Татьяна Холуева: «Важно быть не потребителем, а созидателем»

На карте Нижнего Новгорода много мест, отмеченных работами скульптора Татьяны Холуевой, заслуженного художника России, скульптора‑монументалиста, профессора ННГАСУ, дважды лауреата премии Нижнего Новгорода. Это скульптуры Георгия Победоносца, Александра Пушкина, Ростислава Алексеева и многие другие. Мы побеседовали с Татьяной Георгиевной о творчестве и вере.

— Татьяна Георгиевна, мы беседуем с вами в пасхальный период. Что для вас, человека, воспитанного в советское время, значит праздник Пасхи?
— Меня воспитывали бабушка с дедушкой, очень верующие люди, и у нас в семье никогда не вставал такой вопрос. Я знала, что это светлый праздник Воскресения Христова. С бабушкой, которая меня крестила, мы ходили в церковь. Она обычно как бы шутя говорила: „Танечка, мне тяжело одной идти, ты меня проводи“.

Мы шли в храм какимито закоулками, чтобы никто не увидел, как я, сначала пионерка, потом комсомолка, хожу в церковь и не случился бы скандал. Так что я очень благодарна бабушке. Дедушка считал, что молиться можно и дома, посвоему. Перед тем как принять пищу и сесть за стол, бабушка с дедушкой всегда крестились, а затем, „откушав“, как они говорили, благодарили за то, что Господь послал им пищу. Семья у нас была замечательная, светлая всем память. Пасха у меня, когда я была маленькой девочкой, была самым „вкусным“ праздником. Мы к нему готовились, постились. Это было так естественно, даже в советское время. Правда, нередко в Страстную неделю нас, школьников, заставляли устраивать концерты с песнями и плясками, но бабушка с дедушкой както примирились с этим, прощали мне участие в этих праздниках, и это нельзя назвать двойной жизнью. Спасибо им, они были моими духовными водителями.

— В течение многих лет ваша мастерская находилась в здании Сергиевской церкви. Специалисты говорят, что там чудом сохранились уникальные росписи рубежа XIX–XX веков. А сами вы ощущали особенность этого места?
— Сам факт творчества в храмовом здании значил очень многое. Когда после института я начала работать в этой мастерской, там было сильное запустение, не было света. Стены были замазаны, так что фрески были почти не видны. Я отмывала их собственными руками. Помню одну из фресок— изображение святого Назария.

Ощущение от этой запущенности было мрачное. Сама церковь, как можно предположить, не старая— однажды к нам пришла женщина и рассказала, что ее мужархитектор в свое время строил ее. Но работалось в здании Сергиевской церкви отлично, несмотря на холод. Мы топили печку и этим согревались. Есть хорошая поговорка, что дома и стены помогают. Конечно, это был не дом, но стены в храме очень помогали, особенно в непростых условиях: зимой там было не больше 12 градусов.

Я очень большое значение, особенно с годами, придаю состоянию пространства, его наполнению, и в пространстве Сергиевской церкви было замечательно. К нам нередко приходили студенты, которых тянуло в мастерскую. Они говорили: „Здесь хорошо“. Такие места принято называть намоленными. Я благодарна судьбе, что мне довелось поработать в таком намоленном месте больше сорока лет.

— Вы выросли в Торжке, который имеет много общего с Нижним: этот древний город раскинулся на холмах, на реке. Учились вы в двух столицах, а как оказались на Волге, в Горьком?
— Когда я закончила учебу, в 1964 году, мы не имели возможности выбирать место работы, нас посылали по распределению, и меня направили в Горький. Вообще, я благодарю судьбу, что у меня были замечательные педагоги— и в Строгановке в Москве, и в Мухинском училище в Ленинграде. Это были хорошие люди и потрясающие специалисты. И Торжок— удивительно светлый город, с родиной мне тоже повезло. Он стоит на реке Тверце, которая впадает в Волгу. У города замечательная история и удивительные жители. Это все насыщает жизнь человека: ведь личность формирует не только дом, но и окружение— город, дома, храмы, люди. На небольшой Торжок в 50 тысяч жителей было 45 церквей и три монастыря. И все это на холмах— как будто город возносится к небу. Представляете, какая сказка!

