Война в выбитых церковных окнах

Карповская церковь свидетель самых трагических для горьковчан лет

После революции 1917 года Карповская церковь, отмечающая в этом году 200-летие, оставалась одной из трех незакрытых церквей Нижнего Новгорода. Выстоял храм в годы гонений на веру, уцелел и под бомбежками фашистской авиации. В дни празднования 72-й годовщины победы в Великой Отечественной войне мы вспоминаем, как жила церковь в лютые годы войны. Как поднялась после страшной бомбежки в июне 1943-го, как служили в те годы священники, как хранили веру прихожане. Мы предлагаем вниманию наших читателей воспоминания очевидцев и исследователей тех далеких событий — священников и прихожан Карповской церкви.

Карповка оставалась домом молитвы до 1941 года, когда ее закрыли за неуплату налога райфинотделу города. К этому времени на территории Горького не оставалось ни одного действующего храма. Во время Великой Отечественной войны советская власть несколько смягчила свою позицию по отношению к Церкви. Храмы стали открываться по всей стране. 14 апреля 1943 года горисполком передал храм в Карповке церковной общине. Был назначен священник Знаменский, который совершил всего три богослужения: 11, 12 и 13 июня. А в ночь с 13 на 14 июня произошел налет вражеской авиации и бомбежка: в 15 метрах от паперти разорвалась бомба. Сорвало наружные двери, повредило крыльцо и стены. Осколками от упавшего снаряда на паперти было убито 5 человек — все из церковного совета. До окончания ремонтных работ службы на время прекратили. Однако и после побелки всех наружных стен храма и маскировки горсовет все же не позволил открыть храм.

Служба 43-го

На той первой военной службе 1943 года присутствовала прихожанка Карповки Валентина Костина. Ей было шесть лет, но в памяти след вой­ны остался навсегда.

— Была праздничная служба: Троица или Духов день, — вспоминает Валентина Федоровна. — Прихожан было очень много, многие не смогли войти в храм. Мы с мамой тоже молились на улице. Вдруг появился немецкий самолет — рама — и стал кружить над территорией, прилегающей к церкви. Он долго летал над церковью, но ни одного снаряда не сбросил. А позже, ночью, началась страшная бомбежка. В ту ночь погибли священник (его имени не помню) и женщины, которые трудились при храме: Надежда, Анна, Параскева. Их придавило тяжелой церковной дверью, которую оторвало взрывной волной от упавшего рядом снаряда. Мама рассказывала, что они были хранительницами церкви — в годы репрессий боролись против закрытия храма, не давали растаскивать церковное имущество, ложились прямо на паперти, караулили ночами, отгоняя палками всех, кто посягал на святыню. Все три были убиты в одну ночь на паперти.

Прихожанка помнит, какое тяжелое время тогда настало: каждый день — бомбежка, люди прятались в окопах. «Напротив нашего дома было Карповское кладбище, его бомбили на наших глазах. Во время авианалетов гробы вылетали из могил, а в небо поднимался высокий столб черного дыма, огня и пыли. Мама за нас очень боялась и всегда ругала, что мы бегаем глазеть на кладбище», — рассказывает Валентина Федоровна.

Дом, который не рухнул

Много лет настоятелем церкви был протоиерей Николай Юшков. Он жил со своей большой семьей в двух километрах от Карповки в деревне Борзовке (сейчас улица Баумана). С детских лет вместе с отцом Николаем ходили в Карповскую церковь его дети, тоже впоследствии ставшие священниками. Один из них, протоиерей Евгений Юшков, который в настоящее время служит на Бору, написал книгу «Моя родная Карповка» и посвятил родному храму живописную работу, в которой на основе своих воспоминаний из детства изобразил его после бомбежки.

«Мое первое сознательное посещение церкви произошло летом 43-го. Мне было шесть с половиной лет, а брату Геннадию — пять, — пишет батюшка.— Может быть, это было Преображение: помнится, кто-то дал нам, детям, по яблоку. Тогда, после бомбежки, сама церковь уцелела, но все окна были выбиты ударной волной. Мы вошли беспрепятственно в проем северной боковой двери. На полу была земля, и все разрушено. Помню, отец что-то поднимал с пола, с земли, кажется, это были осколки резного иконостаса. Резной ангелочек — головка с крылышками — и икона Михаила Архангела из дьяконской двери главного иконостаса извлечены были папой из-под завала. Икону Архангела мы взяли домой, и она стояла у нас дома в переднем углу до конца войны, до той поры, пока не открыли Карповскую церковь».

Благословлял на фронт

Пострадавший храм пустовал 11 месяцев. Пока в феврале 1944 года группа верующих вновь не подала заявление с просьбой разрешить вопрос об открытии церкви и регистрации служителя. В мае того же года разрешение было получено. В эти годы в храме служили протоиереи Александр Павловский и Александр Левицкий, последний был настоятелем с августа 1944-го по март 1949-го.

Отец Александр Павловский приехал из Балахны, где много лет служил в Троицкой церкви, сразу после окончания Нижегородской духовной семинарии. В Горьком его приютила верующая семья, жившая неподалеку от церкви. В семье той самой Валентины Костиной, одной из старейших прихожанок Карповки, он жил почти семь лет.

