Спор мировоззрений продолжается

В начале интервью с проректором по воспитательной работе Нижегородской духовной семинарии, преподавателем церковно­славянского языка протоиереем Сергием Ларюшкиным мы разбирались в истоках не затихающих споров о необходимости перевода православного богослужения на современный русский язык. Что важнее: доступность богослужебного языка или близость к оригиналу, понятность или правильность, удобство или истина?

— Один из весомых аргументов за перевод богослужения на современный русский язык — непонятность славянского языка для молодых людей, которые склонны искажать даже разговорный язык.

— Да, к сожалению, молодые люди сейчас и родным русским языком владеют, мягко говоря, не в совершенстве. Чтобы ответить на ваш вопрос, нужно указать на то, что православное мировосприятие имеет иерархически выстроенный трехчастный характер. Высшей ступенью иерархии является понятие святости, средней — общение с единомышленниками, низшей — то, что или противно Богу, или не входит в круг общения с близкими. Устройство православного храма отражает модель мироздания: алтарь — область запредельного, Божественного мира; молельный зал — область земного бытия, общение верных; паперть — символ всего внешнего, чуждого, место для неверных, преисподняя. Такая же иерархичность присутствует в модели семьи как малой церкви (есть чисто супружеское общение, общение всех членов семьи, гости или враги).

В католичестве, к слову, мы наблюдаем отход от этой трехчастной модели, который так же символически отображен в устройстве храма: престол вынесен из алтаря на середину. Вопреки чаяниям, это не способствовало повышению духовности и нравственности общества, скорее, наоборот, усилило десакрализацию. Протестантское мировосприятие можно охарактеризовать как одночастное: привычное католикам и православным понятие храма у них отсутствует. Их престол, образно говоря, —  на паперти, их духовность низведена на уровень психологии, а добродетель ориентирована преимущественно на социальное служение. При всей, казалось бы, близости к народу и доступности протестантизма, как показывает современная история, обмирщение христианского мира началось именно в протестантском пространстве.

Только трехчастное мировосприятие, в котором все части существуют нераздельно и неслиянно, дает возможность сохранять понятие Божией тайны, святости и, в то же время, постигать духовную сферу. Данная модель переносится и на церковнославянский язык, его бытование в Русской Церкви и изучение.

С молодежью нужно общаться очень аккуратно, умело и с христианской любовью. Картина мира современного молодого человека сильно отличается от картины мира его родителей. Тем паче различия существенны среди церковных и мирских людей. Это две разные культуры с разными языками. Они удаляются друг от друга все больше и больше. Поэтому, чтобы церковнославянский язык был в какой-то мере открыт молодыми людьми, нужно, во-первых, чтобы ими были «открыты» Христос и Евангелие. Во-вторых, должно быть уяснено, что церковная жизнь и церковное искусство имеют сакральный, таинственный характер. В-третьих, нужно знать, что эта сакральность церковного искусства, в том числе и языка, постигаема. Поэтому необходимо приложить определенные усилия для постижения. Было бы желание.

— То есть русификация богослужебного языка — еще один шаг к разрушению модели трехчастности?

— Да. Более того, как в иконописи утвердилась живописная традиция, так же и при русификации богослужебного языка победит именно русификация. Разрушение церковнославянского языка приведет к деформации православного мировосприятия и мировоззрения в эгоцентристском направлении. Поэтому каждый христианин должен видеть, что все в храме несет на себе печать Божией тайны, которая открывается верующему человеку. Профанация же нисколько не способствует воцерковлению. Наоборот, отождествление мирского и церковного в сознании отторгает от глубокой духовной жизни. Посмотрит молодой человек на такую церковную «доступность» с привычным легким интересом — и увидит ли Христа?

— Значит, церковнославянский язык — это святыня, которую нужно беречь?

— Конечно. Святой — это и праведный, и отделенный, посвященный Богу. Но церковнославянский язык не отделен от нас непроходимой пропастью. Он не отстоит от русского языка так далеко, как латынь от любого западноевропейского языка.

Спор о языке — это спор мировоззрений, разное видение перспектив развития и бытия Церкви. В основе рассуждений современных обновленцев о языке богослужения лежит, как правило, теория условности языкового знака, в отличие от теории онтологичности языка, о чем говорилось выше. Сколько бы человек ни знал языков, он будет принадлежать к тому народу, чью языковую картину мира он воспринимает как свою. Если человек воцерковлен, его картина духовного мира облечена в церковнославянский язык, который был создан во времена славянской общности, вобрал в себя все богатство христианской культуры, объединял поколения верующих в одной молитве, воспитывал чувство Родины. Врезать в такую языковую картину другую, сформированную русским литературным языком, — процесс болезненный и опасный.

— Не является ли проблема понимания церковнославянского языка преувеличенной и намеренно инициированной представителями церковного модернизма, чтобы расколоть церковное общество?

— Большой удар по церковному единству наносит наше духовное безразличие, обывательская серость, довольство сытым существованием, низводящее все святое до уровня услуг. Это такая психология троечников, которая сводится к тому, чтобы казаться, а не быть. Поэтому, когда говорят, какая разница, на каком языке служить, это значит, что у человека отсутствует понимание ценности того, что действительно ценно. В первую очередь, это касается ценностей духовных, культурных и национальных. Мы можем продать за бесценок то, что по высоте своей невозможно оценить. Поэтому образование для церковного общества крайне необходимо. Духовное образование предполагает не приобретение суммы знаний, а вхождение в церковную традицию.

Модернисты всегда были и будут до скончания века. Оппозиционность всегда будет оппозиционностью, чтобы мы ни делали. Каков характер этой оппозиционности — другой вопрос, но, как правило, обновленческие настроения диктуются самыми лучшими побуждениями, несмотря на очевидные худшие последствия.

— Как же людям, переживающим за судьбу церковнославянского языка, держать оборону? Стоит ли вступать в споры и дискуссии на тему перевода, защищать его на разных интернет-площадках?

— В первую очередь верующему человеку нужно самому хранить церковные традиции, без всяких доказательств и споров. Дискуссии можно вести с людьми равного уровня, а отстаивать веру — всегда и везде. Жизненный опыт и история помогают ответить на многие недоуменные вопросы. Мы помним, как главным оружием против Церкви в период гонений ХХ века, наряду с уничтожением храмов, были нападки на богослужебный язык, потому что, кто хочет покорить народ, должен изменить его язык, его картину мира. В 1918 году была проведена реформа русского языка, церковнославянский язык был изъят из школьной программы. Выросли поколения, не знающие этого языка как среды богообщения. Поэтому принципиально важно самому быть верным чадом Церкви, чтить ее традиции, доверять ее авторитету и не выдавать свою волю за волю Божию, даже из самых лучших побуждений.

Беседовала Марина Дружкова

(Окончание. Начало интервью в №6)

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.