Страна Души, моря и молитвы

Апсны — «страна души». Так звучит по-абхазски и переводится на русский название этой дивной местности, протянувшейся узкой полосой между черноморскими пляжами и предгорьями Кавказа. Конечно, можно прекрасно провести отпуск и на «вдольшоссейной» территории — под пляжными зонтиками, цветущими азалиями и тентами бульварных кафе. Но предгорная часть Абхазии — это еще не совсем ее душа. То, что связано с душой, начинается по мере удаления от моря, ближе к «миру горнему».

Абхазская география представляется мне именно такой — полосато-ориентированной. Если в Новом Афоне, например, стать ровно на линии прибоя лицом к Сухуму — столице республики — то справа окажется безбрежное морское пространство, а слева протянутся несколько примыкающих друг к другу полос (они разной ширины, длиной же почти во всю Абхазию): следом за белой полоской прибоя идут серебристо-серая полоса галечного пляжа, зелено-мохнатая линия бульвара с пальмами и кафешками, темно-серая ленточка шоссе с рядом домов, стрела железной дороги Сухум – Адлер, потом еще две-три улочки, зеленые пятна деревьев… Все. Здесь по нашим «равнинным» меркам страна заканчивается. Дальше поднимаются поросшие лесом горы, а это совсем другая история.

Помню сетования моей знакомой, вынужденной уехать из одной азиатской республики, охваченной военным конфликтом, — насколько ей не хватает в нашем плоском среднерусском пространстве громады гор, вздымающихся на горизонте. А вот мне в Абхазии поначалу казалось немного «узковато в плечах». Но привыкла. Тем более что с момента пересечения границы не покидало ощущение какого-то радостного «райского присутствия». И не только от волшебно красивой природы. Например, местные коровы — они уж точно «райские». Лежат себе целыми компаниями прямо на проезжей части, иногда оккупируют автобусную остановку, на летящие маршрутки ухом не ведут, — а водители привычно и аккуратно, без тени раздражения их объезжают…

Монастырь и окрестности

Сердце Абхазии — Новый Афон. Здесь в первых веках нашей эры процветала древняя столица страны, город Анакопия. Так случилось, что в дни краткого знакомства с Абхазией мы почти не отдалялись от новоафонских красот (были только в Гаграх и прокатились на джипе к горному озеру Рица), зато, словно зачарованные, исходили эти места вдоль и поперек. Если придется вернуться сюда, непременно отправлюсь в село Коман (место третьего обретения главы Иоанна Предтечи и мужской монастырь, хранящий гробницу Иоанна Златоуста), навещу древние храмы в Пицунде, Лыхны…

Сердце Нового Афона, как и старшего его собрата, Афона греческого, — конечно, монастырь. С обителью святого апостола Симона Кананита связано возрождение города, от которого к середине XIX столетия оставались едва заметные руины. После второго рождения Анакопия и поменяла имя.

Обитель была задумана как спасительное убежище русских монахов Святой горы: когда в 1874 году прот (правитель) Афона решил закрыть Свято-Пантелеимоновский монастырь, игумен написал прошение императору Александру III, и монахи получили в удел кусочек черноморского побережья, освященного присутствием и молитвами одного из апостолов от двенадцати — Симона Кананита (это на его свадьбе в Кане Галилейской совершилось первое чудо Христово — претворение воды в вино). Говорят, что очертания здешних гор напоминают Афон старый.

К концу ХIХ века монахи, труженики и умницы, преобразили эти места, наладив хозяйственную жизнь обители по последнему слову техники. Прежде всего, вручную была срыта немалая часть холма, выровнена площадка для постройки монастырских зданий и храмов. Даже в нарушенном и не до конца восстановленном, постсоветском виде размах монастырской деятельности впечатляет: гидроэлектростанция (сейчас не действует) с водохранилищем и искусственным водопадом, приморский парк с вереницей сообщающихся прудов, мостиками и аллеями (одна из них — Царская, из огромных кипарисов, посажена в память о визите императора в 1888 году), железная дорога — узкоколейка, ведущая к монастырским угодьям на Афонской горе. Были ухоженные поля, пасеки, рыбное хозяйство, конный завод, мастерские, огороды, плодовые сады. А еще — училище для сирот, бесплатные медикаменты и продукты для нуждающихся, попечение о бедных обителях. В монастырские ворота стучались в любое время суток и получали кров и пищу.

Кстати, на вершине горы, в двух километрах над уровнем моря, и сейчас стоит на лесной поляне небольшой паровоз — царский подарок монахам. Неофициальный местный пеший маршрут — «к паровозику» — влечет туристов, и мы тоже не избежали его.