Когда я начинала рисовать в детстве, у меня не было затруднений с натурой: на любой улице и в переулке— храмы и колокольни! И это все остается во мне, это часть меня до сих пор. Поэтому хочется, чтобы у всех деток было такое окружение, которое формирует достойного человека. И хорошо бы, люди не оставались в рамках обряда, а озадачивались вопросом: что стоит за обрядом, какова его суть?

— Как человек начинает чувствовать себя скульптором? Как вы ощутили свое призвание?
— У меня не было вопроса, кем я буду. С детства, хоть на клочках, на обрывках, я любила рисовать. В Торжке, где я росла, было так много красоты, что мне хотелось ее запечатлеть, я была ею восхищена. Зрительный ряд вообще побеждал в моем восприятии мира. Но когда подошло время поступать в институт, факультета живописи еще не было, и я поступила на факультет пластики. Хотя мой отец, по профессии инженер-конструктор, был против такого выбора: он считал, что профессия должна иметь отношение к точным наукам, а живопись обязательно будет связана с богемным образом жизни. Я помню, как папа в детстве подарил мне маленькую фигурку тигренка, и я решила: а сделаю-ка я такого большого! И он получился очень красивым.

— То есть можно сказать, что профессия сама выбрала вас…
— В любом виде деятельности, не только в творчестве, если человек разумно подходит к вопросу выбора профессии, он реализует то, что заложено в нем Творцом. Самореализация— важный момент в жизни человека, мощный стимул идти дальше. Осознание того, что ты можешь что-то сделать,— это счастье! Это преодоление себя, самосовершенствование, развитие. Так здорово быть не потребителем, а созидателем. Я считаю, что это дано всем, просто не все этот дар нащупывают. Любой человек, чем бы он ни занимался, даже если он просто моет пол, получает удовольствие от того, что делает это хорошо. Но сейчас, к сожалению, люди приучены больше получать, чем отдавать. Многие не задумываются о том, для чего пришли в мир. Не только ведь для того чтобы пить и есть.

— Татьяна Георгиевна, даже те, кто не знаком с вашим творчеством, знают одну из ваших значимых работ— бюст Александра Сергеевича Пушкина у входа в Нижегородский оперный театр. Какова история его создания?
— Нижегородский фонд культуры объявил конкурс, в котором я победила. Работа над бюстом шла не быстро и не просто— четыре с половиной года. Около двух с половиной лет готовились эскизы, шла лепка, затем началась отливка. Я очень люблю Пушкина, тем более что в Торжке многое было связано с поэтом. На улицах города ощущается пушкинская атмосфера. Хотелось сделать не просто иконографию, когда изображение похоже на живого поэта, но отразить суть его характера. Мне приходилось не только читать его произведения, но изучать черновики, воспоминания о нем. Я побывала во многих местах, связанных с Пушкиным. То есть на сбор материалов ушло много сил и времени. И я ощутила всю глубину и широту натуры поэта, его стремительный дух, умный, легкий и элегантный. В его черновиках я увидела огромный труд и желание совершенствоваться, высокую требовательность к себе и немыслимую устремленность к красоте. Он не терпел халтуры, не мог себе простить несовершенства, вычеркивая все слова и фразы, показавшиеся ему неточными. Да, у него было много обычных человеческих слабостей и черт, но при всем этом он был как бы над всей этой земной суетой и обыденностью. Такой свет и чистота льются из его творчества! Мне кажется, он светло воспринимал мир, любя его. Когда мою работу показали его потомкам, я увидела, что они были довольны, поражены ее совпадением с поэтом.

— На территории Нижегородского кремля к 50‑летию Победы была установлена колонна, которую венчает ваша скульптура Георгия Победоносца. Что было главным в этой работе?
— Мне было пять лет, когда началась война. Мои родители дни и ночи работали на военном заводе. Для меня эта работа— долг перед военным поколением, перед героями войны.

В 1995 году объявили конкурс на памятник— символ Победы. И я посчитала себя обязанной участвовать. Но что создавать и как? Вариантов было предложено множество, в основном, это были советские воины или Родина-мать.

Когда я предложила святого Георгия Победоносца, возникло большое напряжение— при чем тут религиозная тема? И все-таки выбрали именно этот вариант. Сроки были очень жесткие— 3,5 месяца. Мы работали днем и ночью. Два раза памятник падал с лесов. Но все получилось! Спасибо всем, что он есть, что приняли и поняли. Спасибо Георгию Победоносцу.

Беседовала Валентина Глинина
Версия для печати Светланы Высоцкой

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.