В очереди за чудом

Фото Юлии Маковейчук

То, что мой отпуск совпадет с пребыванием мощей святителя Николая Мирликийского в России, стало нечаянной радостью. Это снимало множество технических вопросов, связанных с организацией поездки в Москву. Конечно, и в рабочем режиме приходской священник может совершить паломничество, но в моем случае это было максимально беззаботно. Собственно, об этом я и хотел написать — о беззаботности.

И вот я в стольном граде. Из окон гостиницы открывается вид на величественный Храм Христа Спасителя и панораму Фрунзенской набережной, по которой — и это видно невооруженным глазом — то движутся, то стоят группы паломников. В двух шагах — Китайское подворье Патриарха Московского и всея Руси при храме святителя Николая Мирликийского в Голутвине. Созданы идеально комфортные условия для паломничества, а где же место подвигу? Ведь паломничество и должно быть подвигом, неким стеснением плоти, пусть не вполне самоотверженным, но все ж таки… Хорошо, решил я, утро вечера мудренее.

Вечер напомнил о себе колоколами Китайского подворья. Я поспешил на всенощную в храм Николы в Голутвине. Все в шаговой доступности (и тут не до подвига). Войдя на территорию храма — время до богослужения еще было — я с интересом ознакомился с историей православного вклада в синологию, географией православных храмов в Китае. Информация об этом размещена на хорошо читаемых баннерах. Святые Русской эмиграции были мне знакомы, но вот первого православного священника-китайца я никогда не видел. На баннере, посвященном священномученикам за веру, я увидел изображение его иконы и прижизненное фото. Указанные даты жизни полоснули по сердцу: 1855–1900. «А ведь и я с пятьдесят пятого, только девятьсот…» — мелькнуло в голове. Конечно же, слово «ровесник» в этом случае никак не уместно: ровно сто лет между нами, — но какое-то особое тепло и, я сказал бы, родство ощутила моя душа от знакомства с житием этого пастыря, священномученика Митрофана Цзы.

Утром звонок. Тревожный голос прихожанки поведал, что неожиданно для нее паломничество их группы к мощам закончилось. Автобус доставил их вечером в Москву, и, проведя ночь в салоне, они приготовились стойко провести весь день в очереди, а тут вместо восьми утра Храм Христа Спасителя открыли в семь, и они чуть ли не бегом достигли цели за час-полтора. В девять могли уже отбыть восвояси. Я только порадовался за них, но, взглянув в окно на набережную, разглядел, что она до самого края, доступного взору и вправо, и влево, заполнена людьми, и только в некоторых местах между ними были зазоры. «Видимо, подоспели свежие силы», — подумал я, предвкушая, что мне-то уж точно придется стоять до вечера.

Пройдя через парк «Музеон», мимо монументов деятелей советского государства, я поднялся на Крымский мост, откуда был хорошо виден людской поток. Он то замирал, то приходил в движение. Вычислив, в какую сторону идти, я в половине двенадцатого вошел в «зону очереди», пройдя через пропускные магнитные рамки. Поначалу шел бодрым шагом, кого-то обгоняя. Рядом проходили люди, группками, и кто-то так же обгонял. «Это разве очередь?» — разочарованно мельк­нула мысль.

Вскоре все стало на свои места. Я уперся в спины людей, которые скучковались около автобуса, где уже отдыхали «уставшие». Рядом лотки — вода, чай-кофе, выпечка. «За кем я?» — мелькнула здравая мысль. Выбрав многодетную семью (папа, мама, трое детей), которые притормозили рядом, я обозначил себя для них как «крайний», но это продлилось пару секунд, и за мной уже пристроились несколько женщин, которых у «финишной» обогнал молодой человек в яркой оранжевой куртке. Таким порядком мы шествовали в течение двух часов. Иногда стояли, время от времени быстро переходили к следующей, освободившейся «зоне отдыха».

Молился ли я в этих обстоятельствах? Да, молился. Просил ли о чем-либо святого Николая? Да что, мне не о чем, что ли, попросить? При этом я инертно поглядывал на людей, где-то даже старался не слушать, о чем они болтают. Говорили негромко, но в голос. Доносились только обрывки фраз или слов. «Папа…», «Посмотри в интернете…», «Тридцать храмов в Москве с мощами…», «какие-то афониты…» — я рыкнул что-то о молитвенном настроении, и говоруны утихли. Кто-то бросал хлеб чайкам и уткам, привлекая внимание собравшихся, потому что начинался птичий гвалт. Одним словом, молитвенность нашей группы, судя по внешнему, оставляла желать лучшего.

Я старался никого не осудить, ни мысленно, ни словом. Заставлял себя думать о нас всех, а это, по сути, и было так, что вот, де, мы тут, хоть и на время, но как-то объединены, мы — Церковь. И вот уже рядом стоящие и идущие с тобой бок о бок незнакомые люди стали чуточку роднее. Я заметил, как группа женщин, пробегая между зонами отдыха, держалась того молодого человека в оранжевой куртке. Они дали ему прозвище, из-за того, что он стал для них своеобразным маяком, — Наша Яркая Личность. Да, он выделялся в нашей толпе, одетой в темные цвета.

Прошел еще час. По мере приближения к храму ряды как-то потеряли стройность. Это не беспокоило до определенной поры, пока я не заметил, как при очередной перебежке упомянутые женщины стали сносить на своем пути людей, мешавших им следовать за своим ориентиром. А Яркая Личность, судя по всему, не особо придерживалась очереди и уже далеко обошла всех тех, кто был ранее «на старте», не заботилась о том, что творится за спиной. Работая локтями, причитая: «Мы за тем парнем в куртке», — дамы просачивались сквозь людской поток. А Яркая Личность, ни о чем не подозревая, все больше отрывалась.

После того как группа пересекла проезжую часть, все вообще смешалось. Я уже потерял «свою многодетную семью», вслед которой держался все время. Последние магнитные рамки не оставили и следа от нашей общности.

Я стоял в группе других, совершенно не знакомых мне людей на пороге Храма Христа Спасителя, и ждал вместе со всеми. Учиненный брат не пропускал, пока не наступит время для нашей группы. И вот дан сигнал: заходите. Мы потянулись друг за другом, немного толкаясь, ну, что тут поделать: напирают сзади. Но не локтями, а поддерживая друг друга. И только почти у самой раки Святителя мы выстроились, как дети, парами. Просил ли я что-либо? Не помню… Только полная уверенность: мы — Церковь. Гос­подь — Её Добрый Пастырь. Святителю отче Николае, моли Бога о нас!

Выйдя из храма и посмотрев на циферблат, я отметил, что и четырех часов не прошло с того момента, как я капелькой упал в реку людской любви к «правилу веры и образу кротости» — святителю Николаю Мирликийскому…

Возвращаясь, шел по тому же самому пути, как пришел, только по противоположной стороне, и думал о том, что все бы хорошо… Только занозой засело — не кроет ли в себе опасность эта тривиальная ситуация? Яркая Личность увлекает за собой «группу товарищей», а та, в свою очередь, следует за ней, потому что она «яркая личность», работает локтями, преследуя благие цели. А если будет неэффективно — пойдут по головам.

Разубедите меня.

Протоиерей Сергий Муратов

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.