В главный монастырский храм в честь великомученика и целителя Пантелеимона отправились в день приезда. Сначала, конечно, не удержались и окунулись в море, но на вечернюю службу попали. Внутри собора очень величественно — и уютно. Непривычные для нас и обязательные в святогорских храмах деревянные стасидии (кресла для стояния). Фрески стен и купола во многих местах утрачены, но сохранились нежные тона живописи. Пение новоафонских монахов поразило: знакомые церковные гласы завершались такими изысканными горно-восточными интонациями, что тронули даже меня, в музыке несведущую, а одну из моих спутниц, профессионального музыканта, просто очаровали.

Монастырь начал возрождаться в 1994 году. Позже я прочла в историческом описании, как его закрывали в 1924-м. Совершив последнюю службу, монахи, плача, простились друг с другом и ушли, забрав некоторые иконы и святыни, еще не конфискованную утварь, — кто в мир, а кто — выше: в горной местности недалеко от Сухума тогда появилось несколько тайных монашеских приютов. Потом безбожные власти добрались и до них.

Под горой и над нею

В Новом Афоне не существовало пещерного монастыря. Но он вполне мог бы быть: в знаменитой Новоафонской пещере места хватит на целый город. Туристская тропа длиной в два километра, проложенная на глубине 25 метров, проходит через восемь огромных таинственно подсвеченных залов со сталактитами, сталагмитами и подземными озерами. Мы попали в пещеру в жаркое утро, и было странно при входе надевать куртки, но под землей нас ожидало всего 11 градусов тепла.

Почти от выхода из пещеры начинается подъем к вершине Иверской горы, где находится древняя анакопийская крепость. Дорога петляет, поднимаясь серпантином. За одним из поворотов над пропастью нависает полуразрушенная башня, издали напоминающая груду камней, — остаток линии береговых укреплений. На вершине горы — родник. Это и чудо, и, как говорят, физика — вода под собственным давлением поднимается по узкому капилляру колодца. Но источник недаром называют «Неиссякаемым», ведь он снабжал водой еще первых защитников крепости…

Недалеко от святого колодца, на скамье у каменной щербатой стены, мирно спал мужчина. Совсем не удивившись этому, сами чуть не падая после долгого подъема, мы занялись осмотром цитадели и довольно быстро обошли ее. Булыжные поросшие травой мостовые перемежались каменными осыпающимися лестницами, вдоль них тянулись остатки арок и стен с проросшими по местам деревьями.

Мы вернулись к источнику и спящему, оказавшемуся охранником. Истинный абхазский воин, даже во сне стерегущий вверенную ему крепость, сказал: «Вы не видели храм», — и пошел с нами к центру развалин. Еле заметная лесенка привела к обвалившемуся дверному проему. Внутри по стенам — полустертые каменные барельефы. Часто повторяется изображение рыбы — тайное обозначение имени Иисуса Христа у первых христиан. Этот храм построен в VIII–IX веках на месте языческого святилища и носит имя великомученика Феодора Тирона.

«Можете еще зайти в башню», — посоветовал наш вожатый. Да, и башня сторожевая здесь имелась — постройка середины XI века. К сожалению, недавно здание чересчур старательно отреставрировали, поэтому и снаружи, и внутри о древности мало что напоминает. Но вид с верхней площадки на море прекрасен: бирюзовое сияющее пространство между бухтами и зелеными мысами, из-за которых примерно в V веке в любой момент могли появиться враждебные корабли.

На серпантинном спуске нас нагнал дождик, мелкий и теплый, почти туман. По пустой прежде дороге теперь бродили и лежали задумчивые коровы, обязательная принадлежность Абхазии, — как оказалось, и горной тоже. Кто пасет их на такой крутизне, мы не видели. Видно, сами приходят и уходят — как дождь.

Келья Симона Кананита

Мы часто гуляли по Новому Афону мимо этого строгого каменного храма, возведенного в VI–VIII веках над гробницей святого апостола. Зайти не пришлось. Но удалось побывать на месте молитвенных подвигов и мученической смерти святого Симона Кананита — в долине Псырцхи. Эта неглубокая речка бежит по глубокому ущелью и впадает в море здесь же, в Новом Афоне.

В долине реки Псырцхи очень хорошо укрываться от дневной жары, сказали нам. И правда, на узком берегу (с одной стороны — скалы, с другой — тоже скалы и немного деревьев) прохладно, в легком платье даже холодно, и по влажной тропинке ступать немного скользко. У скалы мы увидели крест. Здесь апостол Симон Кананит принял казнь от язычников. Говорят, что некоторые речные камни рядом с лобным местом с тех пор имеют красноватый оттенок.

Дальше тропинка уступами идет в гору, к пещерной келье святого. Удобный вход в скале монахи прорубили только в конце XIX века, а сам апостол забирался в верхнее отверстие грота по веревке. Келья похожа на храм: на выступах каменных стен стоит множество икон, прилепились горящие свечи. Тоже оставляем свечи на узких полочках.

Мы вернемся сюда еще раз, в день перед отъездом, прощаясь со «страной души» и часть души оставляя здесь. Маленький камушек со дна Псырцхи храню до сих пор.

Текст и фото: Светлана Акимова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.