Ремесленник в Высоком ремесле

Белый бант, платьице с белым же воротничком, полуулыбка и глаза — огромные, широко распахнутые, удивленные. Девочка, что на фотографии из семейного альбома, теперь взрослая женщина, но это удивление и интерес в глазах остались. Может, потому, что она художник? А может, потому, что правнучка и внучка священника? Знакомьтесь, Христина Харькова (в девичестве Юшкова) — прекрасная представительница объединения художественно-реставрационных мастерских «Византия».

Я рада, что выбрала эту профессию

С Христиной мы договорились встретиться перед домом, где находится художественная мастерская, в которой она состоит. Я не сразу узнала ее в рабочем халате, местами испачканном красками.

— Это моя привычная одежда, — засмеялась она. — Мы, бывает, в таком виде даже в магазин, что рядом, ходим, на обед себе что-нибудь купить.

Мы поднимаемся по лестнице и попадаем в большую светлую комнату. За окнами кипит жизнь на Большой Покровской, а здесь — тишина и умиротворение. У стен, в центре мастерской иконы — большие и поменьше, уже написанные и только начатые. Со всех сторон на меня смот­рят Спаситель, Матерь Божия, апостолы, Николай Чудотворец, великомученик Пантелеимон и другие святые.

— Это заказ в Ростовскую епархию, — говорит Христина, — три иконостаса в центральный собор Ростова. Сейчас работаем над праздничным рядом.

— Почему «работаем»? — спрашиваю я, уверенная до этого, что художник работает в одиночку. Оказывается, не всегда.

— Когда есть время, делаю работу от начала до конца, — объясняет моя героиня. — Но чаще всего над одной иконой трудятся несколько человек, у кого что лучше получается. Например, я пишу складки одежды, а лики и руки Ваня прописывает.

Иван — это муж Христины. Они познакомились на работе: вместе расписывали Введенский храм на Большой Покровской.

А начиналось все с отца и деда. Они у Христины оба художники. Дед — протоиерей Евгений Николаевич Юшков, служит в храме в честь святого благоверного князя Александра Невского на Бору. В сане с 39 лет, до этого профессиональным художником был. Продолжает писать и сейчас. Отец — Николай Евгеньевич, художник-реставратор, основатель и руководитель объединения художественно-реставрационных мастерских «Византия».

— В том, что Христина стала художником, ничего удивительного нет, — говорит ее дедушка, отец Евгений. — Коля, папа ее, начал рисовать с двух с половиной лет. Говорить еще не умел, а уже рисовал. Он и на уроках это делал: все тетради и даже парты были в солдатиках. Листок кончался, а он так увлечен был, что не видел этого и продолжал уже на парте рисовать. А потом, после Владимиро-Суздальского училища, стал реставрировать и расписывать храмы.

— У нас в семье всегда была творческая атмосфера, — вспоминает Христина. — Что я себя ни помню, когда к дедушке в гости приезжали, всегда рисовали. А потом папа брал нас с братом Филиппом на работу. И мне всегда хотелось помогать папе в реставрации и росписи храмов.

Желание девочки исполнилось. Десять лет назад, по окончании художественного училища, Христину приняли на работу в объединение «Византия». А перед этим она поступила в один из вузов на факультет «Графический дизайн». Правда, учиться там не стала:

— Не могла представить свою профессиональную жизнь, связанную с компьютером, с программами — это неинтересно. А рисовать мне всегда нравилось. Тогда я сказала папе: хочу попробовать поработать. И вот до сих пор пробую.

«Пробую» — это от скромности. Христина до сих пор, имея десятилетний опыт росписи храмов и написания икон, художником, тем более иконописцем, себя не называет.

— Задача художника не скопировать точно оригинал, а передать настроение своими работами. Он должен нести свою мысль. Я не тот художник, о каком сейчас говорю, — улыбается Христина. — Я пока просто ремесленник. Но все равно эта профессия близка мне, и я счастлива.

Как рождается икона

— Храм в Гордеевке, Серафима Саровского в Московском районе, Вознесенский на Ильинке, в Сарове, в Иосифо-Волоцком монастыре, в Высокове, Кинешме, Подмосковье, — Христина перечисляет, где ей посчастливилось работать. Спрашиваю ее про самый первый храм, который расписывала новоиспеченная выпускница художественного училища.

— Я поехала тогда в Подмосковье, в Старицу, — вспоминает Христина, — и там мне доверили делать в куполе гризаль — это тональное черно-белое изображение. Изображение Пантократора в облаках. Там-то и заполнило меня то особое состояние пребывания и работы в храме.

