Текст Надежды Муравьевой
В 1832 году насельник Свято-Успенской Саровской пустыни старец Серафим почувствовал крайнее изнеможение сил душевных и телесных. Жизненный уклад старца изменился: он стал реже ходить в свою пустыньку и начал тяготиться приемом посетителей. Но желание увидеть старца, услышать из уст его слово назидания или утешения заставляло многих задерживаться в монастырской гостинице. Батюшка начал предсказывать и свою смерть: «Я силами слабею; живите теперь одни, оставляю вас».
За полгода до смерти старец Серафим, прощаясь со многими, говорил: «Мы не увидимся более с вами». Некоторые просили благословения приехать в Великий пост, поговеть в Сарове. На что старец отвечал: «Тогда двери мои затворятся, вы меня не увидите».
1 января 1833 года, в воскресенье, батюшка Серафим пришел в больничную церковь в честь святых Зосимы и Савватия, поставил свечи перед всеми иконами, приложился к святым иконам, причастился Святых Христовых Таин. По окончании литургии он простился со всеми молившимися, всех благословил, поцеловал со словами: «Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте: нынешний день нам венцы готовятся».
После этого он приложился ко кресту и к образу Божией Матери; затем обошел святой престол, сделал обычное поклонение и вышел из храма северными дверями, как бы знаменуя этим, что человек одними вратами, путем рождения, входит в мир сей, а другими, то есть вратами смерти, исходит из него. В это время все заметили в нем крайнее изнеможение сил телесных; но духом старец был бодр, спокоен и весел.
Батюшка Серафим часто оставлял в своей келии горящими зажженные пред образами свечи, когда удалялся в пустыньку. Брат Павел, пользуясь его расположением, иногда говорил старцу, что от зажженных свечей может произойти пожар, но старец Серафим всегда отвечал на это: «Пока я жив, пожара не будет; а когда я умру, кончина моя откроется пожаром». Так и случилось.
В первый день 1833 года брат Павел заметил, что старец в течение этого дня раза три выходил на то место, которое было им указано для его погребения, и, оставаясь там довольно долгое время, смотрел на землю. Вечером же отец Павел слышал, как старец пел в своей келии пасхальные песни.
2 января, часу в шестом утра, брат Павел, выйдя из своей келии к ранней литургии, почувствовал в сенях близ келии батюшки Серафима запах дыма. Сотворив обычную молитву, он постучался в дверь, но она изнутри была заперта крючком, и ответа на молитву не последовало.
Он вышел на крыльцо и, заметив в темноте проходивших в церковь иноков, сказал им: «Отцы и братия! Слышен сильный дымный запах. Не горит ли что около нас? Старец, верно, ушел в пустыню».
Тут один из проходивших, послушник Аникита, бросился к келии батюшки Серафима и, почувствовав, что она заперта, усиленным толчком сорвал ее с внутреннего крючка.
Многие христиане по усердию приносили к старцу разные холщовые вещи. Эти вещи вместе с книгами лежали на этот раз на скамье в беспорядке близ двери. Они-то и тлели, вероятно, от свечного нагара или от упавшей свечи, подсвечник которой стоял тут же. Огня не было, а тлели только вещи и некоторые книги.
На дворе было темно, чуть брезжилось; в келии старца света не было, самого старца также не видно было и не слышно. Думали, что он отдыхает от ночных подвигов, и в этих мыслях пришедшие толпились у келии. В сенях произошло небольшое замешательство. Некоторые из братии бросились за снегом и погасили тлевшие вещи.
Ранняя литургия между тем безостановочно совершалась своим порядком в больничной церкви. Пели «Достойно есть…». В это время неожиданно прибежал в церковь мальчик, один из послушников, и тихонько оповестил некоторых о происшедшем.
Братия поспешила к келии отца Серафима. Брат Павел и послушник Аникита, желая удостовериться, не отдыхает ли старец, в темноте начали ощупывать небольшое пространство его келлии и нашли его самого, стоящего на коленях в молитве, со сложенными крестообразно руками. Он был мертв.
После обедни старца Серафима положили в гроб, по завещанию его, с финифтяным изображением преподобного Сергия, полученным из Троице-Сергиевой Лавры. Могилу блаженному старцу приготовили на том самом месте, которое давно было намечено им самим, и его тело в продолжение восьми суток стояло открытым в Успенском соборе.
Саровская пустынь до дня его погребения была наполнена тысячами людей, которые собрались из ближних стран и губерний. Все единодушно оплакивали потерю и молились об упокоении души его, как он при жизни своей молился о здравии и спасении всех.
Архимандрит Митрофан, занимавший должность ризничего в Александро- Невской Лавре, был послушником в Саровской пустыни и находился при гробе отца Серафима. Он передал дивеевским сестрам, что лично был свидетелем чуда: когда духовник хотел положить разрешительную молитву в руку отца Серафима, рука сама разжалась. Игумен, казначей и другие видели это и долго оставались в недоумении, пораженные случившимся.
Церковь причислила Серафима Саровского к лику святых в 1903 году. 19 июля того же года в присутствии императорской семьи мощи святого были открыты для всеобщего почитания.
Второе обретение мощей святого Серафима, после утраты в советское время, произошло 15 января 1991 года.
Осенью 1990 года в запасниках Музея истории религии Ленинграда были найдены неизвестные останки, которые после церковного освидетельствования признали мощами преподобного.
В январе 1991 года их перенесли из Александро-Невской лавры в Москву, в Богоявленский кафедральный собор. 1 августа того же года мощи крестным ходом доставили в Дивеевский монастырь.
При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.
