Татьяна Дашкевич: «Мы в ответе за каждое слово»

В феврале в Нижнем Новгороде прошли творческие встречи с известной писательницей, поэтессой и исполнительницей собственных песен Татьяной Дашкевич. Она наиболее известна как детский писатель, опубликовавший более 30 детских книг, хотя немалая часть ее писательского труда обращена ко взрослой аудитории.

— В Нижний Новгород вы приехали в рамках духовно-нравственной программы выставки минского Свято-Елисаветинского монастыря. Что вас связывает с обителью?

— Давняя дружба. Издательство этого монастыря первым начало печатать мои книги. Сейчас я веду одну из мастерских при монастыре — литературно-музыкальную мастерскую «Белый цветок». То, чем мы там занимаемся, можно назвать «литературной катехизацией». Мы изу­чаем творчество малоизвестных авторов, наших современников. Дело в том, что, на мой взгляд, 90-е годы были провальными для русской культуры. В этот период многие очень талантливые и даже великие люди буквально канули в бездну. Их наследие мы и стараемся исследовать.

— Многие знают вас как автора и исполнителя собственных песен. И на творческие встречи вы приходите с гитарой…

— Гитару я взяла в руки в 15 лет: во дворе мальчишки так пели, что удержаться было невозможно. Тогда не могла представить, что это станет моей профессией. Пела для себя, для души — это было хобби. Профессиональный путь начался со студенчества, когда мы выходили на Арбат. Я пела, а мои товарищи выступали «группой поддержки». Так продолжалось два года, на те заработки получалось кормить весь этаж в общежитии. Тогда же начала писать и стихи, но это было каким-то более ответственным занятием и воспринималось не так легко, как песни.

— Несмотря на несколько поэтических сборников, большая часть вашего писательского труда — в прозе…

— Стихи и песни — это все же в большей степени для души. Мой профессиональный жанр, моя работа — это биографии. Я автор биографии известного русского советского поэта Алексея Фатьянова, чьи песни пела вся страна. Писала я и биографию вашего выдающегося земляка Владимира Исайчева. Это очень яркий и достойный человек. Родную деревню — Сартаково — он облагородил: возникли храм, источник, музей. Конечно, все это он делал не один, скорее, был двигателем перемен. В 66 лет он вместе с другим известным нижегородцем Валентином Ефремовым пролетел на воздушном шаре над Байкалом в аномальной зоне, чтобы привлечь внимание к спасению экологии. Но писать о нем оказалось очень непросто. Он хотел, чтобы это была книга о его роде. В поисках материала я много встречалась с его братьями, сестрами, друзьями, коллегами. Но от всех слышала только одно: «Ой, он такой хороший человек» — и дальше никакой конкретики. В итоге я выбрала былинный стиль изложения — раз он просто такой хороший человек, будем писать о нем, как о русском богатыре.

Я очень люблю всех своих героев, чьи биографии писала. Они для меня родные люди, ведь, чтобы хорошо написать о человеке, надо вжиться в его судьбу.

— Вам доводилось писать биографии святых. Насколько это сложнее?

— Такой труд для меня — огромная радость. Возможно, это несколько сложнее, потому что надо собрать много материала, важных деталей, которыми интересна книга, но это такая благодатная работа! Мне довелось писать книгу о блаженной Валентине Минской. Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, прочитав мою книгу об Алексее Фатьянове, благословил меня написать об этой святой. Все было еще до ее канонизации. Тогда ее знали как Валентину Викторовну Сулковскую, которая покоилась на кладбище в Дзержинске — в Белоруссии тоже есть свой Дзержинск, тот самый город, в котором родился Дзержинский.

У блаженной Валентины интереснейшая судьба. Дочка священника, незадолго до Первой мировой войны вышла замуж, а затем в жизни страны и в ее жизни начались потрясения. Война, революция… Погиб отец, расстреляли мужа, фактически выкосили весь род. Дом отобрали, жить стало негде. Со временем из-за пережитых потрясений у нее отнялись ноги, и она слегла. Жила в каком-то сарайчике-сторожке. И вот в эту сторожку к ней приходил народ. За всех она молилась, сохранила церковную традицию, отцовские книги. Когда эти книги обветшали, люди переписывали их вручную, по тетрадочкам. Эти самые тетрадочки мне посчастливилось держать в руках. Матушка умерла в 1966 году. Перед смертью она многое предсказала, говорила, что будут крестные ходы и колокольный звон и детям разрешат приходить в церковь. Канонизировали блаженную Валентину Минскую в 2006 году.

После книги о матушке Валентине Белгородская епархия попросила написать книгу об архимандрите Серафиме (Тяпочкине). Очень интересная судьба — лагеря, ссылки, монашество. Батюшка почил о Господе в 1982 году. Сейчас в его храме служит протоиерей Николай Германский, который занимается изучением его наследия. Но пока никак не решится вопрос с канонизацией архимандрита Серафима, не хватает каких-то протоколов допроса в деле.

— Расскажите немного о проекте «Детская война», над которым вы работаете.

— Очень важный проект. Я собираю воспоминания и биографии людей, которые в войну были детьми. Эти биографии выходят в интернете, со временем надеюсь сделать большую книгу. Но проект пока не останавливается, выплывают все новые и новые судьбы. По этому материалу можно и пьесы ставить, и фильмы снимать, и детям рассказывать — как эти люди жили и что видели. А дети видят уникально, совсем не так, как взрослые, без ярлыков. Удивительная там война получается, совсем не такая, как в учебниках.

— На встречах вы часто рассказываете о своем муже — Николае Шипилове, читаете его стихи.

— Мужа уже нет в живых, но он был очень ярким, самобытным писателем. Писал без купюр, как думал. Ему выпала трудная судьба. После смерти отца мачеха продала дом, и детям пришлось разбредаться кому куда. Из шестерых только он оказался благополучен. Поступил в музыкальное училище, выучился и влился в интеллигенцию. О своем писательском даре в то время он не знал. Был актером оперетты, но театральный мир не пришелся ему по душе: было там много такого, с чем он не мог смириться. И он ушел из театра. Строил коровники в колхозах и писал в стол. Когда ему было 35, погибла любимая жена. Друзья, чтобы помочь ему пережить потерю, притащили его на семинар молодых писателей, который тогда проходил в Новосибирске. Он пришел на этот семинар со своими рукописями, в валенках, кожухе, в чем был. И его сразу приняли в Союз писателей. Критики написали, что испытали эстетический шок от его прозы. Но никто не знал о его песнях. А когда узнали — барды признали его своим. Сейчас на аллее бардов в Новосибирске открыта памятная плита Николая Шипилова. Он никогда не участвовал в фестивалях, но его знали все. Муж для меня был образцом мужчины, образцом того, как вообще надо жить, и особенно как надо жить писателю. Не только говорить все правильно, но и демонстрировать своим примером.

— Каких писательских принципов вы придерживаетесь?

— Берусь только за то, о чем можно писать честно и что мне импонирует. Для меня сейчас настало золотое время, когда я совмещаю удовольствие и пользу — занимаюсь любимым делом. Главный принцип — это ответственность за слово. Мы же перед Богом ответим не только за то слово, которое сказали, но и за то, которое написали. У нас на Руси писатель — это традиционно учитель, и надо стараться этому соответствовать.

Беседовала Татьяна Фалина

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.