

Всего три месяца назад, в январе, мы поздравляли батюшку с сорокалетием хиротонии. Священнослужитель в четвертом поколении, он начал свой путь в трудные для Русской Церкви времена: 7 января 1981 года епископ Горьковский и Арзамасский Николай (Кутепов) рукоположил его во диакона, 19 января – во пресвитера, и он был направлен в село Румянцево Дальнеконстантиновского района. С 1989 года служил в соседнем селе Богоявление.

В 1992 году отца Игоря назначили настоятелем воссозданного прихода церкви в честь Всемилостивейшего Спаса в Нижнем Новгороде. Его трудами молодой приход зажил полнокровной жизнью, а со временем стал одним из крупных приходских храмов исторической части города.

В 2004 году на священнослужителя было назначено послушание заведующего канцелярией Нижегородской епархии, а с 17 мая 2005 года – еще более ответственное послушание секретаря Нижегородского епархиального управления.

Последним местом служения отца Игоря стал приход храма в честь святителей Московских Нижегородского подворья Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского женского монастыря.

Русская Православная Церковь высоко оценила заслуги пастыря. За усердное служение Матери Церкви протоиерей Игорь Пономарев был удостоен Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом высоких церковных наград.

Мы же, отдавая дань памяти, публикуем выдержки из интервью священнослужителя, которое он дал корреспонденту газеты «Нижегородские епархиальные ведомости» Светлане Высоцкой в 2010 году. В нем мы знакомимся с биографией самого батюшки и находим его свидетельство о том, как продолжалось возвращение народа в Церковь Христову, начавшееся в 1990-е.

— Много ли неофитов сегодня приходит в Церковь?

— Желание соприкоснуться с церковной жизнью возникает у многих. Это вызвано прежде всего недавним информационным голодом: люди не знали или не понимали, что такое церковная жизнь. Та духовная литература, которая сегодня издается, причем большими тиражами, ранее была недоступна. Библия, настольная книга каждого христианина, отсутствовала в магазинах, ее покупали с большими трудностями.

Люди не знали о жизни святых, а это важный фактор в церковном воспитании — знание о жизни тех людей, которые создавали православие и сохраняли его в тяжелых условиях, которые остались в истории человечества, заслужив добрую память потомков. Это видные общественные и культурные деятели, политики, философы, простые миряне.

Знакомясь с их жизнеописанием, наши современники видят пример для подражания: они такие же, как и мы, но совершили христианский подвиг, который заставляет задуматься последующие поколения. Исполнять все заповеди блаженства, оставленные Христом нам в наследие как руководство к действию, не так просто. А пример жития святого, который был таким же, как и все, но, проявив определенные качества, совершил подвиг, вдохновляет людей. За таким человеком хочется пойти, и люди сегодня к этому тянутся, им этого не хватает, особенно после длительного советского периода, когда мы имели идеологию, но не имели подчас крепкого внутреннего духовного стержня.

Помню, как в школе нам преподавали литературу под определенным углом зрения: в произведениях великих русских классиков наше внимание обращали на те страницы, которые настраивали на жизнь сегодняшнюю, но не будущую. Навязывалась официальная идеология, и ребенку сложно было осознать, какой глубины мысли вкладывали в свои произведения авторы, люди, воспитанные в православной традиции и отображавшие в них богатейший духовный мир. Грехопадение и самоубийство Анны Карениной, например, трактовалось однозначно с сочувствием: ее выдали за старого мужа, и от этого все ее страдания. При этом в тени оставался подвиг христианского терпения ее мужа. Но говорить об этих вещах можно было только на кухне, в обществе об одном говорили, а о другом умалчивали.

— А как вы пришли в Церковь и стали священником?

— Мой папа был священнослужителем. В 1960-е годы, когда он служил, были гонения на Церковь, и я их ребенком ощущал. Я видел, как папа из-за этого переживал, но говорил, что все равно наступят времена, когда отношение к Церкви изменится. Как все советские дети, я окончил десятилетку, потом пошел в армию отдавать долг своей Родине, как тогда было положено. Папа хотел, чтобы после армии я поступал в духовную семинарию, но мне хотелось учиться в светском учебном заведении. Я видел себя хорошим специалистом, мечтал быть архитектором, но не поступил в институт – может быть, и потому, что отец был священником: тогда на это обращали внимание.

Я окончил техникум, и после этого уже поступил в семинарию, поскольку желание быть священником у меня тоже было: я часто бывал у папы на приходе в селе Румянцеве Дальнеконстантиновского района и прислуживал ему в алтаре, читал часы и шестопсалмие. Мой папа прослужил на этом приходе девять лет, и я после него еще девять.

— Наверное, это было непросто в те времена…

— Конечно, гонения были — не только на высоком уровне, но и со стороны местной администрации. Запрещалось вне храма крестить детей, отпевать усопших, совершать молебны — это можно было делать только в храме и в пределах храмовой ограды. Все остальное было наказуемо, вплоть до отправления за штат. Если священник крестил младенца на дому и об этом узнал совет уполномоченных по делам религий, его запрещали в служении.

Тогда, как известно, и епископы подчинялись этому совету, который отслеживал деятельность духовенства. Государственно-атеистическая машина была жестокой и раздавливала того, кто попадал под ее каток.

— А приходилось ли вам позже, в годы оттепели, встречаться со своими гонителями?

— Уже в конце 1980-х в отношениях Церкви и государства все было иначе. Праздник тысячелетия крещения Руси отмечала уже вся страна, это было совместное церковно-государственное деяние. Когда-то я по два часа просиживал у кабинета главы Дальнеконстантиновского района, ждал приема, а в начале 1990-х годов он меня уже сам встречал на улице со словами приветствия.

Я считаю, что это не вина тех людей — система была такая, что заставляла их идти на сделку со своей совестью. Многие из них осознали свой грех, многие позже извинялись и сейчас тянутся к Церкви, пытаются вести церковный образ жизни. Хотя были и оголтелые атеисты. Знаете, у некоторых из тех, кто был строгим коммунистом на трибуне, я тайно крестил детей, ходил к ним огородами под покровом ночи. Если бы об этом узнали, эти высокие партийные чиновники сразу же все потеряли бы.

— Что бы вы пожелали тем, кто выбирает для себя путь священнослужения?

— Оставаться верным до конца избранному пути и Богу. Если этого не делать, все в жизни можно потерять — и внутри себя, и вокруг. Когда кандидат в священники подает прошение на имя правящего архиерея о желании принять сан диаконства или священства, после благословения архиерея и утверждения ставленнической комиссии он подписывает присягу. В ней указан круг обязательств, главное из которых — оставаться верным Церкви Христовой, правящему архиерею и исполнять все возложенные обязанности на протяжении священнослужения чинно и добросовестно.

Я бы пожелал, чтобы священнослужители не забывали об этой присяге, которая дается один раз и на всю жизнь, и оставались верными Церкви и Самому Христу, Который ее возглавляет. Пожелал бы обязанности, которые возлагаются на священника обществом и Самим Христом, выполнять добросовестно и с ответственностью. Ибо придет время, и за все исполненное придется отвечать и перед людьми, и перед Богом.

И, конечно, важно любить людей, как Господь нам заповедал. И молодым священникам, и тем, которые прослужили немало лет, и самому себе я пожелал бы оставаться священнослужителем, за которым люди готовы были бы пойти, которому бы они верили и которого любили бы, с которым всегда готовы были бы нести Христово знамя, до скончания века своего с надеждой на будущую жизнь, обещанную нам Христом.

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.