Больше всего ей нравится работать в старых храмах, особенно когда там идет служба. Говорит, это помогает, настраивает на правильный лад. И все же, вспоминая старых мастеров, она немного печалится, что сейчас не те времена.

— Работая над росписью или иконой, мы стараемся молиться. Но скажу честно: мы люди слабые и не всегда это происходит, отвлекаешься, особенно когда работаешь в коллективе. К сожалению, мы не те древние иконописцы, которые не ели, не пили, а только молились и никогда не брали за свои иконы деньги. Это ведь чаще всего было монашеским делом. Для нас это работа. Я иногда думаю, может, это неправильная работа? Конечно, мы причащаемся, стараемся вести церковный образ жизни, думать об этом, читать Евангелие, святоотеческие книги, но все равно сомнения есть.

Переживает Христина и относительно стиля икон. В последнее время ей и ее коллегам поступает все больше заказов на написание икон в реализме, а не в каноне.

— Я понимаю, когда в реалистическом стиле росписи. А иконы, по-моему, должны быть больше в каноне. Хотя сама я работаю в классическом стиле, но мне очень хочется попробовать написать икону в каноне. Есть мысли получить образование в этом направлении.

Несмотря на то, что образцы одни и те же, у каждого художника в итоге получается что-то свое, считает Христина. Она всегда отличит в храме руку одного художника от другого. К сожалению, случается, что эта разница видна даже не профессионалам, а этого быть не должно:

— Иногда храмы расписываются не в едином стиле: много красок, нет единого колорита, единства по графике. Потому что заказчики приглашают разных художников, и каждый решает свою стену, не смотря по сторонам, не увязывая с целым, делает свою работу и уходит. Мы работаем по-другому: приглашаем художников, вместе садимся, делаем эскизы, цветовое решение и потом вместе все это переносим на стены. Моя большая радость, как, наверняка, всех художников нашего объединения, — храм Серафима Саровского в Московском районе. Мы там в целом добились того, к чему стремимся в принципе, — выдержать храм в едином колорите и стилистике.

Ее рабочий день не нормирован. Может писать от зари до зари, а может совсем чуть-чуть. Это если работа не идет. Без настроя сложно работать. Когда появляется свободное время, Христина любит выйти на природу. Но это случается редко, поэтому пейзажей в ее коллекции немного. А вот, как она называет, «почеркушки» есть. Потому что всегда носит с собой блокнотик, пастель, карандаши, чтобы при любой возможности делать зарисовки. Получается, что и на работе она рисует, и в свободное время делает то же самое. Спрашиваю, неужели не надоедает?

— Нет, — отвечает. — А больше я люблю трудиться в храме, который строится или восстанавливается. Мне нравится такой образ жизни: краски, кисти, пыль, леса. Мама первое время меня ругала: куда ты полезла, это не женское дело. Но почему-то я от этого не страдаю. Да, работа бывает грязная: внизу, к примеру, месят цемент, а мы наверху расписываем. И мне нравится!

Из династии Юшковых

Психологи советуют дома отключаться от работы. У Христины даже при желании это вряд ли получится. Муж, дедушка, папа, брат Филипп — художники. Еще один брат — Макарий — учится в институте на факультете «Дизайн интерьера», тоже рисует. Сестра Лиза окончила первый курс художественного училища. Хорошо рисует и самая младшая Юшкова — девятиклассница Соня. И только мама — медик.

— Мы росли в православных традициях, — рассказывает Христина. — Праздники, посты определяли наш жизненный строй. Когда учились в школе, там все знали, что мы из такой семьи, внуки священника, и нас особо не задирали. По субботам и воскресеньям старались всегда ходить в храм. На какие-то тусовки нас не отпускали. Бывало, что не слушались, но всегда было осознание того, что нельзя. А вообще, у нас мало было друзей-подружек, мы больше внутри своей семьи дружили — братья и сестры. Тем более интересы общие, все рисовать любим.

Христина не только расписывает храмы, она поет на левом клиросе Преображенской церкви в Печерской слободе. Присоединяется к певчим и в маленьком храме во Владимирове, где служит ее дедушка. Это тоже одно из самых любимых ее мест. В будущем Христина хотела бы поучиться церковному пению, чтобы лучше разбираться в его тонкостях и литургике.

— В нашем роду много священников: прадед, дед, двоюродные дедушки, дяди. Жаль, что нет продолжателя, оба моих брата стали художниками. Но кто знает, как дальше жизнь повернется? Хочется, чтобы священническая династия, как и династия художников, была продолжена. Будем пребывать в этой надежде.

Текст: Оксана Москвина
Фото из архива Христины Юшковой

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.