— Батюшка был очень добрый, — вспоминает Валентина Федоровна. — До сих пор мы как реликвию храним его фотографию. Ночами он крестил уходящих на фронт воинов, отпевал убиенных. Помню, как наша мама, Александра Николаевна Борисова, всегда нас увещевала: «Тише, тише, детки, не мешайте батюшке молиться». После вой­ны Карповская церковь была самой посещаемой в Горьком. По выходным батюшка крестил до 150 человек и венчал по 140 пар. В нашем доме всегда собиралось много церковных людей: протоиерей Александр Левицкий, дьякон, монах Петр Григорьевич и другие монахини, которые жили недалеко от нас.

Свой герой

Война коснулась каждой семьи. Немало ушло на фронт и прихожан Карповской церкви. Один из них, сын рабочего Иван Попов, стал Героем Советского Союза. Его родственница Ирина Иванова (Логинова), тоже прихожанка храма, рассказала, что в их семье все были верующими, а их общий с Иваном родственник Михаил Козлов был даже старостой Карповской церкви в 1920-е годы.

На фронт Ваня Попов ушел в марте 1942 года, проработав токарем на заводе «Двигатель революции» один год. После окончания курсов младшего командного состава в апреле 1943 года он был направлен на фронт и стал разведчиком. Участвовал в битве на Курской дуге, после чего был награжден медалью «За отвагу». Особо отличился осенью 1943 года при форсировании Днепра севернее Киева, в боях при захвате и удержании плацдарма на правом берегу реки. Здесь он получил смертельное ранение.

В многотиражке завода, откуда Попов ушел на фронт, токарь Исаков спустя 20 лет написал о боевых заслугах своего товарища по работе и о том, как высоко чтут его память друзья, однополчане и земляки: «В воинской части, где служил Попов, его имя навечно занесено в список военнослужащих. Ежедневно дневальный заправляет по утрам койку героя, а при вечерней поверке правофланговый отвечает: «Герой Советского Союза Попов пал смертью храбрых в боях за советскую Родину».

Именем героя Попова названа одна из улиц в Карповском микрорайоне, она прилегает к церкви. Его имя внесено в синодик церкви на вечное поминовение.

Протоиерей Георгий Молев

На рубежах Церкви и страны

Среди нижегородского духовенства было немало фронтовиков. Одно время в Карповке служил участник Великой Отечественной протоиерей Георгий Молев. Во время войны он дал Богу обет стать священником, если останется жив. Об этом рассказала Лариса Немчинова, которая с детских лет ходила с бабушкой в Карповскую церковь и помнит отца Георгия.

В июне 1941 года Георгий Васильевич окончил Московский институт инженерного транспорта. Едва успев получить диплом, был призван в ряды Красной армии. Уже в октябре 1941 года его назначили старшиной взвода разведки 364-й стрелковой дивизии. Свою первую награду — медаль «За боевые заслуги» — он получил в 22 года, затем — серьезная контузия, госпиталь и вновь передовая. В 1943 году он был награжден медалью «За оборону Ленинграда». Прекрасное знание обязанностей командира, владение английским и немецким языками, отеческое отношение к солдатам были замечены командованием, и в 1943 году Георгий Васильевич стал курсантом училища радиолокации.

После войны, уже будучи священником, отец Георгий Молев проявил себя ревностным защитником церковных интересов, за что навсегда лишился регистрации. Некоторое время он служил в Англии, его кандидатуру для заграничной работы предложил местный уполномоченный Богданов. «Всесторонне развит, политически грамотный, культурный. Сам не возражает», — так он отрекомендовал отца Георгия председателю Совета по делам РПЦ Карпову.

«Представляется, что Богданов уважал отца Георгия как пастыря: отец Георгий тайно крестил его детей, они бывали в гостях друг у друга. О таких отношениях со священником уполномоченный не сообщал», — пишет протоиерей Александр Мякинин в своем исследовании «Положение Церкви в Горьковской епархии».

Военные годы были тяжелым, но, как оказалось, посильным для нашего народа испытанием. Немалый вклад в победу внесла Церковь, ее духовенство и прихожане. Неслучайно именно в военные годы специальным постановлением Сталина церкви вновь стали открываться. Возродилась и Карповская: вой­на в каком-то смысле стала для нее дверью, через которую горьковчане снова стали приходить к Богу и приобщаться к духовной жизни. Наряду с немногими открытыми в войну храмами Карповка оказывала духовную и материальную поддержку в борьбе русского народа с врагом. И все причастные к этому периоду люди — из духовенства и народа — внесли свою лепту в победу над врагом. Вечная им память!

Забвению не подлежит

Три года назад прихожанка храма Татьяна Сероглазова начала собирать материалы для книги «Карповка. Из жизни одного прихода». Пока книга на стадии разработки — ее с любовью и теплом пишут священники и прихожане — те, кто духовно связан с этим храмом, кто его искренне и преданно любит. Как любили свою родную землю все, кто сложил свои головы на полях сражений в ту самую страшную и кровопролитную войну.

Марина Дружкова

Благодарим за помощь в подготовке материала Татьяну Сероглазову и других прихожан Карповской церкви

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.