«В душе моей посажен сад…»

Павел Корин.
Схиигумения Фамарь (Марджанишвили)

Нас познакомил преподобный Серафим. Именно в книге «Дивеевские предания» я впервые прочла об этой необыкновенной женщине, основавшей скит в честь саровского подвижника. Он, батюшка Серафим, и по сей день объединяет нас: матушку Фамарь, меня, тысячи и тысячи людей, которые духовным взором тянутся в Дивеево, для которых он стал не просто святым, а по-настоящему родным и близким. А преподобноисповедница Фамарь (Марджанишвили) — это человек удивительной, трудной и счастливой судьбы. Именно счастливой. Несмотря на гонения, ссылку, тяжелую болезнь. Счастливой потому, что всегда перед ней была путеводная звезда — горячая православная вера.

Ювеналия Вторая и Иоанн Кронштадтский

Будущую преподобноисповедницу, а по рождению — грузинскую княжну в юности звали Тамарой. Она родилась 1 апреля 1868 года. Отец, полковник Александр Марджанишвили, и мать Елизавета, урожденная княжна Чавчавадзе, были людьми глубоко верующими и окормлялись у афонского священноинока Иессея. Но любимых родителей Тамара потеряла рано. Возможно, если бы не эта трагедия, судьба девушки сложилась бы по-другому. Брат Тамары Константин (Котэ Марджанишвили) стал известным актером, режиссером, одним из основоположников национального грузинского театра. Сама Тамара получила хорошее образование в Закавказском девичьем институте. Имея прекрасные музыкальные способности, проникновенный голос, она готовилась к поступлению на вокальное отделение Петербургской консерватории. Но неожиданно в жизни девушки все изменилось.

Летом 1888 года они с сестрой приехали в Бодбийский монастырь, где покоятся мощи святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии. Биограф схиигумении Фамари епископ Серпуховский Арсений (Жадановский) так рассказывает об этом: «На второй день по приезде обе сестры поспешили отправиться в монастырь ко всенощной. Служба шла в маленьком домовом храме; пели три инокини; только что назначенная игумения Ювеналия читала канон. В такой обстановке и в таком обществе Тамаре Александровне никогда не приходилось бывать. Как только вошла она в церковь, моментально явилась у нее мысль: «И я поступлю в монастырь…» В душе молодой девушки произошел какой-то внезапный переворот: ехала в обитель княжной, а домой возвратилась по настроению инокиней.

Княжна Тамара стала послушницей в 1889 году. Она была пострижена в рясофор, а затем и в мантию с именем Ювеналия. Тезки — игумения и инокиня — были очень дружны. Когда в 1902 году игумения получила назначение в московский Рождественский монастырь, молодую инокиню Ювеналию назначили игуменией Бодбийского монастыря. Она много внимания уделяла просвещению местного населения и делам милосердия. Возможно, и за это матушку недолюбливали местные революционеры, которые даже организовали покушение на нее.

Молодая подвижница находилась под духовным руководством и святого праведного Иоанна Кронштадтского. Он выделил ее однажды из числа паломников и возложил один за другим три игуменских креста. Смысл этого пророчества открылся позднее: ее ожидало игуменство в трех монастырях. Уже в 1905 году она была переведена в Москву и назначена настоятельницей Покровской общины сестер.

Бодбийский монастырь

Сохранились воспоминания схиигумении Фамари о посещении Иоанном Кронштадтским московской Рождественский обители: «Последний раз близко видела я отца Иоанна в Рождественском монастыре в 1906 году. <…> Я стала у окна и наблюдала, как великого пастыря вели из церкви. Это было что-то неописуемое. Мне думалось — батюшку растерзают: кто ловил его за руку, кто тащил за рясу, кто всем своим корпусом протискивался к нему, производя давку. Привели отца Иоанна с расстегнутым воротом, без шляпы, всего мокрого от пота. <…> Увидела я его в таком виде и воскликнула: «Боже мой, как я испугалась, казалось, Вас совсем по кусочкам разнесут». А он, улыбаясь, взял меня за голову и сказал: «Ах ты, моя глупенькая, — ведь любовь никогда вреда не сделает. Они меня теснят, они же и оберегают». …После обеда пошел он в кабинет и подписал мне свой большой портрет, возведя меня в Ювеналию Вторую в отличие от Ювеналии Первой, Рождественской игумении. Это название так и утвердилось за мной».

В 1910 году Ювеналия Вторая начала строить Серафимо-Знаменский скит.

