Сергей Безруков: «Я не играл Христа»

Осенью телеканал «Россия» покажет экранизацию знаменитого романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Премьера назначена на 7 ноября. В роли Иешуа снялся Сергей Безруков, который любезно согласился ответить на несколько вопросов «Нижегородских епархиальных ведомостей».

— Сережа, известная истина гласит: нельзя простому смертному играть Бога. Идя на уступку современным нравам, иные добавляют: а если уж играть, то не актеру, а если уж актеру, то после этого он больше не должен играть ничего. Ты актер, и твоя профессиональная карьера фильмом Бортко не заканчивается, но Бога ты сыграл…

— Не Бога, а литературного героя, придуманного Михаилом Афанасьевичем Булгаковым. Это не Христос из Библии. Если мы начнем разбирать роман, то найдем огромное количество несовпадений с каноническими текстами. Что лишний раз доказывает: перед нами русская трактовка, сочиненная гениальным классиком. Персонаж Булгакова зовется не Иисус, его имя — Иешуа Га-Ноцри. И фильм Владимира Бортко – не пересказ библейской истории, как у Мэла Гибсона. Наша картина не претендует на «документальность». Никто никому на экране гвозди в руки не вбивает. Это мистерия. Вот у Гибсона я бы сниматься отказался.

Сегодня все мы, хотим того или нет, живем в мире тотальной рекламы. Актерской профессии это особенно касается. Каждую роль зрители подсознательно воспринимают как некую рекламную акцию. Весь вопрос в том, что рекламировать: светлое или темное. С телеэкрана идет такое огромное количество негатива, что, по-моему, будет замечательно, если вдруг, включив телевизор, люди услышат слова мудрые и чистые, о всепобеждающем. Потому что мысли, которые высказывает Иешуа Га-Ноцри, просты и гениальны.

— Ты как-то готовился к роли не в узкопрофессиональном, а в духовном смысле?

— Постился, преодолевая элементарное, что человек может победить в себе — искушения плоти. Что касается страстей, то я вполовину сократил количество театральных спектаклей, снискав негодование театров и антрепренёров. Спектакль же «Признания авантюриста Феликса Круля», пропитанный энергией разрушения, долгое время не играл вовсе.

Кстати, должен сказать, что роль Иешуа заставила меня кое-что изменить в образе Круля. Ему же с детства вдалбливали, что он Бог, а для русского человека понятие «Бог» — это все равно распятие. И теперь во время спектакля мой Феликс несколько раз застывает в контражуре как распятый. В этом есть абсолютно русское — «возомнил: ну и ну, батенька, Богом себя мыслишь…» В финале, уже прокричав: «Майн кампф», он поднимает руки, идет сдаваться и снова замирает в форме креста. Раздается звук гильотины, я опускаю голову — и получается распятие без головы. Соответственно, и без тернового венца…

— Соприкосновение с таким персонажем, как Иешуа, не может не повлиять на личность актера…

— То есть, насколько помыслы мои стали чище? Роль, действительно, учила меня. Многому. Например, как относиться к людям: «Добрые люди». Другой вопрос в том, что как бы ты ни пытался вдалбливать в свое сознание эту философию, внутри все равно остается инерция сопротивления. И когда начинают обижать, хочется ответить. Эмоции, куда деваться-то?.. Особенно если обидели незаслуженно. Тут я понимаю, что у меня включается скорость Белого. А это совсем другой персонаж, он не прощал и не сносил – он наказывал. И вот в тот момент, когда начинает зарождаться скорость Белого, я вспоминаю об Иешуа. И… успокаиваюсь. Это так здорово!..

Вера Звездова, специально для «Нижегородских епархиальных новостей».

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.