Глас Богородицы

При первой встрече тогда еще Тамара Марджанишвили получила от своей будущей духовной наставницы и тезки игумении Ювеналии две книжки: поучения Аввы Дорофея и краткое житие преподобного Серафима, тогда еще не прославленного. Так Саровский подвижник вошел в ее сердце.

В 1903 году, когда в Сарове готовились к торжественному открытию мощей преподобного Серафима, матушка, уже будучи сама игуменией Бодбийской обители и посылая одну из своих монахинь за сбором средств по разным городам России, поручила ей непременно быть в Сарове и привезти ей иконку, освященную на раке. Монахиня была в Сарове, но когда она одной из последних подошла приложиться к раке, все иконки были уже разобраны. Она заплакала. Из алтаря вышел монах и спросил, о чем она горюет. Затем он вынес из алтаря маленькую иконку преподобного Серафима, освятил ее и передал для матушки.

Впоследствии этот образ прославился в Бодби чудотворениями. А в Москве молодая подвижница сблизилась с великой княгиней Елизаветой Федоровной, и когда у цесаревича Алексея обнаружилась страшная болезнь, великая княгиня просила послать ему чудотворную икону. Отказать было нельзя. Больше схиигумения Фамарь этой святыни не видела. Но знала, что она стояла у изголовья наследника. А что сталось с образом, когда царская семья была арестована, никому неизвестно.

В июне 1908 года игумения Ювеналия поехала в Саров, к мощам преподобного. И когда молилась перед иконой Божией Матери «Знамение», получила чудесное повеление от Царицы Небесной основать новый скит.

Строительство Серафимо-Знаменского скита (сейчас он возрожден, находится в Домодедовском районе Подмосковья) началось недалеко от Москвы в 1910 году. В 1912-м скит освятил митрополит Московский Владимир (Богоявленский). Престол верхнего храма посвятили иконе Богородицы «Знамение» и преподобному Серафиму, нижнего – святой равноапостольной Нине. А в 1916 году матушка Ювеналия была пострижена в великую схиму с именем Фамарь.

: Игумения Ювеналия (Ловенецкая) — духовная мать схиигумении Фамари (Марджанишвили)

: Игумения Ювеналия задолго до принятия великой схимы

: Серафимо-Знаменский скит

Сквозь скорби

В 1924 году Серафимо-Знаменский скит был закрыт и разорен. Матушка Фамарь поселилась в небольшом домике в поселке Перхушково с десятью сестрами. В отдельном домике жил священник, иеромонах Филарет (Постников). Всего 12 человек. «По числу апостолов Христовых», — говорила схиигумения Фамарь.

В 1931 году ее и еще двух сестер арестовали. В камере политические заключенные они содержались вместе с уголовницами. Возможно, именно в этот период жизни схиигумения Фамарь написала:

Пускай кругом лишь грязь и смрад.
Пускай не вижу я цветов.
В душе моей посажен сад
Нездешних сладостных плодов…

Когда следствие было закончено, матушку на пять лет выслали в глухую сибирскую деревню Усть-Уду на Ангаре, за 200 верст от Иркутска. Ссылка закончилась через три года благодаря ходатайству брата, Константина Марджанишвили. Кстати, в Тбилиси одной из центральных улиц присвоено его имя, по месту расположения известного театра им. Котэ Марджанишвили. А неподалеку от этого здания стоит Александро-Невский, русский, как его называют, храм, где в советское время подвизались известные глинские старцы, тоже причисленные в 2017 году к лику святых.

Величие духа

Из ссылки матушка вернулась уже очень больной: туберкулез уносил ее силы. Она отошла ко Господу 23 июня 1936 года. Отпевал ее на дому владыка Арсений (Жадановский). Похоронили схиигумению Фамарь в Москве, на Введенских горах. Ее могилу и по сей день украшают простой белый деревянный крест и две иконы: Божией Матери «Знамение» и преподобного Серафима Саровского.

28 декабря 2017 года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил включить имя преподобноисповедницы Фамари (Марджанишвили) в месяцеслов, с определением празднования ее памяти 23 июня. В настоящее время работает комиссия по обретению мощей преподобноисповедницы.

Несмотря на физическую немощь матушки Фамари, ее духовное величие с годами возрастало. Именно эта ее сокровенная красота духа, видимо, и привлекла знаменитого художника Павла Корина. Всего за несколько дней до кончины подвижницы он завершил портрет «Схиигумения Фамарь», послуживший одним из этюдов к монументальному полотну «Русь уходящая».

Но Русь, которую имел в виду Корин, не ушла. Она живет и ныне. В колокольных звонах, в молитвах подвижников, в небесном покровительстве многих и многих святых, мучеников и исповедников. Среди них, там, на небесной высоте, — и матушка Фамарь.